Портрет дамы с жемчугами - Кан Кикути

– Мама, я пойду в библиотеку. Мне хочется почитать, – сказала Минако и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Но мачеха испуганно остановила ее:

– Погодите, Мина-сан! Вчера мы не ходили на прогулку, давайте хоть сегодня пойдем!

Минако очень удивилась, невольно бросила взгляд на юношу и заметила, как побледнело от гнева его лицо. Минако никак не могла разгадать истинных намерений мачехи. Ведь мачеха обещала Локи пойти с ним вдвоем и дать ему окончательный ответ. Отчего же тогда она не отпустила Минако в библиотеку? Мпнако ничего не ответила мачехе, но не могла сдержать тихий возглас удивления.

– Давайте пойдем в парк Гора, – продолжала мачеха. – Вы согласны, Мина-сан? – Мачеха была, как никогда, настойчива.

– Но… – замялась Минако, нерешительно взглянув на юношу, сидевшего в кресле в противоположном углу комнаты.

Бледное лицо Аоки вдруг вспыхнуло, и он бросил гневный взгляд на мачеху. Минако больно было смотреть на него. Она очень жалела юношу и потому не соглашалась идти на прогулку.

Госпожа Рурико между тем говорила:

– В самом деле, в библиотеку вы могли бы сходить в другой раз! Нет ни малейшей необходимости идти туда именно сегодня! Пойдемте же с нами, прошу вас!

У Минако не было сколько-нибудь серьезного предлога для отказа, только она не могла никак понять, почему мачеха так усиленно ее уговаривает.

– Не правда ли, Аоки-сан, нам будет скучно без Мина-сан? – Тон госпожи Рурико не допускал возражений.

Минако стало не по себе. Мачеха, словно назло юноше, старалась насильно навязать ему общество Минако. И Минако, ожидая, что скажет Аоки, трепетала от страха. С трудом сдерживая бешенство, юноша произнес:

– Простите… Я… я… я не хочу идти на прогулку.

– Но почему? – испытующе глядя на него, спросила госпожа Рурико. – Ведь за ужином вы сказали, что пойдете в парк, а теперь вдруг отказываетесь? Вам, видно, хочется испортить нам настроение!

Юноша молчал, лишь губы у него подергивались.

Если бы не было здесь Минако, он, вероятно, сказал бы: «Вы совсем другое мне обещали, зачем же зовете Минако-сан?» Девушка сразу заметила, как сильно дрожат его руки, лежавшие на подлокотниках кресла. До чего же несправедлива была к нему мачеха, и Мпнако решила во второй раз выручить юношу.

– Я все же пойду в библиотеку. Мне очень хочется почитать историю дорожных застав, – сказала она.

– Но ведь не обязательно читать ее сегодня, – уже с досадой произнесла госпожа Рурико. – Что с вами обоими случилось? Вы проявляете какое-то странное упрямство! – Госпожа Рурико говорила ледяным тоном, словно не замечая ни еле сдерживаемого гнева юноши, ни затруднительного положения Минако.

– Пойдемте же, Мина-сан! А то из-за вас и Аоки-сан колеблется. Правда, Аоки-сан?

Словно тигрица, забавляющаяся с зайцем, госпожа Рурико мучила юношу. Минако даже боялась взглянуть на него, понимая, что только из-за нее юноша не может высказать своего негодования.

– Ну, пойдемте же все вместе! – снова сказала госпожа Рурико, и в голосе ее неожиданно зазвучали ласковые нотки. – О чем вы так сосредоточенно думаете, Аоки-сан? Мне нужно было кое-что решить в эти дни, и я очень устала, – многозначительно добавила она. – Надо же мне хоть немного рассеяться, тем более что я должна решить еще один важный для меня вопрос.

Госпожа Рурико намекала на то, что еще не пришла пи к какому решению и просит Аоки повременить с ответом. При этих словах гнев юноши несколько смягчился, и он весьма неохотно поднялся с кресла. У Минако тоже отлегло от сердца.

«Видимо, мачеха все эти дни думала над предложением юноши и потому была молчалива. Однако, не придя ни к какому решению, она теперь просит еще подождать. Так что я не очень им помешаю сегодня во время прогулки». И Минако наконец согласилась пойти вместе с ними. После этого все трое тщательней, чем обычно, стали приводить себя в порядок.

– Идти туда далеко, мы поедем трамваем.

С этими словами госпожа Рурико вышла из комнаты. Аоки и Минако молча последовали за ней. Когда, сопровождаемые слугами, они стали спускаться по лестнице, к подъезду, сверкая фарами в светлых сумерках летнего вечера, подкатила машина.

«Наверное, иностранные туристы приехали из Тоносавы или Юмото», – подумала Минако и равнодушно прошла мимо. Зато госпожа Рурпко, увидев вышедшего из машины мужчину, пораженная застыла на месте с выражением явной растерянности на лице. От Минако не ускользнуло, как странно заблестели вдруг глаза мачехи, и девушка внимательно посмотрела на незнакомца, стараясь угадать, кто бы это мог быть.

Луч надежды

Мужчине было лет около тридцати. Бледное лицо, очки в золотой оправе, белый пиджак, который очень шел ему. Вслед за мужчиной из машины вышла женщина, круглолицая, миленькая, видимо, его жена. Минако их видела впервые.

Заметив госпожу Рурико, мужчина тоже застыл на месте от удивления. Меряя друг друга враждебными взглядами, они простояли так с полминуты. Мужчина колебался: то ли здороваться ему с госпожой Рурико, то ли нет, но госпожа Рурико молча отвернулась от него. Тогда он последовал ее примеру и тут заметил Аоки. Едва не вскрикнув от неожиданности, мужчина снова посмотрел на госпожу Рурико, потом перевел взгляд на юношу и, заторопив жену, стал быстро подниматься по лестнице.

Минако почему-то встревожилась, но сочла неудобным расспрашивать мачеху.

– Вы, кажется, знаете этого господина? – спросил Аоки, когда они уже вышли за ворота отеля.

– Нет, я не знаю его. Но он вел себя как-то странно, зачем-то внимательно разглядывал нас.

Госпожа Рурико произнесла это с беспечным видом, но в голосе ее отчетливо звучало беспокойство.

– Вы говорите, что не знакомы с ним, но, судя по его поведению, он хорошо знаком с вами, – с недоверием сказал юноша.

Однако госпожа Рурико пропустила его слова мимо ушей. Наступило тяжкое молчание.

Они сели в трамвай отнюдь не в том радостном расположении духа, в каком обычно отправлялись на прогулку. Минако покорно следовала за мачехой, словно шла на закланье. Юноша был с самого начала мрачен. Да и что могло его веселить, если госпожа Рурико под благовидным предлогом снова отсрочила свой ответ, причинив юноше нестерпимую боль.

Госпожа Рурико, которая только что так горячо уговаривала молодых людей пойти на прогулку, сейчас, после встречи с таинственным незнакомцем, вдруг помрачнела.

Отбрасывая яркий электрический свет на утопавшую в ночном мраке зелень гор Хаконэ и разрывая грохотом тишину гор, трамвай вскоре примчался на конечную станцию. Пройдя немного по крутому склону, они подошли ко входу в парк. После того как сюда провели трамвайную линию, количество дачников значительно увеличилось. Свет из окон ресторана, находившегося недалеко от входа, лился на аллеи парка, слышны были громкие голоса игравших на бильярде. Везде гуляли пары, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом.

Втроем они медленно поднимались вверх по аллее, минуя ресторан и бассейн для купания.

Устроенный в европейском духе парк был расположен на склоне горы. С его красотой великолепно гармонировали пейзажи Хаконэ. Посреди парка бил фонтан, распространяя вокруг приятную прохладу.

Госпожа Рурико, Минако и Аоки бродили по аллеям, не произнося ни слова, словно дали обет молчания. Почувствовав усталость, они сели на камень под высоким деревом, и госпожа Рурико очень серьезно обратилась к юноше:

– Аоки-сан! Я хотела бы ответить вам на ваш вопрос.

Не сразу сообразив, в чем дело, юноша растерянно спросил:

– Что-что?

– Я хочу ответить вам на ваш вопрос! – повторила госпожа Рурико с металлом в голосе.

– На мой вопрос? – переспросил юноша.

Минако, сидевшая между мачехой и юношей, сразу почувствовала себя неловко. Нетрудно было догадаться, о чем пойдет речь.

– Разве вы забыли? Не помните, о чем мы говорили с вами в тот памятный вечер?

Госпожа Рурико говорила слишком серьезно, чтобы слова ее можно было принять за шутку.

– Какой вечер вы имеете в виду? – повысил голос юноша.

– Позавчерашний.

Минако сразу ощутила, как испугался юноша; он даже побледнел. У Минако тоже перехватило дух. Неужели мачеха собирается говорить о сделанном ей позавчера предложении? Стоило Минако подумать об этом, как сердце ее учащенно забилось.

– А что было позавчера вечером? – с трудом спросил юноша. – О чем мы с вами говорили?

У юноши, попавшего в неловкое положение, вид был поистине жалкий. Минако переживала за него, как за самое себя, ожидая с замиранием сердца, что скажет мачеха.

– Вы забыли? – холодно произнесла госпожа Рурико. Она не шутила с ним, как обычно, не насмехалась над ним, а говорила совершенно серьезно.

– Позавчера вечером? Забыл!

Юноша сделал вид, будто припоминает, о чем они говорили в тот вечер, но видно было, как глубоко он страдает.