Пепел Снежной Королевы - Эля Хакимова

– Я здесь… О Боже всемогущий! Корки! Мы видели ваш экипаж, вы целы?

– Сейчас будет дуэль… Денни, не смей падать в обморок!

– Ты смешон. Убирайся отсюда, я не могу вынести твоего присутствия в одном лесу, – почти простонал Корки.

– Очнись уже, Денни! – в нетерпении Джорджи пощекотал шпагой лорда Пемброука: – Ну, давай, говори!

– Ох, простите меня, Корки, э-э-э… миледи. – Он подслеповато щурился в сторону Хэтти. – Но я дал честное благородное… – оправдывался пришедший в себя Денни. На всякий случай он старался держаться от Корки подальше. – Г-г-господа… как там… бой должен продолжаться, пока один из вас не попросит пощады…

– Никто просить пощады не будет, – устало сказал Корки, бережно снимая Хэтти с лошади.

– Пощады не будет! – Джорджи уже встал в позицию. – Прохвост, ублюдок! Я убью тебя!

– Как, опять? – скучным голосом переспросил Корки, даже не глядя в его сторону.

Криво улыбаясь, он встал напротив родственника. Однако шпаги в его руках не было. Он стоял и молча смотрел на противника.

– Нет! Корки, нет, – умоляюще протянула к нему руки Хэтти.

– Не беспокойся, Хэтти. Никого убивать я не намерен. Надеюсь, хоть умру я хорошим человеком. – Усмехнувшись, Корки оглянулся на побледневшую девушку. – Я поклялся там… на плахе. Поклялся, что никогда не оскверню свои руки оружием. И никого не убью. Даже такое ничтожество, как мой горячо любимый братец.

– Слава богу! – успокоилась Хэтти. Она, сложив руки, села и больше не выказывала никакого интереса к тому, что происходило вокруг нее. Так она могла выглядеть летним вечером в своем саду, среди цветов и пения птиц.

Спустившись в свою роскошную каюту, Фрэнсис меланхолично наблюдала, как горничная распаковывает ее вещи.

Мэри вынула из сундука шпагу и, задумавшись, куда бы ее поместить, обратила взгляд на свою госпожу, затем положила оружие на стол рядом с тонкой кистью, затянутой в перчатку.

Странности хозяйки продолжали ее пугать так же, как и в тот день, когда дворецкий впервые определил девушку в личное услужение к леди Фрэнсис.

Путешествие предстояло недолгое, и уже следующим днем они ступят на берег Франции, чтобы проследовать далее в Италию… Мерно постукивая ноготком по золоченой инкрустированной пудренице, Фрэнсис задумалась, однако даже не вздрогнула, когда в каюту без стука осторожно ступил незваный гость.

– Что вам угодно, сударь? – холодно процедила она, когда Крысолов вышел в скудный свет, отбрасываемый свечой.

– Сударыня, Римская католическая церковь имеет к вам несколько вопросов…

– Передайте своей хозяйке, что я побеседую с ней в угодное мне время, – высокомерно произнесла Фрэн. Левая рука, скрытая фижмами от ее собеседника, нащупывала тем временем кинжал, спрятанный в богатых юбках.

– Не стоит затруднений, я помогу вам сказать все, что пожелаете, – любезно ответил Крысолов, осторожно доставая свою рапиру и не выпуская при этом из виду шпагу, лежавшую перед Фрэнсис. – Кровь невинноубиенных вопиет о правосудии…

– О! Всего лишь плоский саксонский клинок. – Она, улыбнувшись, легко парировала внезапный выпад Крысолова, мгновенно ухватив свою шпагу за гарду и направив клинок в сторону врага. – Давно пора уже перейти на трехгранный. – Фрэнсис ловко увернулась от финта и сама перешла в наступление.

– Итак, вы требуете правосудия? Оно будет вам оказано. По крайней мере то, на которое можно рассчитывать на этом свете. – Фрэн терпеливо вынуждала его открыть защиту, хотя долго это продолжаться не могло, слишком уж были неравными силы. – Что же касается полного правосудия, вам придется подождать до Страшного суда. – Наконец ей удалась обратная терция, и с победным криком она отшвырнула шпагу Крысолова в сторону.

Мэри, онемевшая от ужаса, забилась под кровать, но слабо вскрикнула, заметив сапоги еще одного посетителя, который подкрался к Фрэнсис со стороны двери.

– А теперь бросайте оружие, – мрачным тоном приказал Крысолов. – Не то мне придется привезти в курию его святейшества вас и вашу голову отдельно.

– Ваше счастье, что мы уже вышли в Ламанш… эта лужа несколько больше той, что мне когда-то довелось превратить в лед… – разочарованно усмехнулась Фрэнсис и отбросила шпагу.

– Защищайся, ублюдок! Я убью тебя так или иначе! – прорычал Аргайл, наставив клинок на Корки. – Я требую правосудия!

– Он безоружен! – Денни не мог поверить в вероломство Аргайла. – Джорджи, как можно!

Лорд Пемброук в ужасе отер пот снятым в забытьи париком и укоризненно почмокал толстыми губами. То, что происходило, ему очень не нравилось. Аргайл обещал, что все уладится быстро, и уже к ужину Денни сможет насладиться талантом своего повара.

– Итак, ангард! – Аргайл вскинул рапиру.

Вдруг он, вскрикнув, закатил глаза, и на его месте из темноты возник Ролли, с увесистым валуном в руках.

– Что… что тут у вас происходит?

– Роли, как ты здесь оказался?

– Я искал вашу милость сообщить, что больше не смогу быть у вас в услужении… А что? Мы только что видели карету, перевернувшуюся там, на дороге. Бедный Джимми, старина Джимми. Прости ему Господь за то, что он пытался отбить у меня Мэри.

– Что? Какую еще такую Мэри?! – Подоспевшая Элизабет сурово посмотрела на Ролли сверху вниз. Она значительно превышала в росте круглого Ролли.

– Э… Бетти! Я ведь просил тебя не выходить из кареты! Как ты могла оставить маленького Бенджамина одного?!

– Ничего! За тобой глаз да глаз нужен. Кто это тут валяется на земле? – Она подозрительно уставилась на растянувшегося в ее ногах Аргайла.

– Видишь ли, я его стукнул… по голове. – Ролли протянул камень, который до сих пор держал в руках.

– Угу… сама избежала участи каторжанки, так мне в муженьки достанется висельник!

– Что ты… что ты такое говоришь! – Испуганный Ролли покосился на тело, все еще лежавшее без каких бы то ни было признаков жизни, и поспешно отбросил камень в сторону.

– Все в порядке. – Корки проверил пульс у предварительно связанного Аргайла. – Ты его только оглушил.

– Уф! – отер взмокший лоб Ролли. – Спасибо вам, господин! Как я счастлив!

– Хм-хм… Муженька, значит. – Корки, подняв бровь, пристально взглянул на Элизабет.

– Да… Я тут, в смысле мы тут… – Бетти пихнула в бок Роли. – Да говори же ты!

– Мы надумали ожениться, – важно закончил тот, – и уехать, значит, туда. В Виргинию. Будет, стало быть, у меня большой дом. И много кур.

– Какие куры?! Мы будем заниматься хлопком! – тоном, не терпящим возражений, поправила его Бетти.

– Думаю, Ролли, тебе стоит довериться деловому чутью твоей будущей женушки, – серьезно сказал Корки.

После того как Денни увез раненого Джорджи, изрыгающего проклятия представителям его семьи (он дошел уже до прадеда и прабабки, когда наконец голос перестал доноситься до маленького лагеря), все молча сели вокруг огня. Корки осторожно обнимал Хэтти, которая дремала на его плече.

Утром, распрощавшись перед поворотом в сторону порта, куда далее следовали Бетти, Ролли и светлоголовый мальчуган, они направились в сторону Шотландии. Корки всю дорогу не выпускал Хэтти из рук.

Из Эдинбурга, запасшись провиантом, теплой одеждой и одеялами, они и нанятые ими проводники, почти ни слова не понимавшие по-английски, выехали к далекому озеру на снежной вершине Скеххалиона.

По мере продвижения на север все больше прояснялось угрюмое лицо Корки. Все дальше оставался свет с его заботами и правилами. Он уже не представлял себя в парике и сияющем камзоле.

Руки его огрубели от жестких ремней упряжи и холода. Волосы начали отрастать. У всех проводников были длинные, свободно развевавшиеся волосы, и суровые горцы с улыбкой следили за изменениями во внешности Корки.

Уважение же их он заслужил совсем не умением ловко управляться со шпагой (тем более что сами они были вооружены тяжелыми палашами), а тем, что обладал редким среди мужчин умением лечить людей.

Хэтти же вызывала у них неподдельный трепет и почтение. Между собой они называли ее «Та, Которая Видит Все» и не сомневались, что она дружна с эльфами и свободно говорит на волшебном языке.

Останавливались они в буроках, хижинах горцев, сделанных из торфяника и скрепленных глиной. Каждый вечер Корки собственноручно делал постель для Хэтти из вереска, укладывая стебли цветами вверх. Каждое утро она будила его своими песенками.

Все реже и реже попадались им населенные людьми места. Постепенно чувство гадливости, презрения и омерзения, которое Корки испытывал по отношению к себе, покинуло его.

Глава 5

– Куки, Куки! – Мишель была вне себя от волнения, но произносила каждое слово с театральным выражением и не забывала поправлять свои длинные локоны, которые развевались на весеннем ветерке. – Где же ты пропадаешь, мы не успеем собраться!