Путь к себе - Франц Николаевич Таурин

все о твоей семье пеклись. Ты что думаешь, в деньгах наша подмога? Она как свечка истаяла, слезьми изошла. По тебе убивалась. А ты…

— А ты нас грязью облил, — жестко сказал Шмелев. — Ну, как уговорились, ребята, сегодня последний разговор, и делу конец. Ты нам только, Алексей, прямо скажи: причину искал свою подлость покрыть или на самом деле поверил?

Труднее всего Алексею было встретиться глазами с Анатолием Груздевым.

— Сперва поверил, — сказал он глухо, потом вскинул голову и твердо посмотрел в глаза Анатолию. — А теперь не верю. Знаю, не было этого!

— Сволочь ты, Лешка! — закричал Анатолий обрадованным и каким-то обмякшим голосом. — Как ты мог такое подумать?

Федор тронул Анатолия за рукав.

— Скажи ему все… как решили.

— Зачем?

— Скажи!

— Ладно, скажу, — уступил Анатолий, хотя видно было, что нелегко ему продолжать этот разговор. — Мы так решили, Леша… Если не повинишься перед ней…

— И перед нами! — жестко добавил Федор.

— И перед нами, понятно… Тебе на стройке не жить. Добром не уйдешь, заставим. И еще решили… задаток тебе сегодня выдать, здесь, в час твоего торжества…

— Задаток?..

— Избили бы мы тебя, Леша, как собаку!.. Прямо, как другу, говорю!

Алексей услышал в этих словах всю боль, пережитую за него, понял, чего стоило Анатолию произнести эти слова, и почувствовал, что у него ком подступил к горлу.

Через силу выдавил шутку:

— Толя! Ты же человек интеллигентный! Неужели стал бы морду бить?

— Стал бы…

— Правильно! И я бы на твоем месте тоже…

— Выходит, можно еще одну чарочку, на мировую, — предложил Семен Семеныч.

— Можно! — поддержал Федор Шмелев. — И поехали! Отвезем тебя и сдадим с рук на руки… Чего ж ты, пошли!

Алексей покачал головой.

— Надо товарищей проводить. Они уезжают, а я остаюсь.

— Это знамо дело, — согласился Семен Семеныч. — Проводить товарищей всегда положено. И мы повременим… Так, что ли, мужики?

Алексей поднялся на баржу последним из провожающих. Он еще на берегу простился со всеми и лишь с Варькой не обмолвился ни словом.

Отблеск утренней зари высветил береговые скалы до середины откоса, и только над водой еще копилась темнота. Легкий ветерок трепал вымпел на мачте катера. Глухо постукивал на холостых оборотах мотор…

Все прощальные слова и напутствия были сказаны.

Василий высунулся из окна штурвальной рубки и крикнул Митричу, стоявшему у кнехтов:

— Отдай чалку!

Митрич не успел исполнить команды.

Из кубрика выбежала Варька и быстро поднялась на баржу. Подошла к молча стоявшему Алексею, обняла и поцеловала.

Не снимая рук с его плеч, сказала тихо, но так, что все слышали:

— Прощай, Леша! Больше не повстречаемся…

— Гора с горой… — начал было Алексей, потом резко отвернулся и пошел вдоль борта.

И долго стоял на корме, пока катер скрылся за поворотом берега и на темной пустой реке остался только переливчатый след потревоженной воды…