Слепой против маньяка - Андрей Воронин

«Дотерплю до редакции, а там…»

До самого последнего мгновения Геннадий Демидов не верил, что действительно ему достанутся документы, что это не провокация и не розыгрыш. Но когда папаха уже была у него в руках, сердце Демидова обрадованно застучало:

«Ну вот, наконец-то!»

Утром следующего дня, во вторник, Глеб Сиверов в рваном пальто, в фетровой шляпе, с приклеенной бородой и бровями, весь перепачканный, подошел к газетному киоску и подал деньги.

– Мне свежую газету, – каким-то дребезжащим, не своим голосом сказал он.

Седая киоскерша внимательно посмотрела на бомжа, затем – на деньги.

– Вам какую?

Глеб улыбнулся, показывая гнилые зубы.

– Да любую, можно «Комсомолку».

– Вот, пожалуйста, – киоскерша подала газету Глебу и взялась отсчитывать сдачу.

Но Глеб Сиверов не стал дожидаться. Он отошел в сторону и прямо у киоска развернул газету.

«Террор», – прочел он заголовок. – «Вчера зверски убит репортер газеты „Московский комсомолец“, двадцатисемилетний Гена Демидов».

– Боже… – прошептал он, и его пальцы задрожали. Буквы слились в черные траурные полосы. – Не может быть!

Но то, что он видел на первой полосе газеты, говорило само за себя.

Огромные буквы – «Смерть диктует в номер» – и портрет молодого человека в траурной рамке.

– Так вот ты какой! – произнес Глеб Сиверов, вглядываясь в газетный портрет.

Затем он сунул газету в карман и раскрыл ее уже в брошеном доме. Глеб читал, подойдя, к окну, с которого был снят газетный щит.

"…По словам главного редактора газеты «Московский комсомолец», Геннадий Демидов проработал в газете военным корреспондентом три года.

…Сегодня в «Московском комсомольце» выходит его посмертная статья. Убийство журналиста напрямую связывается с целым рядом его публикаций и расследований о коррупции, нелегальной торговле оружием и имуществом в Российской армии. По словам сотрудников, Геннадий Демидов получал в последнее время угрозы по телефону и в анонимных письмах. Но отшучивался: «Поугрожают и перестанут».

Через несколько дней Геннадий должен был выступить на слушаниях в Государственной Думе. Председатель комитета по обороне предложил ему выступить по поводу злоупотреблений военного руководства. И журналист собирал сведения по этому делу. Какие документы должны были передать журналисту? Это были документы по МО, сообщил журналисту «КП» непосредственный начальник Гены, редактор отдела политики. Как рассказывают сотрудники, совсем недавно Гене позвонили якобы из ФСБ и предложили неопровержимые доказательства по поводу незаконной торговли оружием. Геннадий поехал на Павелецкий вокзал. Согласно телефонному звонку, в одной из ячеек камеры ранения лежала посылка с важными документами. Забрав из ячейки папку, Демидов отправился к метро. До входа на станцию оставалось несколько шагов, когда на тротуар на бешеной скорости вылетел «рафик». Он сбил Гену и буквально проутюжил упавшего колесами. После чего исчез в потоке машин.

Милиция и «скорая» приехали достаточно быстро, но помочь Гене было уже нельзя… Ни установить, ни, тем более, задержать автомобиль-убийцу не удалось; по свидетельствам очевидцев, номерные знаки на «рафике» отсутствовали. В папке же, которую нес Гена, оказалась пачка чистых листов бумаги. Главный редактор «Московского комсомольца» заявил, что «это политическое убийство, в нем заинтересованы люди, погрязшие в коррупции, желающие уничтожить правду, свободное слово в России. Гена Демидов затронул болевую точку этих людей в военной форме. Уверен, что нити ведут и в ФСК…»". Под статьей было две подписи.

Глеб дочитал до конца, и его сердце сжалось. Получается, что это он, Глеб Сиверов, виновен в смерти молодого журналиста.

Кто-кто, а он, Глеб Сиверов, опытный и искушенный человек, должен был предвидеть, что их разговор, скорее всего, прослушивался. И теперь Глеб понимал: документы, которые он передавал Геннадию Демидову, оказались в руках полковника Студинского. А вот Геннадия Демидова не стало.

"Но зачем? Зачем ему, Студийскому, понадобилось убивать журналиста?

Ведь он мог спокойно забрать документы и не убивать Демидова. Какой же он подонок! Последний мерзавец! – и Сиверов сжал кулаки так сильно, что суставы пальцев побелели. – Я тебе отомщу, Студинский! Запомни это, отомщу! От меня ты не уйдешь!"

Сиротка непонимающе смотрел на приятеля.

– Слушай, что случилось?

– Ничего, – буркнул Глеб.

– Как это ничего? Ты же белее стенки!

– Это пройдет, не переживай, – Глеб взял из сумки флягу с джином и принялся пить прямо из горлышка.

– Так все-таки, наверное, что-то произошло? – вновь спросил Сиротка, участливо глядя на Глеба.

– Да, произошло. Вот, почитай, – Глеб подал ему газету.

Сиротка прочел и пожал плечами.

– А ты тут при чем? Ты его знал?

Глеб кивнул.

– Знал.

– Он твой друг?

– Да, он был моим другом. И я хотел, чтобы у меня были такие друзья, но, видно, не судьба.

– А вот тут, смотри, – сказал Сиротка, тыча пальцем в другую статью на первой полосе «Комсомолки»: «Кто расстрелял семью полковника Перевозчикова?»

– Это меня не интересует, – отмахнулся Глеб.

На следующий день все газеты без исключения вышли с материалами о гибели Геннадия Демидова. Глеб купил газеты и внимательно читал. Ему было больно, сердце саднило, словно в нем застряла пуля. Строчки сливались, но Глеб читал. Он заставил себя прочесть все. На статье в газете «Комсомольская правда» он остановился.

«Трагические коррективы в повестку дня вчерашней пресс-конференции Союза журналистов России и Москвы внесло убийство корреспондента газеты „Московский комсомолец“ Геннадия Демидова… Главный редактор „Московского комсомольца“ заявил, что убийцы Демидова уйдут от наказания, слишком влиятельные преступные круги были заинтересованы в его смерти. Геннадий Демидов не первый газетчик, который разрабатывал тему коррупции в армии…»

Прочитав эти строки, Глеб Сиверов поморщился.

«Нет, на этот раз убийцы будут наказаны. Уж это я обещаю. Я сам возьмусь за выполнение этого дела, хотя мне его никто и не поручал. Студинский будет мертв».

Затем Глеб принялся читать дальше.

«…Скрыть правду о деятельности нашей военной мафии, таким образом, было возможно, только прибегнув к крайним методам. Однако главный редактор не Исключает, что причиной терракта могла стать поездка Демидова в одну из частей спецназа Главного разведывательного управления, где, по его данным, проходят подготовку будущие наемные убийцы. Гипотеза на первый взгляд фантастическая, но, по мнению опытных сотрудников Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД России, ряд нашумевших убийств банкиров и уголовных авторитетов дает основание полагать, что исполнителями выступали профессионалы, которых можно пересчитать по пальцам даже в спецподразделениях МВД и ФСБ…»

«…Как нам сообщили из редакции „Московского комсомольца“, Гену Демидова похоронят на Троекуровском кладбище в Кунцево. Прощание с журналистом начнется в четверг. С утра состоится отпевание в церкви Святителя Николая в Хамовниках, рядом с метро „Парк культуры“, после чего Гену перенесут во Дворец молодежи. Все, кто хочет с ним проститься, могут это сделать с одиннадцати часов утра. В полдень начнется прощальный траурный митинг. Затем состоится похоронное шествие в Кунцево. Сменяя друг Друга, журналисты, друзья, родные и близкие перенесут Гену Демидова на кладбище».

«Я должен буду пойти на похороны», – твердо решил Глеб Сиверов и почувствовал, что его глаза стали влажными.

Он забыл, когда в последний раз плакал, но сейчас готов был разрыдаться, как ребенок.

«Нет, нет, Глеб, держись», – приказал он себе и швырнул газету в сторону. Сиверову хотелось разорвать ее на клочки, но он этого не сделал, а направился к телефонному автомату. Он напрочь забыл о мерах предосторожности, ему уже стало все равно, поймают ли его, останется ли он жив или нет.

У телефонного автомата стояло несколько человек. Глеб Сиверов прислонился к шершавой бетонной стене и закрыл глаза. Ему было привычно терять друзей, но вот так подставить незнакомого человека, и человека хорошего, того, кто решил ему помочь, того, кто рискнул своей жизнью…

Наконец, подошла его очередь. Глеб снял трубку и быстро набрал номер.

– Мне Студинского, – коротко сказал он.

– Кого? – спросил неприятный женский голос.

– Полковника Студинского, – повторил Глеб, прижимая трубку к уху.

– Вы знаете, его сейчас нет. И, пожалуйста, представьтесь, кто его спрашивает?

– Это не имеет значения.

– Нет, вы все же скажите, – настаивала женщина.

– Его спрашивает Слепой.

Послышалась какая-то неопределенная возня и перешептывание.

– Вы знаете, позвоните минут через пять-десять.