(Не) Все могут короли (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Вкушали еду они тесным семейным кругом, в окружении всего двадцати аристократов, часть из которых я видел в Этампе, когда те подписывали документ о помолвке. Агнесса с трудом сдерживала слёзы, всё время промокая глаза платком, зато мне впервые представили трёхмесячную будущую невесту, сейчас пускающую слюни и улыбающуюся всем вокруг своим беззубым ртом. Осторожно пожав маленькую ручку, я обратился к королю и королеве.

— Дела Святого престола заставили меня подзабыть придворные манеры, поэтому позвольте ваше величество, я их наверстаю?

Закусывающий Филипп, лишь поощряющее махнул рукой.

Сеньор Бароцци принёс подарки и я подарил Агнесс большое зеркало в золотом окладе, которое вызвало настоящий фурор у местной знати. Людовику же, сыну короля от первого брака с Изабеллой де Эно, я преподнёс такой же дар, как и сыну Ричарда, только с одной маленькой хитростью. У каждого из мальчиков не хватало части войск, и они их могли взять, только объединив свои игрушки, с другим принцем. Маленький хитрый ход, который я надеялся поймут те, кто увидит оба этих игрушечных войска. Малышке Марии досталось небольшое зеркало и набор её первых драгоценностей, когда подрастёт. Самому королю, я вручил доспех, китайской выделки, чем необычайно его заинтересовал им. Я посчитал, что раз прошлый раз меч он принял не очень хорошо, то сейчас, после подписания так связывающих нас документов, второй подарок пойдёт лучше и не прогадал. Королю и королеве, не говоря уже о маленьком Людовике, всё понравилось и они благосклонно приняли подарки.

Это позволило мне меньше торговаться позже вечером, обсуждая предварительный мирный договор с Ричардом, и по итогу, удалось накидать нечто, возможно пусть и не удовлетворяющее ни одну сторону, но хотя бы близкое к тому, чтобы мир был ими принят.

Положив документ в носилки, я обратился к Филиппу.

— Завтра утром я возвращаюсь в Англию, надеюсь гонец прибыл в Лондон и «Елена» будет ждать меня на этом берегу Ла-Манша, поэтому как только корабль будет подготовлен к встрече её величества, я пришлю вам сообщение и охрану для неё.

— Я уже выделил сопровождение, — кивнул он, — десять моих верных вассалов, четыре фрейлины и две кормилицы будут сопровождать Агнесс и детей в путешествии.

— Буду только рад, — согласился я, — что рядом будут им знакомые лица.

Я всё ещё не верил змеюке, поскольку она могла обмануть меня, несмотря на все её заверения. Так что будет лучше для всех, если она даже теоретически не сможет дотянуться до детей Филиппа и его второй жены.

— Что же, ваше величество, молитесь за меня, — хмуро сказал я, перед уходом, — наши судьбы теперь тесно связаны.

— Да, Венецианец, это правда, — согласился он, прося своего советника помочь мне добраться до выделенных апартаментов.

30 декабря 1198 года от Р.Х., Лондон

Месяц прошёл в беготне и спешке. Готовились войска, а я сначала прибыл на побережье, дождался когда прибудет из Лондона «Елена», затем подготовил корабль к приёму дополнительных пассажиров, для этого пришлось слегка потеснить офицеров и перестроить внутренние перегородки, только после этого отправить гонца в Париж, что герцогиню Агнесс де Мерани с детьми, я жду в условленном месте.

За это время я усиленно питался, готовясь к тому, чтобы в нужный момент исцелиться, а для этого требовалось укреплять уже мышцы, которые за год вынужденного сидения в носилках сильно атрофировались, так что по ночам, когда этого никто не видел, я тренировался самостоятельно вставать. Симбионт поняв, что может начать укреплять организм также развернулся вовсю: кожа на руках, голове и ногах стремительно стала молодеть, шрамы рассасываться, так что пришлось даже приостановить такую трансформацию, поскольку это становилось заметно. Я остановился на текущем граничном состоянии, чтобы в любой подходящий момент мог изобразить «чудесное исцеление».

Сеньору Бароцци, я оставил деньги на содержание французских всадников, которые собирался выделить Филипп II Август и приказал по мере их готовности идти сразу маршем до Венеции, везде по пути бросая уже знакомый клич наёмникам «Венецианец собирает войско пограбить и поубивать», предупредив его, что скорее всего на него откликнутся многие отряды, так что пусть берёт всех и организует их в подобие единого войска, чтобы понимали наши сигналы, приказы и не своевольничали. Скорее всего я его обгоню, по морю, но уже от Венеции мы вместе отправимся в Польшу, через Венгрию. Он обрадовался тому, что всё-таки большая заварушка случится и заверил, что сделает всё от себя зависящее, чтобы к Польше мы выдвинулись вполне себе слитным кулаком, вместе с примкнувшими отрядами наёмников.

Так что с большим облегчением я принял прибывший отряд с Агнесс и детьми, в сопровождении французских дворян и фрейлин. Ещё пару дней ушло на то, чтобы всех разместить на корабле, заодно предупредив, чтобы все выбирали себе места так, чтобы выдержать долгое путешествие, поскольку я планировал заскочить ненадолго в Лондон, а уже после отправиться в Венецию. Некоторые дворяне высказали понятное опасение, что Ричард I, узнав кто находится на борту корабля, может захватить заложников, но я сказал, что это я предусмотрел и на берег сойду сначала я один, а уже после подписания мирного договора, ему не позволит совесть, брать в заложники детей союзника.

Ещё нужно отметить, что мне понравился Людовик, который хоть и был слабым и болезненным ребёнком, но попав на «Елену» словно преобразился. Его охрана только и успевала бегать за ним, когда он со знакомой мне живостью приставал ко всем матросам и офицерам, о переназначении тех или иных предметов на корабле. Он даже хотел подняться на реи, но я запретил, побоявшись, что может сорваться. Я слишком много поставил на карту, чтобы доверять случаю, но взамен, чтобы он не сердился на меня, я дал ему выстрелить из пушек, что произвело на него такое неизгладимое впечатление, что он почти всё время плавания проводил с канонирами, давая мне и его охране время спокойно вздохнуть, поскольку больше не пытался карабкаться на мачты.

Сама герцогиня больше проводила время с дочерью, и временами плакала, скучая по мужу, в эти моменты я всегда оказывался рядом и поддерживал её как мог, молитвами или утешением. Вначале это помогало слабо, но когда плывя по Темзе, увидели границы Лондона, она стала спокойнее. Когда мы причалили, я приказал никому не сходить на берег и лучше вообще выйти от порта, а сам в сопровождении пятидесяти моряков отправился в Виндзорский замок. Там, едва узнав, кто прибыл, тут же бросились докладывать королю, который приказал принять меня немедленно. Привычно ворчливый и желающий избавиться от меня как можно быстрее, но ознакомился с предложением короля Франции по мирному договору до конца Крестового похода, попросил дать ему пару дней на размышление.

Пришлось ему намекнуть, что вскоре во Франции грядут кое-какие грандиозные изменения, и мне бы очень хотелось, чтобы он не тянул кота за хвост. На его разумный вопрос, что я там натворил? Пришлось чуть приоткрыть тайну, сказав, что Ингеборга Датская вернётся в Лувр. Ричард ошарашенно на меня посмотрел, и позвав советников, совещался до вечера, внеся в договор четыре поправки.

Я поинтересовался у него, может ли он дальше сам договориться с Филипом по этим нюансам, поскольку хотел бы отплыть домой, а не работать курьером, тут же получив монаршее благословение и пожелание убраться как можно быстрее и дальше с английской земли, пока и в Англии какой-нибудь дворцовый переворот из-за меня не случился. На этом этапе мы опять поссорились, но получив от него слово и подписанный документ, что он положительно закончит переговоры о мире, и обязательно меня уведомит об этом, я не стал больше мозолить глаза злому королю и вернулся на «Елену», огорчив своих высокородных гостей, что мира пока нет, а это значило, что мы отплываем немедленно и они могут расслабиться, поскольку нас ждёт долгое, но чрезвычайно насыщенное путешествие, которое они вряд ли когда забудут. Они восприняли мои слова сначала скептически, но когда выйдя на большую воду, бригантина пошла полным своим ходом, скепсис значительно поубавился, а Людовик так и вообще, почти все дни напролёт проводил на палубе, с радостью, помогая рулевым или канонирам.