Тайна - Элизабет Адлер

Би с тоской посмотрела на детей и обратилась к Нику:

— Что нам теперь делать? — прошептала она. Испуганные, с круглыми от волнения глазами, дети с тревогой наблюдали за ними. Они были похожи как две капли воды: одинаковые круглые физиономии, веснушки, голубые глаза из-под каштановых коротких челок. Волосы девочки стянуты резинкой в хвост. Мальчик держал сестренку за руку и молча ждал, что с ними будут делать дальше.

Скотти Ренвик вновь чувствовал, как к горлу подступает ком. Это означало, что ему нужно крепиться, чтобы не заплакать. Он с трудом сглотнул, наблюдая за мужчиной и женщиной. Он чувствовал, как маленькая, горячая ладошка Джули крепко сжимает его руку, и уговаривал себя сдерживаться ради нее. Разве ему не сказали тогда, на похоронах мамы и папы, что он теперь должен вести себя по-мужски и заботиться о сестренке? Он знал, что это правда. Их осталось теперь только двое в целом мире. Но этот мир оказался таким большим! Не то что их маленький городок, где они всегда жили, где все знали их и они знали всех. Женщина, которая стояла перед ними, не может быть их тетей Милли. Она ведь должна быть старенькой.

Скотти обнял за плечи и прижал к себе Джули, выжидая, чтобы взрослые что-нибудь сделали. Так всегда было. Люди что-то делали для них: устраивали им место для жилья, давали еду, сочувственно улыбались, заглядывая им в глаза.

«Счастливчики, — говорили они. — У вас есть богатая тетя, и она живет в теплой стране, на юге Франции. Вам просто везет, вы едете к ней на шикарную виллу».

— Да уж, — с горечью пробормотал он. — Действительно везет нам.

Рыжеволосая женщина улыбнулась им.

— Добро пожаловать на виллу «Мимоза», дорогие Скотт и Джули, — сказала она мягко. — Ник, дружище, мы ведь рады видеть их, правда? Бедняжки, вы так измучились. Пойдемте в дом, я покажу вам ваши комнаты. Милли специально приготовила их для вас.

Скотт взглянул, на Джули. Она была несчастной, хотя и пыталась скрыть свои чувства. Джули ни разу не плакала после похорон, а ведь раньше был такой плаксой. Да и он только иногда стонал сквозь зубы, как волчонок, не желая показывать, как ему плохо. И как он зол на всех, ведь мужчина должен быть свирепым. Зол на то, что погибли мама и папа, зол на них за то, что умерли и оставили их; и на себя — за то, что так мал и слаб и не может защитить Джули. Он злился, что не может вернуть все назад и сделать так, чтобы ничего не случилось и все они вчетвером так же жили бы в маленьком домике, окруженном перечными деревьями, которые роняли на землю бесконечные листья. Он даже обещал Богу, что не будет капризничать и уберет все эти опавшие листья, только бы мама и папа могли вернуться. Но было ясно, что Бог не вступает в такие сделки.

И вот он здесь, он и Джули, в этой чужой стране, где все говорят на непонятном языке, с этими двумя незнакомцами, в огромном доме, который называется вилла «Мимоза» и кажется ненастоящим, как в кино. И хотя все им улыбаются, они остаются чужими. А ему на самом деле так плохо. И одиноко.

— А вы — тетя Милли? — вдруг спросила Джули, подозрительно глядя на женщину.

Скотт немедленно пихнул ее локтем. Ну, разве он не приказывал ей молчать и ни о чем не спрашивать? Он сказал ей, что сам обо всем позаботится и они не останутся здесь. «Дай мне все устроить, и мы опять вернемся домой», — сказал он.

— Но, Скотти, где наш дом? — невинно спросила Джули, и он опять почувствовал тот ужасный комок в горле. Он не знал, что сказать. Он вообще уже ничего не знал. Ведь ему всего девять лет. Если бы жизнь могла идти так, как было до этого.

— Я — Би Френч, — сказала женщина и, наклонившись, поцеловала Джули в щеку. Она и к нему наклонилась, но он отпрянул. Ему надоели эти поцелуи незнакомых людей.

— А я — Ник Ланселлис. — Мужчина протянул руку, и Скотт неохотно пожал ее. — Мы — друзья вашей тети Милли, — сказал он. — Давайте войдем и все посмотрим.

Скотт вновь взял Джули за руку, и они вошли внутрь. Он с изумлением оглядел огромный холл. В нем не было мебели, грязные ботинки не валялись в углу, а на вешалке не висела одежда, как было у них дома.

— Здесь так пусто, и кажется, что никто не живет, — сказал он серьезным баском, который так смешил всегда его отца.

— Ваша тетя Милли специально для вас все переделывала, — мягко произнесла Би. — Она хотела закончить к вашему приезду, но мебели еще мало. Есть только на кухне и в спальнях.

— А еще здесь есть бассейн, — сказал Ник. — Не забывайте об этом.

— Бассейн? — усталые глазки Скотта загорелись интересом.

— Да, конечно, бассейн, — подтвердила Би. — И пляж неподалеку, и лодки, чтобы удить рыбу.

— Да? — Скотт устало повел плечами, недовольно глядя, как Джули бросилась к Нику и доверчиво взяла его за руку.

Она взглянула на него и невинно спросила:

— А где же моя тетя Милли?

Би предостерегающе взглянула на Ника, дав понять, что правда будет слишком сильным потрясением для этих измученных крошек.

— Я же сказала тебе, дорогая моя, — ответила она, — что тетя Милли не может быть сегодня с нами. Джули посмотрела на нее:

— Она умерла, да? Все нам так говорили, когда мама и папа умерли. Они говорили, что мама и папа не могут быть с нами.

«О Боже, — подумал Скотт, чувствуя все тот же предательский комок в горле. — А ведь Джули права. Нам так и говорили. Что с нами теперь будет? Все говорили, что наша единственная родственница… и никого нет… и в чужой стране… с этими людьми…»

Ник мягко сказал:

— Мне очень жаль, Джули. Но все будет хорошо. Мы с Би позаботимся о вас.

— Я позабочусь о ней, — проворчал Скотти. — Она ведь моя сестра.

— Би, у меня все волосы спутались, — сказала Джули, с трудом произнося слова, как всегда, когда она уставала или расстраивалась. — И так хочется в ванну.

Она сладко зевнула и стала взбираться вверх по лестнице за Би, все еще крепко держа руку Скотта.

— Я тебя предупреждал: молчи! — прошептал он ей, когда Би распахнула перед ними дверь в очаровательную розовую спаленку, всю разукрашенную и обставленную, как для принцессы.

— Милли знала, что тебе нравится розовый цвет, Джули, — сказала Би, когда девочка, восхищенно всхлипнув, бросилась к игрушкам, которые были рассажены у окна.

— А ты, кажется, любишь зеленый, — обратилась она к Скотту с улыбкой.

— Да мне все равно, — проворчал Скотт, упрямо вздернув плечи. Он повернулся и вышел, не обращая внимания на возбужденные крики сестренки, которая увидела большую красивую куклу на своей кровати с четырьмя столбиками.

Скотт почувствовал, что не может больше. Этот комок в горле уже не сдержать, слезы душили его, и он бросился вон из комнаты.