Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

дело обстоит несколько иначе. Его книгу трудно назвать чисто художественным произведением. Скорее это историческое повествование, обличенное в некоторую художественную форму. Все факты, приводимые Криворотовым, имеют реальную историческую фактуру. Поэтому мы и осмеливаемся процитировать этого автора. Так как у Криворотова этот разговор довольно длинен, то мы изложим его собственными словами. Однажды Государь с Цесаревичем и двумя Великими Княжнами Марией и Анастасией зашел в караульное помещение и поприветствовал солдат. Солдаты ответили на его приветствие, а один унтер-офицер-разводящий по фамилии Челябин его проигнорировал. Государь заинтересовался этим унтер-офицером и принялся с ним разговаривать. Тот сначала отвечал Царю враждебно, называя «гражданин Романов». Выяснилось, что этот унтер-офицер из студентов, был призван Временным правительством в армию, прошел какие-то учебные курсы и произведен в унтер-офицеры. Он рассматривался новой властью как благонадежный элемент, способный влиять на солдатскую массу в нужном для нее русле. В ходе беседы выяснилось, что его родители были учителями гимназии и убежденными монархистами. Разговаривая с Челябиным, своим умным и спокойным разговором, Государь полностью обезоружил собеседника: тот был смущен и растроган. Закончился разговор тем, что Челябин, прощаясь с Государем, вытянулся в струнку и называл Императора не иначе как «Ваше Императорское Величество»{390}.

Находясь в заключении под охраной солдат, Царь и Царица по-прежнему воспринимали их как своих солдат, которых они всегда любили и о которых заботились. «Во время чая — до 5 час. — пошли с Аликс в караульное помещение, — читаем мы в дневнике Государя за 24 декабря 1917 года, — и устроили елку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до 5 1/2»{391}.

Примечательно, что отношение к Царской Семье среди солдат определялось, как правило, длительностью их пребывания на фронте. Вопреки бесконечной лжи о «ненависти солдатской массы к Царю, который заставлял ее гнить в окопах», старослужащие уважительно и даже любовно относились к личности Государя Императора. И наоборот, дезертиры и молодежь, не побывавшая на фронте или побывавшая очень мало, относились к Императору с враждой и неприятием. В этой связи примечательна сцена, произошедшая возле «Дома Свободы» между старым солдатом-часовым и молодым нижним чином, описанная бывшим губернатором Тобольска Н. А. Ордовским-Танаевским со слов своего сына Всеволода: «Проходя мимо «Дома Свободы», Всеволод замедлил шаги, может, пошлет Бог счастье увидеть если не Государя, то хотя кого-либо из Них. По другой стороне, вдоль дома, за забором идет пожилой часовой. Всеволода обгоняет красноармеец, из вновь прибывших с фронта.

— Товарищ! Эй, товарищ! Покажи мне Николку Кровавого!

Ответ часового и жест винтовкой выразительный:

— Я тебе не товарищ, трус, сбежал с фронта? Счастье твое, что стоишь далеко. Я бы показал тебе Николку, даже Кровавого! Здесь бывший Император, ныне полковник Николай Александрович Романов и его семья! От таких сволочей, как ты, мы их и охраняем! Кого он окровавил? Кровавите вот такие, как ты. Беги мимо — застрелю!»{392}

Один стрелок 1-го полка особенно хорошо относился к Царской Семье, старался, как мог, облегчить ей ее жизнь в неволе. Когда истек срок службы, этот стрелок не хотел покидать Царя, считая, что его долг и дальше служить ему. Но молодые солдаты не дали этому стрелку остаться{393}.

Естественно, что революционные власти стремились в первую очередь отдалить от Царя именно старых, верных ему солдат. В январе 1918 года большевики отправили их по домам. Уходившие солдаты потихоньку шли в кабинет к Государю, прощались с ним и лобызались.

«Во время утренней прогулки, — писал Николай II в дневнике— прощались с уходящими на родину лучшими нашими знакомыми стрелками. Они очень неохотно уезжают теперь зимой и с удовольствием остались бы до открытия навигации»{394}.

Провожая этих солдат, Государь и Государыня поднялись на ледяную горку и долго смотрели вслед уходящим солдатам. Сразу же после этого оставшиеся молодые солдаты срыли эту горку

Как мы уже говорили, отношение солдат к Царской Семье стали меняться в худшую сторону с момента приезда в Тобольск Панкратова и Никольского. Панкратов был поражен, когда увидел, как запросто общается Государь с солдатами, играет с ними в шашки, шутит и так далее. Естественно, что все это не устраивало Панкратова. Именно в результате его «просветительских» бесед с солдатами стали происходить все бесчинства и хулиганские выходки с их стороны в отношении Царской Семьи. Образовавшийся солдатский комитет, состоявший именно из молодых солдат и дезертиров, все больше брал власть в свои руки.

Один раз Государь надел черкеску, на которой у него был кинжал. Солдаты увидели этот кинжал и стали требовать у Кобылинского провести обыск у членов Царской Семьи на наличие у них оружия. Кобылинскому с трудом удалось успокоить солдат не делать обыска.

В другой раз солдат Дорофеев, присутствующий на богослужении в качестве наблюдателя за Царской Семьей, поднял скандал на основании того, что дьякон упомянул во время службы «Святую Царицу Александру». По своему невежеству Дорофеев решил, что речь идет об Императрице Александре Федоровне.

После того как о. Алексей Васильев упомянул имена Их Величеств с полным титулом, солдаты запретили Царской Семье ходить в храм, а самого священника хотели убить.

Солдатский комитет безо всякого повода выселил прислугу из отдельного дома купца Корнилова и поселил ее вместе с Царской Семьей, создав ей дополнительные неудобства.

Раздражение солдат особенно усилилось, когда большевики перестали платить им жалование. Это раздражение перекинулось на Царскую Семью, которая воспринималась главной виновницей солдатских неустройств, и Кобылинскому все труднее приходилось его сдерживать.

Но, несмотря на все свои бесчинства, солдаты не имели никаких законченных злонамеренных целей в отношении Царской Семьи. Более того, несмотря на всю свою внешнюю злобу, они не решались открыто не подчиняться Кобылинскому. Даже когда, по их решению, после большевистского переворота комиссар Временного правительства Панкратов и его помощник Никольский были изгнаны солдатами, Кобылинский остался и продолжал командовать отрядом, хотя никакой легитимной власти у него больше не было.

Солдаты отряда, при всей нелепости подобной ситуации, осознавали себя зависимыми от тех, кого он содержал под стражей. Во-первых, солдаты считали, что пока Царская Семья находится в их руках, то это является лучшей гарантией, что им выплатят жалование. Во-вторых,