Жестокий герой (СИ) - Ангелос Валерия

Ладно, мне просто кажется. Внешность у Тимура колоритная, если бы мы прежде с ним хоть раз пересеклись, я бы никогда не забыла. А чего стоит его энергетика9

— Теперь ты мне расскажи, - говорит он, обдавая огнем.

— О чем хочешь узнать? — напрягаюсь вмиг.

— Ты вечно таскаешь за собой пулю. Твой талисман? Расскажи, почему эта штука настолько важна для тебя,

Лучше бы он спросил про Генерала. Вот честно. Достаточно маленького толчка — и я бы мигом все выложила. Так мне кажется, Но пуля, та чертова пуля бьет в самое сердце,

— Это случилось.,, давно, - мой голос срывается, а горло перехватывает стальной обруч, замолкаю и больше ничего не могу произнести.

Тимур обращает внимание на каждую деталь, От него нельзя ничего скрыть. Еще когда люди Роберто Романо умудрились обчистить меня и украсть памятную вещь, мужчина запомнил мою реакцию на произошедшее.

Я смотрю на фонтан вокруг которого собираются люди. Вспышки камер ослепляют, до меня доносится смех, Я стараюсь сдержать слезы. Немая истерика душит. Захлестывает, накрывает с головой. Я привыкла себя контролировать, Жестко. Привыкла держаться, Держать разум в холоде. Но теперь внутри бушует слишком много противоречивых ощущений. Стоило приоткрыть завесу прошлого - вся правда вырвалась наружу,

— Я тогда находилась в Израиле, — механическим жестом смахиваю слезы, кусаю губы, пытаясь подавить раздирающие меня эмоции, — Моя реабилитация почти завершилась. Далеко не идеальное состояние, но удовлетворительное. Физически вообще никаких проблем, а психологически — я глотала такое количество таблеток, что почти перестала чувствовать, Все было ровно. А потом пришел Генерал. Он часто приходил, Оставался рядом. Видимо, опасался бросать меня без присмотра, Однако в тот день все было иначе, Я сразу заметила, Он — другой, Резко изменился, Я прежде не особо задумывалась над его поведением, Наплевать. Понимаешь? Просто не замечала, пропускала мимо, Но в тот день именно ощутила, Толчок. Ожог, Даже не знаю как это назвать. Я только глянула на Генерала и поняла: произошло что-то страшное. Что? Без понятия, Но такую ужасную вещь нельзя изменить, отмотать назад, переиграть. Даже этого безжалостного типа вдруг проняло. Хотя он ничего не ценил. Человеческие жизни для него не имели абсолютно никакого значения. Люди - мясо. Расходный материал. Так почему тут зацепило?

Я закрываю глаза, Сгребаю ткань платья руками. Сжимаю кулаки настолько сильно, что начинают ныть пальцы,

— Генерал вложил в мою ладонь пулю. В герметичном пластиковом пакете. Он сказал, это единственное, что осталось от моей матери. Больше я никогда не сумею вернуться домой. Там теперь стало слишком опасно,

Дышать тяжело, Грудь жжет каленое железо.

— Моя мама, — запинаюсь. — Она погибла, Ее нашли на могиле отца. Огнестрельное ранение. Никаких следов того, будто там присутствовал другой человек помимо нее. Никаких следов сопротивления, Синяки. Царапины, Ничего не было, Совсем. А еще одежда целая, Ничего не порвано, не испорчено, В общем, все это выглядело, точно самоубийство, Версия следствия звучала чертовски логично, особенно на фоне тех событий, которые произошли со мной, Вот как они все объяснили, Муж погиб, Дочка пострадала, Мать не выдержала и сама оборвала собственную жизнь. Никто не хотел проводить расследование. Какой смысл? Получить очередной висяк? Раскрываемость преступлений - важный показатель. Нечего портить статистику отдела.

Горечь разливается во рту, Истерический смешок вырывается из горла, Содрогаюсь, сердце сводит тягучая судорога,

— Но она не могла, — открываю глаза и поворачиваюсь, смотрю на Тимура. - Она не могла. Понимаешь? Моя мама никогда бы такого не сделала. Она бы не бросила меня одну. Никогда. Она была сильной. Она бы не сломалась.

— Я знаю, - говорит твердо и берет меня за руки, накрывает крепко стиснутые кулаки своими ладонями, будто желает отогреть, навсегда изгнать холод.

— Еще и на могиле отца, — сдавленно выдыхаю, — Черт, если бы сна все же решилась, то явно выбрала бы совсем другое место. Отец бы такого не одобрил, а мама его безумно любила. Она бы не стала плевать на его память. Господи, 0 чем я? Она вообще бы такое никогда не сделала. Она хотела поехать в Израиль, оставаться со мной во время лечения, просто Генерал не позволил, Даже когда я находилась в местной больнице, он не пускал маму ко мне в палату, разрешал побыть лишь в коридоре. Не хотел, чтобы она видела меня в таком состоянии. Пытался все исправить и тогда...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты уверена в Генерале, — вдруг произносит Тимур. — В чем причина? Преступник. Убийца, Террорист. А ты ему доверяешь9

— Это сложно объяснить, - роняю глухо.

— Ваши проблемы начались, когда он появился рядом, — раздается вполне резонное заключение. — Думаешь, это тупо совпадение?

— Генерал искал убийцу,

— Откуда ты знаешь?

— Тимур, — мотаю головой. — Он не делал этого. Он помогал нам. В память об отце. Генерал ужасный человек. Наверное, никого хуже я и не знаю. Циничный, жестокий, привыкший использовать самые омерзительные методы, но у него есть нечто вроде кодекса чести.

Мужчина скептически приподнимает бровь.

Проклятье. Я понимаю, насколько бредово это звучит. Террорист с особым кодексом чести. Принципиальный преступник. Но Генерал бы никогда не причинил вреда моей семье.

— Он признался мне, что выяснил кое-что важное. Гибель моего отца не была случайной, как посчитали прежде. Должны были уничтожить его группу, но главной целью оказался именно он. Все подстроили для того, чтобы мой папа присоединился к своим солдатам. Прекрасно знали его характер, рассчитали действия и надавили на нужные точки. Нашу семью тоже решили наказать. Я не должна была выжить после похищения из клуба. Мою маму намеренно убили на кладбище, на могиле мужа. Показательная казнь, вот что это было.

— Генерал мог солгать, - холодно заявляет Тимур.

— Я бы почувствовала.

— У вас такой близкий контакт?

— Я видела, как он относится к моему отцу, — бормочу сдавленно. — Генерал считал, что должен оберегать нашу семью, поэтому заботился о нас, отправлял деньги, а после бросил все силы на мою реабилитацию после изнасилования. Он выглядел совершенно разбитым в тот день, когда сообщил мне о смерти матери. Наша защита была главным приоритетом. Провал даже мысленно не допускался.

— Хреново твой Генерал справился.

— Он - не мой, - в горле мучительно саднит. - Конечно, я не могу вычеркнуть из памяти его помощь. Ведь он приготовил для меня несколько пакетов с поддельными документами. Научил правильно пользоваться этими бумагами и скрываться.

— А ты не думала, что он просто имеет твои мозги?

— Тимур, — поджимаю губы. — Мой отец раскрыл тайну, информацию о высших чинах армии. Все знали про его принципиальность и кристальную честность. Он бы выдал эти секреты, наказал виновных за продажность. Там было что-то мутное с финансами. Я сама не в курсе деталей.

— Но всю эту легенду тебе скормил Генерал, - бросает хрипло. — Да он сам мог быть продажным типом, который убрал твоего отца с пути, а потом влез в его семью.

— Тимур, — нервно улыбаюсь. - Поверь, Генерал бы не смог убить моего отца. Клянусь. Это для него невозможно физически. Он же... считал его примером. Был предан ему. Он бы не посмел пойти против.

Я отстраняюсь, поднимаюсь и направляюсь к фонтану, где уже становится гораздо меньше людей. Вокруг темнеет. Сумерки опускаются на Ватикан.

Я обнимаю себя руками. Ветер несет прохладные брызги воды в лицо. Крики чаек будоражат, заставляют поежиться. Запрокидываю голову назад, вижу, как стая птиц проносится в небесах. Невольно завидую их свободе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но кто мешает мне сбросить цепи?

— Я должна рассказать тебе еще одну важную вещь, — говорю, ощущая, что Тимур находится за моей спиной.

— Завтра, - говорит он и заключает меня в кольцо мускулистых рук, прижимается сзади.

— Почему?

— Хватит нам разговоров, - отрезает. — Остыть надо.