Техник-ас - Панов Евгений Владимирович

Как бы там ни было, но ход времени ещё никому остановить не удалось. Вот и наше время, отпущенное на изучение новой техники, подошло к концу.

В середине июля меня вызвали в Москву, в штаб ВВС. Задача, поставленная нам, меня обрадовала. Мы летим обратно в Ленинград. Будем, как и прежде, защищать Ладогу.

С наступлением весны лёд растаял, и все перевозки в город осуществлялись по воде – баржами и катерами. Немцы с финнами устроили на них настоящую охоту и интенсивно бомбили порты. На Ладожском озере действовали немецкие и итальянские торпедные катера, десантные баржи, вооружённые 88-миллиметровыми орудиями, 37-миллиметро-выми и 20-миллиметровыми зенитными автоматами, плюс к этому финские торпедный катер и канонерская лодка. Не сказать, что наша Ладожская военная флотилия была беззубой, но поддержка с воздуха им была очень нужна.

Кроме этой нам ставилась ещё одна задача – охота на крупнокалиберную артиллерию противника, которая методично обстреливала город.

Уточнил вопросы по обеспечению импортным бензином, моторным маслом и снарядами к 37-миллиметровой пушке. Меня заверили, что в город всё уже отправили и будут обеспечивать по мере необходимости. Ну, будем надеяться, что так и будет. Кроме того, для перебазирования нам выделяют ещё два транспортника ПС-84. Так что за один рейс сможем перебросить весь личный состав и всё необходимое.

Вернувшись из Москвы, сразу отвёл в сторону Гайдара, Данилина и Кузьмича и предложил, как и в прошлый раз, пустить шапку по кругу. Заодно примерно прикинули, сколько сможем взять с собой за один рейс. Тут уже командир нашей «дуси» капитан Ермолаев производил расчёты. Получалось, что почти столько же, сколько и в прошлый раз. Ну, может, чуть поменьше.

Скинуться на благое дело никто не отказался. Комиссар с особистом умчались в набег по только им известным местам. Они ведь так и не признались, где в прошлый раз раздобыли продукты. Ну, часть, понятно, купили на рынке и в коммерческих магазинах, но ведь явно не всё.

– Ты не техник, ты чёрт безрукий! – громко отчитывал кого-то старшина Федянин в палатке, которую мы временно использовали как склад привезённых нашими добытчиками продуктов. – И вообще, какой долбодятел, – во, ещё одно моё словечко, – поставил сюда эту банку с краской? Макарчук! Ты у меня из нарядов до самого конца войны вылезать не будешь! Бери ветошь и оттирай теперь всё! Люди старались, добывали это всё, а вам лишь бы всё изгадить!

– Что за шум, а драки нет?

Я заглянул в палатку, где двое техников под руководством Кузьмича сортировали коробки и мешки с продуктами.

– Вот, полюбуйтесь, товарищ командир, – показал Федянин на коробку с молотым кофе, залитую красной краской.

– Оттереть успеете?

– А куда ж они денутся? Конечно успеют, – кровожадно глянул старшина на своих подчинённых, которые уже приступили к очистке банок от краски.

Перелёт в Ленинград прошёл спокойно. Я шёл чуть выше основной группы с новым ведомым, которым стал, естественно, Силаев. Губин пошёл ведомым к Кравченко. Дали мы молодым и позывные. Ну как дали? Я дал. Силаев стал Дедом, а Губин – Бродягой. На вопрос, почему так, я ответил, что это мой волюнтаризм, и вообще я тиран и право имею. Все посмеялись и единогласно проголосовали за.

Сели на тот же аэродром, на котором базировались ранее. Прямо словно домой вернулись. Встречать нас вышли все, кто был в это время на аэродроме. Видно было, что нам здесь рады. Да и новенькие истребители привлекали внимание.

– Снова к нам, товарищ гвардии майор? – встретил меня у штаба местного авиаполка уже знакомый мне интендант.

– О, Кучумов, ты прямо вовремя, – обрадовался я знакомому интенданту, с которым уже имел дело. – Мы там опять гостинцы привезли. Надо бы их оприходовать, чтобы всё как положено с документами.

– Так это мы мигом, товарищ майор, – оживился Кучумов. – Всё сделаю как положено.

– Тогда у транспортников найди старшину Федянина. Помнишь такого? Вот с ним и порешайте все вопросы.

Договорился с машиной, чтобы съездить в штаб фронта и доложить о прибытии, ну и заодно проведать своих девчонок. Соскучился. Надо только до Кузьмича дойти, попросить каких-нибудь гостинцев.

Впрочем, идти никуда не пришлось. Старшина, улыбаясь, уже шёл ко мне с увесистым даже на вид вещмешком.

– Илья, к своим-то заедешь? Вот, передай от нас. Я там сверху для Катеньки гостинчик в кулёчке положил.

Было интересно смотреть на смущающегося старшину.

– Спасибо тебе, Кузьмич.

Я от души пожал руку ещё более смутившемуся Федянину.

Летний Ленинград производил совсем другое впечатление, чем это было зимой. Город словно ожил. Да, было ещё очень тяжело, но люди начали чаще улыбаться. По городу пустили трамваи, и они, словно вестники Победы, своим перестуком и перезвоном буквально прогоняли мрачные мысли и вселяли надежду. Надежду на то, что вот ещё чуть-чуть, ещё одно усилие – и кольцо блокады будет прорвано, враг будет отброшен, и нормальная жизнь вернётся в город.

Везде, где только можно, были разбиты огороды, на которых работали горожане, выращивая картофель, капусту, свеклу. Насколько я помню из когда-то прочитанного, в пригородных колхозах на полях тоже вовсю шли полевые работы.

В штабе фронта доложился о прибытии и получил первое задание. Нужно было произвести разведку северного побережья Ладоги с целью обнаружения флотилии противника, а затем нанести по ним удар. Не сказать, что корабли и катера противника сильно беспокоили идущие через озеро конвои барж, но не принимать в расчёт исходящую от них угрозу было нельзя.

Вообще, по данным разведки, итальянские катерники при полнейшем попустительстве со стороны финнов, откровенно саботировали приказы немецкого командования. Немецкие же силы, в составе самоходных барж типа «Зибель»[76], были отвратительно подготовлены к действиям на воде. Ни ориентироваться, ни совместно действовать, ни просто управлять своими плавсредствами в условиях даже слабого волнения они были не обучены. Кстати, командовал флотилией паромов-катамаранов типа «Зибель» сам их создатель – подполковник Фридрих Вильгельм Зибель.

На обратном пути попросил водителя завернуть по знакомому адресу. Света с Катюшкой так и жили у Евдокии Александровны. Вот и сейчас я, едва мы свернули во дворы, издали увидел их. Светлана с ещё двумя женщинами возились на вскопанных прямо под окнами дома грядках, на которых росла капуста и были видны кусты картофельной ботвы, а Катюшка крутилась рядом с ними, держа в одной руке маленькую леечку, а в другой – капустный лист, который с удовольствием грызла.

Увидев въехавшую во двор машину, женщины отвлеклись от работы, рассматривая гостей. Первой среагировала Катюшка. Едва я выбрался из автомобиля, как на меня с радостным визгом налетела маленькая непоседа. Я подхватил девочку и прижал к себе. Тут же мне на шею со слезами бросилась Света. Наш поцелуй, наверное, мог побить все рекорды по продолжительности.

К сожалению, задержаться я не мог. Лишь отдал гостинцы, ещё раз расцеловал своих любимых девчонок и отправился на аэродром. Предстояла серьёзная работа.

На разведку отправил пару Мищенко (позывной Вьюн) – Филонов (позывной Кот). На машину Вьюна установили фотокамеру. Им предстояло обследовать северное побережье Ладоги. Самолётов противника мы не боялись, так как с авиацией здесь у немцев и финнов было негусто. Именно поэтому у нас нахально отжали РЛС, которую перебросили на Волховский фронт, едва эскадрилья убыла на переучивание на новую технику.

То ли нам кто-то наворожил, то ли просто повезло, но немецко-финско-итальянскую флотилию мы обнаружили сразу. Вся эта кодла своей основной базой выбрала посёлок Лахденпохья с удобной бухтой и довольно приличными причалами. Удивительно, но то ли вследствие повального раздолбайства противника, то ли ещё из-за чего, но наших разведчиков даже не обстреляли зенитки. Фотоснимки получились такими, словно фотографировали в полигонных условиях.