Нанкинская резня - Айрис Чан

Две недели спустя у нее случился нервный срыв. Внизу последней страницы ее дневника есть фраза, явно написанная кем-то другим: «В мае 1940 года здоровье мисс Вотрин резко ухудшилось, что требует ее возвращения в Соединенные Штаты»[495]. Ее племянница вспоминает, что коллеги Вотрин отправили ее обратно в США для лечения, но во время путешествия через Тихий океан она неоднократно пыталась покончить с собой. Сопровождавший Вотрин друг с трудом мог удержать ее от прыжка за борт корабля[496]. В Соединенных Штатах Вотрин поместили в психиатрическую больницу в Айове, где ее лечили электрошоком. Вый-дя из больницы, Вотрин пошла работать в Объединенное христианское миссионерское общество в Индианаполисе. Родственники Вотрин в Шеперде, штат Мичиган, хотели ее навестить, но она их отговорила, написав, что скоро приедет повидать их сама. Через две недели Вотрин не стало. 14 мая 1941 года, через год после того, как она покинула Нанкин, Вотрин заклеила скотчем двери и окна своего дома и совершила самоубийство, включив газ.

Судьба Иоганна Рабе в течение многих лет оставалась тайной для историков. Прежде чем его отозвали назад в Германию, Рабе пообещал китайцам в Нанкине, что расскажет о зверствах японцев у себя на родине и попытается добиться встречи с Германом Герингом и даже Адольфом Гитлером[497]. Жители Нанкина молились о том, чтобы Рабе сумел убедить нацистских лидеров оказать давление на японское правительство с целью прекращения резни. Перед отъездом Рабе китайский врач попросил его рассказать немцам, что китайцы не коммунисты, а миролюбивый народ, который хочет жить в гармонии с другими нациями. После нескольких полных слез прощальных вечеринок в феврале 1938 года Рабе отбыл в Германию с копией фильма Джона Мэйджи о зверствах в Нанкине. После этого он полностью исчез, и его местонахождение в течение десятилетий озадачивало ученых.

Я была полна решимости раскопать эту историю по двум причинам. Во-первых, ирония судьбы, по которой добросердечный нацист работал вместе с американскими миссионерами, спасая китайских беженцев от японских солдат, выглядела слишком интригующе, чтобы не обратить на нее внимание. И, во-вторых, я была убеждена, что после возвращения в Германию с Рабе наверняка случилось нечто страшное. Рабе не появился на Международном военном трибунале по Дальнему Востоку, чтобы вместе со своими коллегами дать показания об ужасах Нанкина. К тому же, по словам одного из его друзей, Рабе каким-то образом поссорился с правительством Гитлера[498]. Однако этот друг не привел никаких подробностей, а к тому времени, когда я наткнулась на запись его интервью, его уже не было в живых, чтобы обо всем рассказать.

Меня мучило множество вопросов. Действительно ли Рабе показал фильм и свой доклад Гитлеру? Или, не дай бог, его глубоко засосала немецкая нацистская машина, и он участвовал в уничтожении евреев? (В чем я крайне сомневалась, учитывая его героизм в Нанкине, но подобный вариант имел право на существование.) Возможно, его бросили в тюрьму после войны. Или, возможно, никто ничего о нем не слышал из-за того, что он стал беглецом от закона, проведя свои последние годы в одной из латиноамериканских стран. Меня также интересовало, вел ли он личный дневник о Нанкинской резне. Но если даже и вел, то его бумаги наверняка погибли во время войны, возможно, сгорели при воздушном налете – иначе любой подобный дневник рано или поздно оказался бы в архивах, доступный для всего остального мира. И тем не менее, я решила, что не помешает написать несколько писем в архивы Германии, чтобы выяснить, какой информацией о Рабе они обладают.

У меня имелся один важный факт о Рабе – он стажировался в Гамбурге на стыке двух веков. Возможно, он там родился, и в городе у него могли оставаться родственники. Мне удалось связаться с одним из источников в Гамбурге. Я обратилась за помощью к старому другу. Джон Тэйлор, которого ученые называли «национальным сокровищем», более полувека проработал в Национальном архиве в Вашингтоне и знал почти всех серьезных историков мира. Если где-то на планете имелся специалист, изучавший историю немецкого сообщества в Китае во время Второй мировой войны, Тэйлор, скорее всего, знал, кто это такой. Тэйлор посоветовал мне связаться с историком Чарльзом Бердиком из Ферндэйла, штат Калифорния. Бердик, в свою очередь, предложил мне написать городскому историку Гамбурга, а также дал мне адрес Марты Бегеманн, его по-други и, как он меня заверил, «приятной во всех отношениях дамы», которая не только имела в городе хорошие связи, но и была готова помочь. В течение нескольких дней я написала Бегеманн о загадке исчезновения Рабе, а также редактору крупнейшей гамбургской газеты, надеясь, что тот опубликует заметку о моих поисках. Затем, не ожидая ни от кого из них немедленного ответа, я переключилась на другие дела.

К моему удивлению, почти сразу же пришло ответное письмо от Бегеманн. Благодаря удачному стечению обстоятельств она уже сумела разыскать родственников Рабе. «Рада, что могу вам помочь, и это было не так уж сложно, – писала она 26 апреля 1996 года. – Сперва я написала пастору Мюллеру из Баварии, который собирал сведения обо всех немцах, бывших в Китае. Он позвонил мне на следующий день, сообщив имена доктора Отто Рабе, сына Иоганна Рабе, и его жены Маргарете»[499]. В письмо была вложена записка от Урсулы Рейнхардт, внучки Рабе из Берлина.

С этого мгновения события разворачивались быстро. Как я узнала, Урсула Рейнхардт родилась в Китае и, будучи маленькой девочкой, даже побывала в Нанкине всего за несколько месяцев до падения города. Она была любимой внучкой Рабе. К моей радости, Рейнхардт оказала мне неоценимую помощь, прислав множество длинных писем с рукописным текстом, фотографиями и газетными вырезками, которые восполнили часть отсутствовавших подробностей о жизни Рабе.

Рабе сдержал свое обещание китайцам проинформировать немецкие власти о японских бесчинствах в Нанкине[500]. 15 апреля он и его жена вернулись в Германию, где он получил множество похвал за свою работу. В Берлине немецкий статс-секретарь официально одобрил деятельность Рабе в Китае; Рабе также был награжден медалью за заслуги Ордена Красного Креста. В Штутгарте он получил Серебряный крест за службу Германии и Бриллиантовый орден на красно-бело-синей ленте от китайского правительства. В мае того же года Рабе сделал Нанкинскую резню достоянием немецкой общественности, прочитав лекции и показав фильм Джона Мэйджи по всему Берлину, выступая перед многочисленной аудиторией в компании «Сименс», министерстве иностранных дел, Немецкой национальной ассоциации по Дальнему Востоку и министерстве обороны. Рабе, однако, не удалось добиться аудиенции