Красив и очень опасен - Энн Стюарт

— Где?

— У Шона на столе.

— Не говорите глупости, я никогда ее там не видела.

— Он спрятал ее перед самым вашим приездом. Но она там стояла постоянно, я ее сразу заметил. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять: вы — именно та женщина, которая мне нужна.

— А если я откажусь?

— Вы не откажетесь.

— Почему?

— Потому что любите меня. И детей вы любите, даже Шон это признает. Вы сделаете это ради меня. И ради них.

— Как же вы во мне уверены. А вдруг мне надоест с ними возиться? Надоест жить, погрязши во лжи. Вдруг я решу, что вы слишком много на себя берете, и решу все переиначить по-своему?

— Тогда мне придется вас убить.

И Кэссиди снова поверила. Окончательно и полностью.

— Вы фанатик, — сказала она. Тьернан улыбнулся, но это послужило ей слабым утешением.

— Знаю, — сказал он. — Так вы согласны? Вы сумеете позаботиться о моих детях, научиться их любить? Сумеете стать им матерью? Позволите мне спокойно умереть? Выполните все, что я от вас прошу? Пожертвуете всем, что у вас есть? Дадите клятву, которую никогда не нарушите?

Кэссиди смотрела на него во все глаза. На душе у нее скребли кошки.

— Сколько у меня есть времени на размышление?

— Тридцать секунд.

В голове у нее все смешалось, мысли разбегались в стороны, как спугнутые зайчата.

— Да, — сказала она. И тут же, не давая себе возможности передумать, подняла руку и робко прикоснулась к его лицу. — Я все ради вас сделаю. Я вас люблю.

Кэссиди даже сама не поняла, как это случилось, слова сами сорвались с ее губ. Как откровение или даже благословение. Услышав себя, Кэссиди в первый миг изумилась, но затем успокоилась и вздохнула с облегчением. Наконец-то! Нет, она и сама толком не ведала, сколько времени уже любила его, но и думать об этом ей не хотелось. Да и какой в этом смысл? Одно Кэссиди знала наверняка: покой она потеряла с той самой минуты, когда, зайдя в кухню, впервые увидела бездонные черные глаза Ричарда. Да, она любила его всем сердцем, и если это было сумасшествием — значит, она сошла с ума.

Кэссиди не была готова к внезапной перемене, случившейся с Ричардом. Только что он был напряжен, как натянутая тетива, однако уже в следующий миг внезапно обмяк и, весь дрожа, опустился на колени, обнял Кэссиди за талию, а головой прижался к животу. Кэссиди с легким недоумением прикоснулась к его голове, и вдруг поняла, что Ричард плачет. Сердце ее оборвалось.

В свою очередь опустившись на колени, она обняла его и привлекла к себе, гладя по спине и по голове, как любящая мать. Как влюбленная женщина. Злость, угроза, демонический любовник — все кануло в Лету. Перед ней был мужчина в беде, ее мужчина, и Кэссиди знала: ради него она готова на все.

Даже на то, чтобы позволить ему умереть — хотя ей куда легче было самой отдать за него жизнь. Одно слово Ричарда, и она с радостью пошла бы на смерть.

Кэссиди провела ладонью по его мокрой щеке. Она умирала от желания заглянуть в его глаза, покрыть их поцелуями, но в комнате было слишком темно. Вдруг она почувствовала, как губы Ричарда слепо, как только что появившиеся на свет котята, ищут ее губы. Она впилась в них жадным поцелуем, и вдруг всей душой ощутила, как содрогнулась и сгустилась вокруг темнота, словно накрыв их обоих плотным одеялом.

А откуда-то издалека доносился гулкий рев разбушевавшегося океана. Закричала вспугнутая ночная птица, крик ее эхом прокатился под небом и затих. И тогда Кэссиди распростерлась на полу, все так же по-матерински сжимая его в объятиях, ни о чем больше не спрашивая и ничего не прося. Без слов было ясно, чем кончится для них эта ночь, ибо отныне и навеки она принадлежала этому мужчине. Телом и душой.

Завтра у нее будет вдосталь времени, чтобы рвать на себе волосы и сожалеть о содеянном. А если не завтра, то через год. Или в следующей жизни. Она не просто отдалась ему — она дала слово.

И отрезала все пути к отступлению.

Глава 13

Ох и жесткий же оказался пол в гостиной! Но Кэссиди это не смущало. Грубый деревянный настил служил напоминанием о суровой реальности, о том, что настоящему счастью всегда сопутствует боль.

Лицо Ричарда неясно белело в темноте, но Кэссиди была лишь рада этому. Ночью они с ним в безопасности, отделившись во мраке от лжи и недосказанности. Она обняла Ричарда за крепкие плечи и блаженно зажмурилась.

Губы его вновь прильнули к ее губам; уже не гневно и требовательно, а нежно и неторопливо. И Кэссиди послушно разжала губы, найдя языком его горячий язык, змейкой скользнувший в ее рот, и чувствуя, как руки Ричарда поднимаются по ее телу, увлекая за собой юбку. Она ощущала на себе тяжелое тело Ричарда, властную мощь его фаллоса, набухшего под джинсами, которые вмиг стали тесными. Она гладила его по пышным волосам, все сильнее прижимая Ричарда к себе.

Но Ричард вдруг разжал объятия, отстранился и встал на колени, глядя на нее сверху вниз.

— Разденься, Кэсси, — прошептал он. — Разденься сама, для меня.

Тьернан слишком хорошо знал ее, и это пугало. Он прекрасно знал, что Кэссиди хотела бы, чтобы он сам соблазнил ее, а потом раздел — неторопливо и эротично, как делают опытные любовники. Но вместо этого попросил ее стать ведущей в их любовной игре. На самом деле, похоже, хочет от нее всего.

Дрожащими пальцами Кэссиди принялась одну за другой расстегивать маленькие пуговки на платье. Тьернан помогать ей явно не собирался. Он по-прежнему возвышался над ней, стоя на коленях — огромный, могучий и почти невидимый в сумраке ночи.

Дойдя примерно до середины, Кэссиди приостановилась, однако Тьернан не шелохнулся; терпение его казалось бесконечным. Его мощный торс настолько тесно прижимался к ней, что, расстегивая нижние пуговки, Кэссиди невольно коснулась его вздыбленной плоти, скрытой от нее тканью брюк, но тем не менее сразу запульсировавшей от ее прикосновения. Преодолев страстное искушение поласкать его, Кэссиди расстегнула оставшиеся пуговички и одним движением распахнула полы платья, подставив тело свежему ночному воздуху и жадному взгляду Ричарда.

На этот раз Кэссиди надела уже не прежнее простенькое хлопчатобумажное белье, а почему-то отдала предпочтение полупрозрачным трусикам и лифчику цвета морской волны, богато расшитым изящными кружевами. Даже в темноте она разглядела, как изменилось лицо Ричарда, когда он это заметил.

— Продолжай, — промолвил он, по-прежнему не прикасаясь к ней, хотя все тело Кэссиди уже мучительно и нетерпеливо горело в ожидании его ласк.

Лифчик застегивался спереди, но пальцы Кэссиди дрожали, и понадобилось несколько попыток, чтобы справиться с застежкой. Но даже потом чашечки словно прилипли к ее полным грудям, и Кэссиди никак не могла решить, снять эфемерную преграду или нет. Вдруг Ричарду покажется, что она дебелая, вдруг он не любит таких…