Генерал-адъютант его величества (СИ) - Михаил Леккор

присвистнул на лошадей, те с места рванули. Ау, Зимний дворец, мы приближаемся блистать.

В парадному подъезду, однако, пришли степенно. Лошади, придерживаемые кучером, прошли медленно. Как-никак его высокопревосходительство министр и действительный тайный советник с супругою прибыли. Святой, Господи нас спаси и сохрани!

Сошел первым с коляски, гордый и надменный. Подождал немного, дожидаясь любимую женушку. Та, впрочем, долго его не мучила. Легко спрыгнула на мостовую, не забыв прикрепится к локтю.

Знатная пара. Он — статный и крепкий, достигший высших чинов и классов, украшенный почетными наградами — портрет с царствующего императора Николая I с редкими крупными бриллиантами, подаренными монархом с милостивым рескриптом. И с орденами только первой степени — Анны, Белого Орла, Владимира, нестепенного ордена святого князя Александра Невского, даваемого чиновникам только первых классов. И еще каких наград, которые присутствующих на бале просто не успевали увидеть. Много же и все сверкающие на свечах.

И его жена, недавно отошедшая от бремени, но уже опять красивая и блистательная, сверкающая, но уже в драгоценностях. Золото, бриллианты, редкие, крупные, а, значит, очень дорогие, оттеняющие красоту самой красотки.

Так они и вошли в зал, где был сегодня бал. Давно прошло время, когда Александр Георгиевич скромно мог затеряться в толпе таких же чиновников и военных, ждущих радость в очередь потанцевать. Нет, теперь даже не стоило наставать такой милости. Это остальные придворные жаждали этой радости, а он с супругой должны быть около императорской четы с взрослыми детьми. А придворные, поклонившись императору с женой, обязаны также поздороваться с высоким чиновником и святым. А как же, сперва порадоваться с земным правителем, а потом представителем небесного!

Хотя, бал еще начался и даже супруга императора Александра Федоровна с дочерью Татьяной еще не подошли, задержавшись по своим женским потребностям. Николай же стоял и явственно обрадовался, увидев святого с его женой.

— Андрей Георгиевич, сколько зим, сколько лет! — громогласно провозгласил он святому, — доброго ли здоровья?

Макурин так громко говорить не было нужды. Хотя и он тоже не шептал.

— Господь спас, государь, и себя, и народ, — учтиво ответил он, — как и мою жену Настюшку.

— Да, — с удовольствием обозрел император ее стати, — такая же прелестница! И драгоценностей много, только, — помедлил он немного, — что же сережек-то нет по своему положению?

Николай первый обратил внимание Макурина и женщина несколько смутилась под пристальным вниманием мужчин. Сережки были действительно небольшие, скромные, пусть и золотые с бриллиантами, но ведь не по ее чину. Как никак жена высокого чиновника первого класса!

— Да я… — замялась Настя, не желая подставлять мужа. Все же есть — деньги, женская красота, по-настоящему заботливый муж. А вот серьги не купили…

— Ваше величество! — вежливо прервал он ее, взяв по-дружески жену за руку, — мы как раз не смогли оценить серьги — купил намедни вот, мне кажется нормальные, а Настя не хочет, говорит, что вычурные. В итоге решили идти на ваш августейший суд. Как на ваш взгляд?

Александр Георгиевич скромно улыбнулся ей и взял сверток, находящийся до сих пор прижатый рукою к его телу. Раньше она не очень-то и смотрела. Надо будет, сам обратит внимание, а не обращает, так и не надо.

А он развернул сверток и Настя мысленно ахнула. Это же те серьги, которые они смотрели. Они тогда ей не понравились и она их отвергла, хотя и видела — мужу пришлись по душе. И серьги сами по себе, и она в них. Но ведь весьма тяжелые!

Ах, он, какой хитренький, не захотел ругаться с ней сам, решил подойти к императору? Или это из-за кормилицы? Вот ведь какой!

Настя испытующе посмотрела на мужа. Он ответил ей так трогательно-беззащитно, что она сразу поняла — точно мстит. Вот ведь гад такой, а что делать? Не ссорится же при августейшим монархе? Андрей выкрутится, он святой человек. А вот ее могут и отодвинуть от императорской семьи, беспутные и злые никогда не нравятся. Тем более, подарок-то дорогой и красивый, у ее императорского высочества тоже есть немного другое, но тоже много золота и бриллиантов. Нет, император не поймет, мужчины они такие иногда глупые, иногда бестолковые, но никогда не понимающие женщин, даже любимых жен.

Макурин меж тем показал серьги императору и всем придворным на балу.

— У-у! — прокатился гул по помещению. Благородное старинное золото и сверкающие бриллианты так красиво оттеняли ее ожерелья, а вместе белую точеную шейку, что Настя видела по реакции не только мужчин, но и женщин, что они восхищены этой драгоценной безделушкой. Но ведь тяжело же! Или так и надо быть?

Император несколько удивился, посмотрев на Настю:

— Право же, я не знаю, моя дорогая. Эти драгоценности так прекрасны, что подходят к лицу императрицы. Она, кстати, нечто подобное носит. Или, ты из-за этого не хочешь их носить? Мне надо посмотреть, как это будет?

Николай уже с некоторым неудовольствием посмотрел на молодую женщину. Влазить в женскую ссору он очень не любил и из-за этого, как правило, попадало обоим сторонам вне зависимости от справедливости.

— Что вы, ваше величество, вовсе нет, — поспешила Настя отбиться от императорского суда, такого жестокого, как и в этом случае, несправедливого, — я видела их у Александры Федоровны, с вашего позволения, мы будем хорошо смотреться.

— Угу, — удовлетворенно сказал Николай, — и что же?

— Просто они очень тяжелые, — потупилась Настя.

Император Николай хитро улыбнулся:

— Милая моя, разве ты еще не поняла, что красота — вещь тяжелая и нередко неудобная? С этим ничего не сделаешь, терпи!

Окружающие придворные, видя, что монарх улыбается, угодливо захихикали. Никто ее не понимает. А муж?

Она прижалась к его руке и вдруг почувствовала, что он ее ответно пожимает. Ах он, гад такой… милый!

Уже самостоятельно и твердо взяла серьги, прицепила к ушам. Ой, как же тяжело! — посмотрела в зеркало, — но как она, действительно, красива в них. Потанцевать, что ли? — многообещающе пообещала императору, и тот не удержался, отдал приказание:

— Начинаем танцевать. Первая пара — я с Настенькой Макуриной, вторая пара — моя жена Александра Федоровна с преподобным Андреем Макуриным. Дальше… — распорядился он общей очередью, после чего музыка заиграла громче, а пары закружились по залу. Оставшиеся пока не у дел столпились по углам и вдоль стен. Видать не по чинам пока и не положению!

Впрочем, первый танец закончился, пары распались. Большинство мужчин — люди степенные и даже пожилые, решили, что им сей час достаточно. Большинство, но не все. Вот и Александр Георгиевич добровольно в обязательном порядке отправился на второй танец без