Огневой щит Москвы - Даниил Журавлев

В начале лета 1943 года этот взвод получил задачу оборонять небольшой мост на шоссе, идущем от Москвы на запад, к фронту. Противник, видимо, не предполагал, что на обороне столь небольшого объекта окажутся зенитные средства. Неприятельский летчик, рассчитывая на безнаказанность, вел самолет на бреющем полете вдоль поймы реки и стрелял по колхозникам, убиравшим сено.

Зенитчики своевременно обнаружили врага и изготовились к бою. Однако самолет шел так низко, что открыть огонь по нему мог только один орудийный расчет - младшего сержанта С. Мовсесова. Это мгновенно и сделали наводчики И. Балуков и Н. Кустов. Они послали всего шесть снарядов. Самолет клюнул носом и, не успев выпустить шасси, сел на ближнем поле. Экипаж был взят в -плен воинами поста ВНОС, которым командовал ефрейтор Г. Балюшкин.

Самолет оказался модифицированным воздушным разведчиком, приспособленным для высотных полетов. Трудно сказать, что заставило летчиков заняться несвойственным им делом - штурмовкой. Но так или иначе, их полет оказался последним.

Этот короткий бой зенитчиков свидетельствовал и о высокой степени их боевой готовности, и о зрелом мастерстве. Нужно было обладать отлично натренированным глазом, твердой рукой, чтобы поразить огромную машину шестью малокалиберными снарядами.

Весной и в начале лета 1943 года гитлеровское командование готовилось к крупной наступательной операции в районе Курской дуги. После сокрушительных ударов, нанесенных Красной Армией немецким войскам, руководителям вермахта необходимы были какие-то победы, чтобы воодушевить армию и население своей страны перед большим наступлением, которому они придавали решающее значение. Видимо, именно поэтому в июне вражеская авиация предприняла несколько массированных налетов на наши тыловые города Горький и Саратов.

Почему именно на них нацелили свой удар люфтваффе? Думается, что это решение было продиктовано такими соображениями. Горький и Саратов - крупные промышленные центры, узлы железных дорог и водных путей сообщения, имеющих стратегическое значение. Кроме того, оба города находятся в глубине страны.

В случае успеха воздушная операция сулила определенный военный и политический резонанс.

Конечно, организовать столь дальние рейды было нелегко. Гораздо ближе к линии фронта находилась Москва, да и удары по ней нанесли бы нам больший урон. Но гитлеровское командование достаточно хорошо знало мощь противовоздушной обороны советской столицы и не решалось испытать ее вновь.

Однако идея организации налета на Москву в это время настойчиво обсуждалась в немецком генеральном штабе. Еще в мае 1943 года я получил предупреждение о готовящемся массированном налете на Москву. Называлась даже примерная дата: 5-6 июня. Такие детали, как правило, устанавливаются лишь тогда, когда планируемая операция вступает в период непосредственной подготовки и когда к ее осуществлению привлекаются практические исполнители.

Помню, в первых числах июня мне пришлось разговаривать по этому поводу с И. В. Сталиным. Он интересовался готовностью противовоздушной обороны столицы к отражению возможного налета.

В то время я мог вполне обоснованно ответить, что воздушный противник получит сокрушительный отпор. Сил и средств у нас было достаточно, а мастерство личного состава, проверенное в боях 1941 и 1942 годов, отшлифованное в ежедневных напряженных тренировках, не подлежало сомнению.

Это, безусловно, учитывало и немецко-фашистское командование. От заманчивого намерения нанести удар по Москве оно отказалось, отдав предпочтение плану организации налета на тыловые, менее защищенные в противовоздушном отношении пункты.

В ночь на 5 июня несколько групп вражеских бомбардировщиков, общим числом до 45, поднявшись с брянского и орловского аэродромов, пересекли линию фронта и взяли курс на восток, стараясь держаться подальше от зоны Московской ПВО. Система ВНОС своевременно донесла о движении самолетов противника. Части Горьковского корпусного района имели возможность заранее изготовиться к отражению налета. Однако ряд недостатков в организации обороны города и его промышленных предприятий помешали им это сделать. Противник прорвался к объектам и нанес им некоторый урон.

На следующую ночь налет повторился. В этот раз в нем участвовали уже 80 самолетов. Третий налет гитлеровцы совершили в ночь на 7 июня, направив к городу 160 бомбардировщиков. И снова летчики, зенитчики и прожектористы Горьковской противовоздушной обороны действовали недостаточно эффективно.

Сразу же после первого налета в Горький выехал командующий Войсками ПВО страны генерал-полковник М. С. Громадин. Его решительное вмешательство в деятельность войск корпусного района способствовало значительному повышению их боеспособности. При отражении последующих налетов (с 5 по 22 июня их было семь) артиллеристы-зенитчики и летчики-истребители во взаимодействии с прожектористами сумели оказать противнику серьезное противодействие.

Меня иногда спрашивают: "Почему по время налетов на Горький бездействовала противовоздушная оборона Москвы?" Факт этот, действительно, может показаться странным: мимо Москвы пролетали вражеские самолеты, чтобы бомбить один из тыловых городов, а наши мощные средства не предпринимали мер, чтобы перехватить и уничтожить их.

А дело было в следующем. Вражеские самолеты старательно обходили зону ПВО столицы, и для того, чтобы перехватить их, нужно было выделять значительные средства из наших войск, ослабляя противовоздушную оборону Москвы. Мы не могли пойти на это, опасаясь провокации со стороны противника. Ведь налет на Горький мог оказаться лишь отвлекающим маневром. Вот почему наши действия санкционировало Верховное Главнокомандование.

Однако несколько самолетов из числа летевших к Горькому нам все же удалось уничтожить. Это были те бомбардировщики, которые, потеряв ориентировку, заходили в нашу зону.

Почти одновременно, с 12 по 27 июня, немецко-фашистская авиация пыталась нанести несколько ударов по Саратову. В девяти налетах на город в общей сложности участвовало 420 бомбардировщиков. Части противовоздушной обороны Саратова действовали более организованно, чем войска Горьковского корпусного района. Воины проявили большое мужество и стойкость, преграждая воздушному противнику путь к охраняемым объектам. Однако и здесь в руководстве боевой деятельностью подразделений обнаружились недостатки.

Для выяснения подробностей отражения налетов на Горький и Саратов была создана правительственная комиссия во главе с А. С. Щербаковым.

Итоги проверки разбирались при участии руководителей партии и правительства. И. В. Сталин, проводивший заседание, спросил М. С. Громадина: