Двенадцать световых лет - Николай Валентинович Гончаров

Пространство, лежащее на большем расстоянии от нас, наблюдать просто невозможно. Фотоны света от объектов, лежащих за горизонтом видимости, просто не успели до нас долететь. Мы можем видеть лишь конечное число светящихся объектов Вселенной. Мы видим ограниченную часть пространства с радиусом около четырнадцати миллиардов световых лет.

— Я скажу больше, — поддержал Макарова айголианец. — Представьте себе, что этого горизонта не существует, и мы можем наблюдать все светящиеся объекты в бесконечном пространстве. Тогда наш взгляд в любой точке этого бесконечного пространства рано или поздно должен встретить преграду — светящийся объект. Всё небо для нас в таком случае было бы светящимся от излучения бесконечного количества звезд. Но этого не происходит. Небо для нас, наблюдателей, темное, с ограниченным количеством объектов. И виной тому, в кавычках, конечно, горизонт видимости.

— Я знаком с тем, о чем вы нам поведали, — кивнул в ответ астрофизик. — По этому вопросу можно добавить еще вот что: вблизи горизонта видимости мы должны наблюдать материю в далеком прошлом. Тогда плотность вещества была намного больше плотности вещества в настоящем. В тот период, в начале расширения Вселенной еще не было отдельных объектов. Вещество было непрозрачным для излучения. Так что мы в принципе не можем наблюдать пространство за горизонтом видимости.

— Более того, — произнес Лэймос Крэст, — я разовью вашу мысль, Евгений. Фотоны света, либо иные излучающие частицы других, окружающих нашу, вселенных, не могут пробиться сквозь столь плотную материю, какую мы можем наблюдать вблизи горизонта видимости, из времени начального этапа расширения нашей Вселенной. А темная материя, возможно, состоит из элементарных частиц, для которых наша Вселенная остается прозрачной при любой, сколь угодно большой плотности вещества.

Астрофизик и айголианец так увлеклись разговором на животрепещущую для них обоих тему, что, казалось, совсем забыли об окружающих их коллегах. А шестеро землян сидели в креслах, практически раскрыв рты, и внимали каждому слову специалистов, совсем забыв о том, что и они являются равноправными участниками дискуссии.

— Ну что ж, я думаю, на сегодня достаточно, — наконец подытожил разговор Лэймос Крэст, — вам всем пора отдыхать. Завтра с утра займемся необходимыми делами, а вечером продолжим наше приятное общение.

— А вы когда-нибудь отдыхаете? — спросила айголианца Наташа Кольцова.

— Конечно, а как же! Я перехожу в ждущий режим, — в первый раз широко улыбнулся землянам запрограммированной компьютерной улыбкой гость с далекой планеты.

Планета Земля

Один из необитаемых островов республики Кирибати

Пятый день контакта

Следующее утро на тихоокеанском побережье выдалось не таким тихим и безоблачным, как предыдущее. Видимо, где-то на бескрайних водных просторах бушевала стихия, и её отголоски долетали и до острова, который стал на несколько дней пристанищем семерым путешественникам. Еще вчера спокойная гладь океана возмущалась и набегала на песчаный берег пусть и невысокими, всего в метр с небольшим высотой, но окаймленными белыми «барашками» волнами. Пальмы и другая растительность на берегу послушно склонялись под порывами теплого тропического ветра.

Как только солнце немного поднялось над горизонтом, каждого из землян разбудил приятный ненавязчивый зуммер, раздавшийся в их номерах. Лэймос Крэст приглашал всех на завтрак, после чего предстояла организационная работа по подготовке к путешествию на космический корабль.

В основном, мероприятия сводились к медицинскому обследованию будущего экипажа планетолета и к обучающим занятиям, позволявшим ознакомиться с правилами поведения на корабле, с устройством его функциональных систем, с вопросами техники безопасности в предстоящем полете.

За занятиями прошло полдня, время близилось к полудню.

— Что ж, на сегодня обучения и обследований достаточно, — произнес айголианец. — После обеда я должен буду систематизировать полученные данные. Пока, в первом приближении, скажу, что противопоказаний к полету для кого-то из вас я не нашел. Во второй половине дня можете заняться личными делами по своему усмотрению.

Ветер не стихал. Океан, как и ранним утром, набегал на берег пенистыми волнами. Освободившись от дел, Наташа и Валентин, не сговариваясь, вышли из здания айголианской станции и пошли сквозь густые заросли экзотической растительности навстречу равномерному шуму океанского прибоя.

— Мне кажется, нам есть с вами о чем поговорить, — начал разговор Валентин.

— А почему вы не обращаетесь ко мне на «ты»? — взглянула на собеседника девушка и чуть улыбнулась.

— Беру пример с вас, — парировал Рудников.

— А я с вас.

В следующее мгновение оба они уже громко смеялись. Смех их не был слышен никому, разве что разноцветным попугаям, разместившимся в кронах вечнозеленых деревьев, окружавших парочку.

— Давай отбросим ненужный политес, — вволю насмеявшись, наконец, произнес молодой человек, — договорились? С этой минуты мы с тобой на «ты».

— Согласна, — ответила Наташа. — Но, если иногда и проскользнет «вы», не обижайся. Мне нужно привыкнуть: я не могу так быстро перестроиться.

— Договорились, — кивнул в ответ Валентин.

Незаметно для себя они подошли к океану. Небольшие волны размеренно накатывались на берег, оставляя после себя тоненькие белые пенные очертания, то и дело возникавшие и исчезавшие на песке.

— Тебе здесь нравится? — продолжил разговор Валентин. Он всё еще испытывал некоторое смущение при общении с малознакомой девушкой и поэтому попытался завязать разговор ничего не значащей дежурной фразой.

— Не то слово, — согласно кивнула Наташа. — У меня голова кружится от всего происходящего. Фантастика просто! Я в детстве читала Жюля Верна, Уэллса, Ефремова. Всё воспринималось как сказки, выдумки, фантазии писателей. И вдруг это происходит со мной. Невероятно!

— Невероятно, но факт. Я сам в первый и во второй день после появления Лэймоса несколько раз щипал себя за руку, пока окончательно не удостоверился, что всё, что со мной происходит — реальность.

Валентин и Наташа остановились у кромки моря. Теплая вода тропических широт омывала их ступни, чуть погружая тела с каждой новой волной в мелкий, словно в песочных часах, чуть желтоватый песок.

— Я тоже люблю фантастику, — продолжил Валентин, — только настоящую, классическую, а не фэнтэзи, которой в последнее время развелось пруд пруди. В юности читал Лема, Артура Кларка, Айзека Азимова, Казанцева, того же Ефремова. И вообще, Наташа, мне кажется, что у нас с тобой много общего. Как ты