Война во времени - Александр Пересвет

Так что уходят арруги. В старину ниже жили, если смотреть по течению этой реки, что за озером. Там тоже горы, но другие, посуше. Река широкая, рыбы много. Для мальчишек и забава, и упражнение: в воде неподвижно с острой палкою в руке стоять и ждать, когда рыба подплывёт. А там — бить её быстро. А здесь не так. Другая рыба здесь, в верховьях. И горы другие.

— Они что, ловить рыбу не умеют? — недоумённо спросил Антон, прервав рассказ.

Алина отмахнулась: какая разница?

Но ведунья заинтересовалась:

— Что спросил раненый рюдь?

Рюдь!

Как смогла, девочка перевела. Оказалось, неандертальцы действительно не знают, что такое — ловить рыбу. Для них рыбалка — разновидность охоты. Только несложная, потому и для мальчишек. Дожидаешься, когда рыба подплывает — и рази её острогой! От слова «острогать»…

— Скажи, я покажу им потом, как можно ещё рыбу ловить. На удочку или сеткой, — промолвил Антоха. — Пусть только конского волоса дадут.

— Лежи уж, — велела Алина, но предложение послушно перевела. Оно было принято с благодарностью, но без интереса. Похоже, арруги просто не представляли, о чём идёт речь.

Так вот и дошли досюда, продолжала Гонув. Поднимались вдоль реки, а уламры настигали. Несколько лет проживёшь, а там… Начинает зверь пропадать, уходить. Верный признак: значит, охотники уламров близко. Вот и теперь. Было подозрение, да — редок стал зверь, пуглив. Но надеялись. А теперь, получается, снова их уламры настигли. Надо дальше идти. Но куда? На полдень — горы громадные, высокие. Снег там и лёд. Никакой охоты. На полночь — там совсем холодно, и природа скудная. Ходили туда охотники, видели большую гору из льда. Давно, правда, ходили, много поколений назад. Но помнят их рассказ в племени, помнят. На восход тоже нет пути — оттуда уламры идут. А на закат уходить — река кончается. А зверь к воде жмётся, богатый зверь у воды. Так что неизвестно что там, на закате. Может, даже и нет ничего. В общем, до последнего края люди дошли, некуда им больше деваться. И откуда они взялись только, уламры эти, на их голову…

По лесу они пробирались довольно долго. Сашка даже устал. И довольно сильно — ведь километров десять отшлёпали по сумрачному зелёному пространству, среди кустов и стволов. Поди-ка отдай лесу двадцать км, да без подготовки…

Правда, виду не показывал — неуместно «богу» уставать. Но мечтал уж о том, чтобы хоть что-нибудь произошло, и можно было сделать привал.

Им ещё пару раз попадались явные следы преследуемых, несколько раз — неявные. Но вот последние часа полтора новых следов не встречалось, и вождь вёл своих «индейцев» чисто по интуиции и охотничьей логике. Вёл и всё больше мрачнел. Отчего Саша предположил, что след был потерян. Неандертальцы просто растворились в лесу. Заведя преследователей, насколько понял мальчик, довольно далеко в противоположную от пещеры сторону.

Впрочем, этого он с уверенностью сказать уже и сам не мог. Как и опасался, в круговерти буйной зелени потерял первоначальное направление. Кое-как ещё контролировал положение Солнца, но это было так, вспомогательное средство. Всё равно от усталости и вызванной ею какой-то отупелости Саша уже не мог сообразить, как это всё соотнести — прошедшее время, изменение положения светила на небе, их собственное с «индейцами» место в пространстве относительно первоначальной позиции. Словом, будь он один, отсюда бы уже не выбрался…

Наконец, лидер их сдался. Остановился сам. Что-то скомандовал своим. «Индейцы», точно солдаты, присели на корточки — кто-то так, а кто-то привалившись к стволам деревьев. Сашка же вовсе хотел просто упасть на землю — ноги практически не держали. Но едва ли не последним усилием воли заставил себя стоять — вождь ведь тоже остался на ногах. Чёрт его знает, как отнесутся эти парни к тому, что «дух» их, которому они открытые ладошки демонстрировали, окажется размазнёй, что падает без сил. Тем более что местные поглядывали на него постоянно, кто искоса, кто прямо.

Покрутившись на месте — в танце не танце, просто ли во вращении с притопом, — вождь их сказал что-то звучно, поднял обе руки и медленно опустил их на уровень плеч. Крестом встал. Затем сказал ещё что-то, поднял своё копьё и махнул рукой в направлении Солнца. Пошли, мол.

Саша обрадовался, что не стал садиться. Из положения сидя он точно не поднялся бы. А так — шаг, другой, а дальше ноги постепенно расходились, включились в ритм…

Шли, впрочем, не очень долго. С полчаса, наверное. Солнце, до того изредка проглядывавшее сквозь кроны деревьев, окончательно скрылось за занавесью леса, и небо начало заметно сереть. По ночам разумные люди по лесу не ходят, если не война, и вождь, наконец, указал на место привала. Хорошая полянка, чистая и достаточно просторная, чтобы некие злые неандертальцы не могли незаметно подобраться к спящим охотникам.

Саша очень надеялся, что друзья его не оставили.

В приготовлениях отряда к ужину и ночлегу он участия не принимал. Невместно богу, решил мальчик, с наслаждением вытягивая гудящие ноги. Присутствующие, похоже, возражений не имели: поглядывали изредка, но недовольства не выказывали.

Довольно споро — и не подумаешь ведь, что так возможно с каменным-то топориком! — нарубили веток для костра, откуда-то приволокли тушу какого-то зверя — когда успели его добыть, Сашка не заметил, — освежевали и разместили куски мяса на здоровой палке, которую и подвесили над огнём. Классно у ребят получалось, походники из них отличные вышли бы! Не говоря уже о том, как они быстро огонь добыли. Без всяких камней-кремней: вставили палочку в дырку на похожей на кораблик дощечке, захлестнули петельку из кожаной верёвочки, вжикнули пару-тройку раз — и нате! Пополз дымок над травкой, а там уж и веточка загорелась…

Эх, чайку бы горячего! Тем более, что попить до сих пор удалось всего дважды — из ручейков, что встречались на пути.

Как они тут, интересно, воду подогревают? Горшков-кастрюлек у охотников нет…

Когда от костра потянуло запахом поджариваемого мяса, рот наполнился таким количеством слюны, что хватило бы, пожалуй, не целую кружку. Хотя, чего доброго, вдруг решат, что богу мяса не положено?

Но нет, не подумали. Вождь самолично откромсал от бедра этого то ли оленя, то ли косули, то ли вовсе антилопы роскошный шмат и протянул его мальчику. Причём перед этим благородно насадил его на заострённую палочку, чтобы, значит, гость руки не обжигал. Культурный. А ещё, говорят, вилки только чуть ли не при Петре Первом изобрели…

Мясо, конечно, могло быть и получше. В данном случае у местных кулинаров получился стейк с кровью. Снаружи замечательно подрумянившийся, но внутри всего лишь горячее, но всё же сырое мясо. Но самое главное — без соли! И при всём своём голоде уже после трёх-четырёх первых кусов Сашка вдруг почувствовал позыв к тошноте. Желудок решил возразить против непривычного вкуса. Но остальные части организма рявкнули ему «Цыц!», и пища пошла по назначению.