Позади Москва - Сергей Анисимов

«Россия сосредотачивается» – известная фраза Александра Михайловича Горчакова, написанная им в депеше, разосланной в конце августа 1856 года в российские посольства за границей. Тупейшая фраза. Употребляемая в наши дни совершенно вне оригинального контекста. Но политическая история России XIX века – это академический предмет, не интересный почти никому: только профессорам, получающим за его изучение государственные деньги, и юным ботанам, которым нужен университетский диплом, а не будущая способность прокормить выбранной профессией себя и свою семью. Но что-то в этом есть.

Сосредоточение войск Западного военного округа практически завершилось к середине ночи 21/22 марта. Именно в этот момент округ и превратился в Западный фронт не на бумаге, а на самом деле. В течение почти полной недели войска округа пятились назад, всеми силами избегая прямого и открытого столкновения с армией вторжения. Отдавая территорию с многими сотнями тысяч населения, расплачиваясь потерями на марше от ударов с воздуха, пытаясь замедлить скорость продвижения противника «инженерными мероприятиями» и действиями высокомобильных групп. Россия накопила за последнее десятилетие огромный опыт работы частей специального назначения, как антитеррористических, так и чисто военных. Большим плюсом было то, что сколоченных групп, имеющих практику работы в городах и в поле, под рукой было много. Но огромным минусом было то, что к 2013 году разнокалиберные «спецназы» практически заменили собой армию. В любом случае командующий фронтом генерал-полковник Сидоров бросил армейские и подчиненные ему милицейские спецназы в поле без колебаний, всей массой. Именно их действия, именно их потери, именно самопожертвование пограничников, от которых на его направлении не осталось почти ничего, позволили ему купить армии несколько полных суток. Величайшую драгоценность. Если бы не это и если бы не его характер, вопли позади, с московских вершин, давно заставили бы войска Западного военного округа «встретить врага лицом к лицу». И неизбежно превратиться в ничто, в цифры потерь на бумаге и в самые реальные страшные предметы. Ничего общего не имеющие с людьми, которыми они являлись еще недавно, дни или часы назад. «Piecemeal» – есть такое английское слово, любой перевод которого на русский язык будет не вполне точным. «По частям», «по кускам» – в смысле «глотать», «есть» по частям. В первые, самые жуткие сутки войны, под первым массированным ударом, округ потерял значительную часть своих немногочисленных сил и средств в Калининградском особом районе: 7-й отдельный мотострелковый полк, 152-ю гвардейскую ракетную бригаду, 244-ю гвардейскую артиллерийскую бригаду, 79-ю отдельную гвардейскую мотострелковую бригаду, 336-ю отдельную гвардейскую бригаду морской пехоты. И одним из первых своих приказов командующий вновь созданным Западным фронтом выделил из состава сил округа Особую северную группу войск в составе 61-го отдельного полка морской пехоты Северного флота и 200-й отдельной мотострелковой бригады, которые сейчас изо всех сил врывались в землю, собираясь драться там, на севере. На основном, Центральном, направлении округ безвозвратно потерял уже до 15 % штатной техники, в нескольких конкретных бригадах этот показатель достигал и более высоких значений. Потерял без «непосредственного» контакта с сухопутными войсками противника – под ударами его авиации и ракетного оружия дальнего действия. Но эту цифру Сидоров рассматривал как большое достижение своего штаба. Да, опять же купленное многими десятками жизней зенитчиков.

Могло быть хуже, много хуже. Но штабы ВВС американцев и европейцев демонстрировали похвальную осторожность, работая далеко не с максимальным напряжением, а скорее в режиме «пробы сил». ПВО России – это вам не Сербия, не Ливия и не Ирак. ПВО – это не только ЗРК, включая лучшие в мире комплексы, не только ствольная артиллерия и даже истребители. Это прежде всего организация: системы целеуказания и наведения, многослойное перекрытие радиолокационных полей и так далее. И все это управляется офицерами, которые целое поколение готовились к именно такой войне, против этого конкретного противника. Нет, решающее преимущество НАТО в авиации неоспоримо, но в этот конкретный раз это не играет или почти не играет роли. Когда они сумеют достаточно ослабить наши ПВО последовательными ударами по командным центрам и узлам связи всех уровней, тогда они начнут работать в привычном режиме. Но пока нет. Пока мы теряем 15 % техники за неполную неделю. Меньше чем лихорадочно вводим в строй.

Времени не хватало, и отчаянно не хватало удачи. Даже чуть-чуть, в виде небольших подарков судьбы. Даже совсем маленьких. Но подарков судьбы не случалось – например, уже на вторые сутки после запуска НАТО операции «Свобода России» стало ясно, что Оперативная группа российских войск в Приднестровском регионе Республики Молдова к ним не пробьется. Четыреста с лишним человек, со всей своей техникой: 16 старых БТР-70 и одна командно-штабная машина. Но самое главное и самое интересное – с сотнями реквизированных в Тирасполе разномастных грузовиков, до отказа набитых боеприпасами со своих бездонных складов. Именуемый старшим военным начальником воинского контингента полковник неожиданно для многих проявил совершенно стальную волю, без колебаний пустив в ход силу. Попытки молдавских, румынских и даже приднестровских граждан выдвинуть ему свои «законные требования» в отношении немедленного интернирования (а главное – передачи техники и вооружения) были пресечены полковником с такой быстрой жестокостью, что кое-кто вспомнил и покойного генерала Лебедя. Результат, во всяком случае, был достигнут сразу: в спину уходящему батальону не был сделан ни один выстрел. Но в отношении украинских пограничников это не сработало: те встали твердо, а за спиной у них – мгновенно поднятые по тревоге армейцы и разинувшие рот во всю ширь политики. Стрелять полковник не стал, и вовсе не потому, что думал о политических последствиях этого шага, о «расколе между братскими народами». Куда уж больше раскола… Просто шансы одного мотострелкового батальона пробиться через сотни километров территории Западной Украины были нулевыми. Даже с учетом того посмешища, в которое превратилась к 2013 году большая часть Збройних сил України, там все еще служили люди, которые учились рядом с нами и не хуже, чем мы.

Один батальон не мог иметь почти никакого значения в этой войне, но генерал-полковника весьма впечатлила решительность старшего военного начальника. Вернувшись назад, к Тирасполю, он встал в глухую круговую оборону, обложился минами, не жалея складских запасов, и теперь взять его можно было, только понеся тяжелые, несоразмерные потери. Или раздолбав его с воздуха прямо на складах, что гарантированно уделает разлетающимися боеприпасами половину Молдовы. Это тоже сбивает армии вторжения темп в каких-то его условных единицах измерения. Но мало.

– Товарищ генерал-полковник….

Очередные документы на стол, очередной CD-диск в целлофановом конверте. На папке и на диске время: 13.30. Сводки по продвижению своих соединений и частей, вражеских соединений и частей, по потерям: по опять же соединениям и частям, по родам войск. И половина или даже больше – от генерал-майора Бурдинского, начальника организационно-мобилизационного управления, и заместителя начальника штаба ЗВО по организационно-мобилизационной работе. Сводка о результатах работы военкоматов, парков, баз хранения вооружения и военной техники. «Лихорадочной» работы, – снова вспомнилось ему то же слово. Русский человек вовсе не всегда ленив и, мягко говоря, не всегда добродушен. Если его жестоко оскорбить, если до него дойдет, что за него взялись по-серьезному, он способен на очень многое. В России проживает около 5 миллионов человек призывного возраста, прошедших через обязательную воинскую службу, так охаиваемую всеми подряд. Даже всего одна пятая из них, вооружившись тем, что десятилетиями дожидалось их на «базах хранения», может вернуть скукожившимся ВС РФ хотя бы часть прежней мощи. ВВС – нет, флоту – нет, но сухопутным войскам – вполне. И вот этим генерал-полковник собирался воспользоваться по максимуму, насколько сможет. Время покажет, прав он или нет.

– Что от 6-й армии? – нелюбезно буркнул командующий фронтом, и помощник нагнулся вперед, вытянул из папки несколько листков на медной скрепке.

– А, чтоб это все…

Генерал-полковник прикрыл глаза от мгновенного укола боли в затылок. Он слишком устал за эти дни. Без состоявшегося приграничного сражения, без единого крупного боя – все равно смертельно устал. Глаза уже не видели, голова не хотела думать и ныла уже почти непрерывно. Все было плохо, все почти без исключения. Его по-настоящему пугало отсутствие контроля из Москвы, от главнокомандующего, из Генерального штаба. Контроля, к которому он привык и который становился все более жестким каждый год на всех уровнях армейской иерархии. Теперь же Москва выглядела практически «самоустранившейся» от руководства войсками, как бы странно это ни звучало. И у генерал-полковника Сидорова складывалось очень больное, нехорошее подозрение, что это касается не только его фронта – что так дело обстоит вообще со всем. Два приказа за прошедшую половину суток, причем один дублирующий еще воскресный приказ – о строгом запрещении использования войсками тактического ядерного оружия. Второй же был даже не приказом, а каким-то подобием циркуляра или даже балаганного призыва: «Всеми имеющимися силами обеспечить… отражение… Принять все необходимые меры для… Выдавить силы иных государств за пределы государственной границы Российской Федерации…» Иных государств! Не врага, не агрессора – просто иных государств! Под этим документом, как и под несколькими предшествовавшими ему, стояла подпись едва знакомого генерал-полковнику человека из состава последнего правительства. «И.О. Верховного главнокомандующего ВС РФ». Причем неизвестно даже, служил ли этот человек в армии, есть ли у него яйца, в конце концов? Судя по слову «выдавить» и особенно по повторяющимся запретам на применение ТЯО – ни хрена. Значит, как обычно, как 70 лет назад. Танками, артиллерией и живыми людьми.