Финал - Андрей Сантана

— Я прыгнул на дерево и, ломая ветки, помчался прочь, перепрыгивая с одного на другое.

* * *

Омега упала на колени. Закрыла глаза. Сознание померкло, и волчица обнаружила себя в Туманном Альбионе. Без сил, по пояс в пруду, в пристанище Альфы. Попытки выбраться только сильнее затягивали в водную гладь. Брат стоял на берегу. Грустно смотрел на Ави.

— Я думал, взаимопонимание было достигнуто, — зашептал он, — в тот самый момент, когда ты заставила преклониться перед собой других Альф. — Взгляд разочарования. — Я думал, что ты понимаешь всю важность, весь смысл нашего существования.

— Какая же я дура... — продолжала тонуть Ави. — Луна... Что же я наделала? — Маленькие капли разбивались о воду, пошедшую рябью. — Как же я не разглядела, не увидела, что просто поменяла одни оковы на другие?

— Оковы?! — лицо близнеца исказилось гневом. — У тебя было все, я дал тебе все инструменты, чтобы уничтожить устоявшийся порядок, но, видимо, темная ведьма более трезво смотрит на этот прогнивший мир, чем ты.

Перед глазами замелькали картины. Первая встреча с Беатриси, с Альфой, их добрые лица, разговоры, наставления, поддержка. А потом — всего один момент теплой атмосферы. Алька готовит суп, сестры подшучивают над Сио, Клиф треплет по плечу, приобнимает, улыбается. Так спокойно, хорошо… и так горько.

— Идите вы оба, — вода дошла до горла Айвори, — в Бездну.

— Спи, дорогая сестра. — Волчица утонула окончательно. — Проснешься ты совсем в другом мире.

Альфа, подавив Айвори, открыл глаза. Вокруг уже столпились волки, и тяжело дышащая Бестриси стояла ближе всех. Тело волчицы, упавшее на колени, поднялось. Посмотрело, оглянулось по сторонам.

— Госпожа? — аккуратно подала голос Бис.

— Нет. — Скалящаяся улыбка. — Истинный бог во плоти.

— Первый Альфа. — Глубокий поклон, остальные преклонили колено.

— Где он? — вернулось тело Ави в человеческую форму.

— Он и его шабаш отступили, проиграли вашему величию. — Голос демонессы все еще дрожал, а пальцы сжимали кулон. — Вмешательство Корнара было неожиданностью, и потому я...

— Щ-щ-щ, — притянул ближе Альфа темную.

— Господ... — не успела демонесса договорить, как околдованное тело Айвори страстно поцеловало ее. Впервые поцелуй в губы, разгул языка… дыхание перехватило.

— Они ничего не смогут сделать, — провел серебряный заостренным ногтем по щеке Беатриси, оставляя на ее коже порез. — А ты? Ты будешь служить мне, как прежде?

— Изменить порядок, — запылали алым щеки темной, а свежая рана отдавалась не болью, но извращенным наслаждением. — Это все, чего я хочу.

— Тогда сделаем это! — Вдох полной грудью. Альфа дышал — и упивался пьянящим воздухом. После столетий забвения он снова ходил по земле.

Оставив сестру питать Туманный Альбион, теперь он не думал давать никому никаких поблажек. Поход возвращается к первоначальному замыслу. Полный геноцид безэссенциевых людей. А Беатриси могла порадовать возлюбленного. Хитрая змея видела готовый знак пентаграммы, подсмотрела, играла, служила в опасной близости чужими глазами. Новая гонка дала старт.

Кто первым доберется до последнего знака в сердце Пьетро, тот и проложит новую дорогу Черной Земле.

Глава 36 Выдох

От холодного ветерка неприятно покалывало кожу. Говорить не хотелось, да и, честно... даже двигаться сейчас было лень. Все причастные к нашему общему делу впервые собрались вместе. Пройдя несколько лисьих троп, мы встали лагерем около бесконечного Золотого Моря. Это место всем было абсолютно безразлично, оно не имело никакого значения… кроме встречи Сио и Аннет, но почему-то здесь чувствовалось потерянное повсюду спокойствие. Услада для глаз. Золотые колосья двигались в такт порывам ветра, переливались, несли сладкий запах. Так хотелось просто смотреть... Собственно, это сейчас и происходило. Отщепенцы, мечтатели, ублюдки, убийцы… и просто усталые солдаты. Все мы сидели на земле и смотрели на горизонт. Какой же путь проделал каждый из нас, чтобы оказаться здесь! На моем плече, прильнув щекой, лежала Рита, рядом — Мелони и Алька. Сио обнимал принцессу, растирая её руки, Рифа курила сигарету, прижавшись спиной к спине Кота, передала изделие Калебу, он, сделав затяжку, протянул Селен. Виктор молчаливо соприкоснулся пальцами с Мур, в ответ девичий румянец украсил щеки. Крюгер проворачивал вентиль, расслабленно выдыхая. А Герта, взяв ноту, скрашивала момент тишины приятной мелодией.

— Там, у ручья, — тихий голосок отдавался грустью, — я встречу тебя. — Она смотрела на затянувшееся тучами небо. — Там, у ручья, судьба моя. Жди меня, любовь моя, у ручья, у ручья...

— Значит, Диор погиб, — пустила через нос дым железная дева, обращаясь ко мне.

— Да. — Не в силах держать голову прямо, я прижался затылком к дереву. — До конца этот волк старался поступать правильно. В последний миг... он признался, что хотел увидеть тебя.

— Хм. — Грустная улыбка исказилась из-за припаянной к коже брони. — Это взаимное чувство.

Несбывшиеся отношения, которые так и останутся невысказанными словами.

Калеб поднял флягу. И откуда только он постоянно её наполняет?

— За крутого сукина сына, — сделал он глоток. — Спасибо, что помог нам в Пьетро.

Как хороший отец я должен пресечь круговорот фляги между всеми, но это были не только поминки шрамоносого, это... Это был выдох для всех нас. Гравюрная штука, переходя из рук в руки, заставляла ведьм морщиться.

— За всех погибших. — Полглотка обернулись кашлем для Мелони и долгим вдохом через нос.

— Мы были мало знакомы, и все же, — отпила Аннет.

— Твои шутки были уморой, друг, — прорычала Рифа.

Кот, Алька, Рита, я, Селен, Герта — и, пропустив двоих, завершающий сделала Мур… и высунула язык. Первая проба алкоголя оказалась для девочки не тем, что она представляла.

— «Какая гадость», — говорит она. — И, хотя молчунья ничего не говорила, её демон точно передал эмоции.

— Жизнь — она такая, юная леди, — спрятал скобный флягу в подсумок. — Гадость редкая, но мы продолжаем её пить.

Как только снова повисла тишина…

— Ох, боги, что за депрессивный настрой? — Корнар, опершись плечом о дерево, стоял в отдалении. Когда этот балагур молчит, он действительно невидимка. — Взбодритесь, господа, с плохим настроением мир не изменишь.

— Дай отдохнуть, — устало сказал я.

— Пф! Говорите о гадости жизни, но допускаете роковую ошибку. — Он вышел в центр нашего круга, встав перед всеми.