Непристойное предложение - Керстин Гир

Я переводила взгляд с одного на другого и качала головой.

– Даже удивительно, что вы до сих пор на вы, – задумчиво произнесла я. – Право же, как-то странно звучит: «Отдайтесь мне, госпожа Шмидтке!» – «Сию минуту, господин Гертнер!»

– Олли! – Штефан в шоке смотрел на меня. Ничего подобного никогда прежде не слетало с моих губ.

Петра пришла в себя быстрее.

– О! – воскликнула она. – Но это не повод для увольнения.

– Мне все равно, – сказала я. – Я выгоняю тебя, потому что ты неприветлива с нашими клиентами и совершенно не подходишь к нашей обстановке. Можешь доработать до конца недели, а за это время подыскать себе новое место работы. Сегодня после обеда получишь письменное уведомление.

– Полегче, – вставила Петра. – Здесь еще и господин Гертнер имеет право что-то решать. – То, что подчиненная спит с шефом, – еще не основание для ее увольнения, не важно, насколько ты ревнива.

– Я догадываюсь, что у тебя большой опыт в этом вопросе, – сказала я. – Однако ты тем не менее уволена.

– Может быть, вы оставите нас одних? – Штефан все еще выглядел шокированным.

Петра, надувшись, вышла.

– Закрой дверь с той стороны, – жестко проговорила я.

– Тебе не кажется, что это довольно жестоко? – спросил Штефан.

Я резко повернулась к нему.

– Что, прости?

– Ты не можешь ее вот так выбросить на улицу, – вставил Штефан.

Господин Кабульке! Грабли! От гнева я в секунду стала пунцовой и не могла сказать ни слова.

– Эвелин не должна была тебе об этом сообщать, – произнес Штефан. – Я знал, что ты не сможешь воспринять все нормально.

– Эвелин ничего мне не говорила, – внесла я ясность. – У меня у самой есть глаза.

Штефан вздохнул.

– Я не хотел, чтобы ты это заметила. И ни в коем случае не хотел причинить тебе боль.

– Как осмотрительно с твоей стороны! – воскликнула я.

Я была искренне возмущена таким цинизмом. Я думала, что Штефан упадет на колени и станет извиняться всеми способами, чтобы замолить свои грехи. Это было самым минимальным из того, что он мог бы сделать.

Но парень решил переложить вину на меня.

– Ах, Олли! Это не должно тебя удивлять. У нас все это довольно давно. Чтобы быть совсем точным, с того времени, как ты лелеешь эту сумасбродную идею с питомником.

– Что? Это была наша общая идея, Штефан. Это же мечта нашей жизни.

– Это была совершенно точно мечта твоей жизни, – холодно сказал Штефан. – Меня никогда не влекло заниматься растениями.

– Но ты говорил, что это золотая жила, если правильно поставить дело.

– Да, но я заблуждался, – сказал Штефан. – Это была, как уже говорилось, просто сумасбродная идея.

Я все больше жалела, что в руках у меня нет грабель господина Кабульке. Так хотелось ткнуть ими Штефана в живот. Что он мелет?

– Что будем делать с Петрой? – спросила я.

Штефан снова вздохнул.

– На протяжении нескольких месяцев я пытаюсь объяснить тебе, что этот питомник в конце концов разрушит наш брак. У меня были все шансы стать экспертом экстра-класса в области маркетинговых исследований, пока мы не купили это совершенно убыточное хозяйство. Но ты же слепа, как крот, и игнорируешь все мои аргументы, и тебе наплевать, что я годами закапывал здесь свои способности в прямом и переносном смысле слова. Бог мой, на что я все это время тратил свои силы! Тебе не кажется, что у меня тоже может быть желание ездить на приличной машине, отдыхать во время отпуска, как люди, и носить те шмотки, в которых мне не будет стыдно выходить на улицу?

Моя первая, горячая ненависть постепенно прошла. Грабли больше были не нужны. Злоба, пришедшая теперь, была куда более холодной.

– Я все еще не понимаю, что мы будем делать с этим хорьком, – спокойно проговорила я.

– Весной строительный супермаркет открывает отдел садоводства, – сказал Штефан. – Теперь это очевидный факт! Поверь мне, как только это произойдет, сюда не придет больше ни один покупатель.

– Конечно, – согласилась я. – Кто потащится сюда ради старых роз, ради элитных кустарников, ради моих советов, которые можно получить совершенно бесплатно…

– Ах, Олли, прекрати наконец предаваться глупым мечтам.

– Я не мечтаю! – вскипела я. – Мы с Оливером начинаем делать садовое шоу на телевидении, и благодаря этому наш питомник скоро станет знаменит. А супермаркет может продавать бегонии и дурацкие рождественские звезды. Он нам не конкурент! Ты здесь единственный, кто не хочет следовать логическим аргументам, ты, а не я! Никому не удалось убедить тебя к ним прислушаться. Кроме того, ты до сих пор не объяснил мне, что мы будем делать с твоей похабной аферой.

Штефан глубоко вздохнул.

– Боже, Олли, я и сам не знаю. Я – мужчина. Такое запросто может случиться. – И после паузы, в течение которой я пристально смотрела на него, добавил: – Мне очень жаль.

– Ты любишь ее? – спросила я.

– Боже мой, нет! – сказал Штефан. – Она вообще не в моем вкусе. Ты же видела, какие у нее кривые ноги?

Некоторое время я смотрела на него, сбитая с толку.

– Но почему же ты тогда?..

– Понятия не имею, – сказал Штефан. – Во мне, знаешь ли, похоже, взыграло самолюбие. Все мои друзья сделали карьеру, только у меня под ногами болтается этот питомник.

– И я, – тихо добавила я.

– Ах, Олли, – сказал Штефан и слабо улыбнулся. – Я же люблю тебя.

– Что?

– Конечно, я люблю тебя, – повторил Штефан. – Иначе и быть не может. То, что произошло с Петрой… это какое-то помутнение рассудка. – Он откинулся на спинку своего рабочего кресла и чистосердечно посмотрел мне в глаза. – Помутнение рассудка, за которое я прошу меня простить. Ничего подобного никогда больше не повторится. – И совершенно безо всякого перехода улыбнулся своей улыбкой а-ля Брэд Питт: – Если мы продадим наш питомник, то в любом случае никогда ее больше не увидим.

Я покачала головой:

– Я не хочу продавать питомник, Штефан.

Улыбка Штефана исчезла так же внезапно, как и появилась.

– Олли, ты что, не расслышала меня?

– Отчего же. Работа здесь делает тебя несчастным. Ты чувствуешь, что способен на большее и хочешь ездить на шикарном автомобиле и носить дорогие шмотки. Это я поняла. Но сделай милость и постарайся понять, что сказала я. У нас скоро будет достаточно денег, чтобы не экономить на воде, и нам для этого не понадобятся даже миллионы Фрица.

– Я не стану вкладывать наши деньги в эту бестолковую торговлю, – с нажимом произнес Штефан. – Если за полгода нам удастся избавиться от этой обузы, то у нас будет шанс начать все сначала. И я не дам тебе загубить этот шанс.

– Понятно, – сказала я. Я стала холодна как лед.