Маршал Жуков: Опала - Владимир Карпов

Капитан (это был командир роты, к сожалению, не помню его фамилию) онемел от неожиданности — маршал в нашей глуши! Потом все же собрался и доложил, как положено. Он стоял худой, высушенный беспощадным солнцем, форменная рубашка на нем была как кожаная от пропитавшего ее и застывшего в ней пота. Панама и лицо офицера, как единое целое, были покрыты толстым слоем пыли. Мелькали только белки глаз, да зубы при докладе.

Ротмистров был восхищен тем, что произошло на его глазах, он воскликнул:

— Кто вел машину?

— Я сам, товарищ маршал.

— Как же вы ведете машину по препятствиям в таком облаке пыли? Вы же ничего не видите!

— А мы привычные, товарищ маршал! — блеснув зубами, ответил офицер.

— Нет, это поразительно! — воскликнул маршал.

— В средней полосе или где–нибудь в Германии на отлично оборудованных танкодромах умудряются выполнять эти упражнения на «удочку». А вы здесь на отлично! При такой ограниченной видимости блестящее время показываете. Надо здесь провести сборы — привезти сюда тех из курортных условий, пусть посмотрят настоящих мастеров вождения.

Ротмистров на некоторое время умолк, соображая, как же отметить лихого танкиста и сказал:

— Прежде всего, объявляю вам благодарность. Товарищ майор (к комбату), запишите в личное дело капитана благодарность от меня и укажите полностью мое звание. И еще — хотите учиться в академии?

— Мечтаю! — ответил капитан.

— Считайте, что вы зачислены слушателем, вызов получите к началу учебного года. Товарищ майор, напишите мне фамилию, имя, отчество и адрес капитана.

— Так надо же экзамены сдавать, — вдруг спохватился капитан.

— Вы их уже сдали. Я все сам видел. Нам нужно давать образование именно таким мастерам, как вы. Я начальник академии, я вас зачислю своим приказом!

Маршалу показали свое искусство еще несколько экипажей. Он раздал все что у него было — снял с руки часы и вручил их сержанту, механику–водителю. Другому офицеру за неимением иных подарков отдал свою фуражку. У меня сохранилась фотография, когда маршал вытирает пот с подклада фуражки перед тем, как вручить ее старшему лейтенанту.

— Снимешь генеральский шнурок и носи на здоровье! — сказал он растроганно. — Если бы не учения, остался бы с вами на весь день.

Мы возвращались оба довольные: Ротмистров тем, что видел, а я тем, что так все удачно получилось. Вот тут я и решился задать Ротмистрову нескромный вопрос:

— Извините, товарищ маршал, если вам будет мой вопрос неприятен.

— Спрашивайте, не стесняйтесь!

— Когда я служил в Москве, много было шума по поводу вашей статьи в «Военной мысли». Чем все же завершилась та дискуссия?

Ротмистров усмехнулся:

— Измесили меня тогда писаки и начальство. Зачем дал противнику пишу для размышления. Я считал, кто первым ударит тот и победит. Теперь понимаю, что был не прав и не критики меня в этом разубедили. Теперь я понимаю — победителя вообще не будет. Просто кто первым ударит — умрет вторым, через некоторое время, даже без ответного удара. Да и ответить успеет — ракета через океан летит 30 минут. После того, как первый запустит ракеты, они будут обнаружены через 5 минут и на ответный пуск есть еще 20–25 минут! Этого достаточно, чтобы взаимно уничтожить друг друга! А зачем? Какой смысл в войне без победы?..

Понимая, что я не профессиональный «стратег», чтобы делать такие, ко многому обязывающие оценки, и что мои академические знания обветшали, я освежил их, перечитав специальную литературу. С особенным интересом и удовольствием проработал книгу А. А. Свечина «Стратегия».

Для тех, кто не знаком со Свечиным, напомню: Александр Андреевич был военный теоретик и историк, окончил Академию Генерального штаба в 1903 году. В первой мировой войне командовал полком, дивизией, был начальником штаба армии, затем Северного фронта. В 1918 году такой опытный генерал царской армии добровольно перешел на сторону Советской власти. Был начальником Всероссийского главного штаба. Позднее посвятил себя научной работе: был профессором академии Генштаба. Тысячи советских высших военачальников его ученики. Он написал много научных трудов, укажу из них такие фундаментальные, как «История военного искусства» и «Стратегия». Широта и глубина его кругозора поразительные. Читать его книги наслаждение. Но они не переиздавались с двадцатых годов. Советская власть отплатила замечательному военному ученому за его преданность — расстрелом в 1938 году. Какие потрясающие, поистине шекспировские страсти, довелось видеть в наш смутный век!

Я так подробно напоминаю о Свечине, желая заинтересовать читателей личностью этого замечательного и достойнейшего нашего соотечественника, ни за что расстрелянного и совершенно забытого. (Был бы я помоложе, написал бы о нем такую же книгу, как о генерале Петрове!).

Для того, чтобы вы поняли, что я вспомнил Свечина не просто так, приведу лишь одну цитату из его «Стратегии», касающуюся проблемы, о которой мы говорим. Вот, к примеру, что он писал о возможности достижения целей на измор, т. е. непосильной для нас гонкой вооружений: «…во времени и в пространстве экономическая борьба может не совпадать с вооруженной борьбой.

Экономическое оружие приобретает особенное значение, если война складывается на измор. К нему всегда особенно охотно обращаются капиталистически сильные англо–саксонские государства». (Надо же, в 20–х годах дать точный адрес и характер грозящей нем опасности!).

И даже такие детали прозревал Свечин: «Уже одно ожидание войны, подготовка к ней деформирует экономику… слишком энергичное насилование естественных форм экономического развития сказывается весьма отрицательно, тормозя общие экономические успехи страны». Если приложить это к современности, то получается: безмерная милитаризация экономики, на которую вынудили нас противники, привела к деформации всей экономики нашей страны и тем последствиям, которые обрекали на проведение перестройки. Далеко видел мудрый, старый стратег!

И еще так же внимательно перечитал я книгу «История учит бдительности», которую издал в 1985 году, будучи начальником Генерального штаба маршал Огарков А. В. Он подарил мне эту книгу в санатории им. Фабрициуса, где мы не раз вместе отдыхали и о многом переговорили в те дни. Николай Васильевич один из крупнейших современных стратегов. Его книга, пожалуй, самое крупное издание за послевоенные годы, обобщающее и развивающее теорию доктрины и стратегии в современных условиях.

После такой подготовки я написал эту главу (опять же, заботясь о том, чтобы не ввести в заблуждение читателей своими не очень может быть компетентными суждениями), решил посоветоваться с маршалом Огарковым. Все эти годы мы поддерживали самые добрые приятельские отношения. Позвонив ему, договорился о встрече и приехал на квартиру в назначенный час 16.7.93 г. Николай Васильевич был не совсем здоров, и Раиса Георгиевна просила меня не утомлять его долго. И потом, когда мы шумно и горячо спорили, она заглядывала, приоткрывая дверь, и делала мне знаки, чтобы мы умерили пыл. Но Николай Васильевич успокаивал жену, а мы продолжали очень острую нашу дискуссию, которая длилась более двух часов.

Я предвидел, что маршалу будет неприятно услышать мое мнение о том, что наши военачальники (а значит и он) не уловили смысл перехода США к стратегии «устрашения». И я не ошибся.

Н6 изложу все по порядку. Сначала я прочитал всю главу. И уже в ходе чтения Огарков не раз порывался возражать. Он даже вставал и начинал спорить. Но я просил его дослушать до конца и только после этого высказать свое мнение. Он неохотно соглашался и опускался в кресло. Я не могу воспроизвести нашу беседу полностью, т. к. на магнитофон не записывал. Изложу только самые ключевые позиции.

Огарков категорически возражал против того, что Советский Союз стремился к распространению коммунизма на весь земной шар. Это не то же, что стремление США к мировому господству капиталистической системы.

— Не зачисляйте нас даже в тихие агрессоры. Не мы, а история, объективный ход развития человечества обусловили победу социализма на всей планете в будущем.

Я напомнил:

— Но лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» за все годы существования коммунистической партии, да и сегодня, там, где компартии сохранились, этот призыв не снят, он действует.

Огарков согласился:

— Действует и приведет в конце концов к победе социалистической системы. То что произошло с нашей странной в 80–90 годы, явление временное, случайное. Произошло не в результате победы в третьей мировой войне, а как следствие крупного предательства в ходе этой войны. Война продолжается. В победном для нас завершении я не сомневаюсь. Разумеется, произойдет это не так быстро, но произойдет.

— Какими же силами мы одержим победу? Государство развалили на микро–республики. Нет армии, способной отстоять отечество.