Посмертие. Второй шанс - Виталий Момотюк

Рилтамаай отметил этот факт, и не решился отдать команду полететь поближе к скале. Видимость и так уже была весьма посредственной, словно воины и не летели над поросшей лесом долиной. Окружающее пространство больше всего напоминало ему пустыни во время пылевых бурь.

Впрочем, главное он уже увидел. Скала не просто выросла в размерах — это можно было заметить и без воздушной разведки. Скала изменилась. Серый гранит покрылся многочисленными вкраплениями и полосами темного, почти чёрного цвета. Может это и был чёрный, но пыль не давала разглядеть всё основательно. И всё это было как‑то отвратительно. Гора теперь напоминала гигантских размеров фурункул на теле земли — эдакая сочащаяся гноем болячка.

«Если это действительно фурункул, то не удивительно, что было землетрясение», — подумал Рилтамаай, и сам удивился столь неожиданному веселью. Не иначе, как реакция на нервное напряжение.

Внезапно что‑то сверкнуло на фоне темнеющей скалы. Тонкая струя белесого пламени ударила в одного из трикстеров, распоров ему крылья и брюхо. От дикого визга умирающего животного едва не заложило уши. Вторая струя ударила просто во всадника, и тот буквально взорвался облаком кровавых брызг и ошмётков. Неуправляемая туша камнем рухнула в клубящуюся внизу пыль. Соседи погибшего по строю уже натягивали луки и стреляли в какие‑то едва уловимые глазом тени. Некоторые как на учениях разворачивали своих животных и заставляли их выдыхать в сторону врага кислотные струи. В ответ замелькали вспышки, и воздух прошило сразу десяток всё тех же белесых струй. Завизжал ещё один раненный трикстер. Потом ещё один.

Рилтамаай не воспользовался оружием, хотя и считался вполне заслужено одним из лучших стрелков тысячи. Просто он уже успел разглядеть, с кем придётся иметь дело и понял, что от луков тут будет немного пользы. Одним движением ангья бросил своего трикстера вверх, чтобы оказаться над строем воинов. Странно, но сейчас он совершенно не чувствовал ни страха, ни возбуждения. Внутри всё словно замерло. Словно вернувшись в годы обучения искусству, он вызвал в памяти необходимые образы, совершил заученные пасы и послал навстречу приближающемуся противнику несколько огненных зарядов. Полыхающие красным дымные шары с внушающей уважение скоростью устремились к странным фигурам, напоминающим невообразимую помесь измождённого гуманоида и бабочки с полупрозрачными крыльями. Двое из нападавших не сумели увернуться от огненных снарядов, которые, казалось, угадывали их намерение. Две охваченные пламенем фигуры рухнули на землю следом за убитым трикстером. Стрелы воинов и струи кислотного пара животных, тоже возымели своё воздействие, хотя и не были столь же эффективны. Однако враги прекратили сближение и начали рассыпаться по небу. Снова засверкали вспышки, и полосы белесого пламени прошили воздух.

— Уходим! Всем отойти! — заорал Рилтамаай в переговорный амулет, создавая следующую порцию огненных шаров, казавшихся столь эффективным оружием против этого необычного противника.

Но выполнить его приказ воинам было не так то и просто. Опыт воздушных сражений у всех них ограничивался только тренировочными схватками друг с другом. У солдат минноонар уже давно не было противников в воздухе. Однако практически все понимали: начать немедленное отступление — это подставить свои спины опасному противнику и надеяться только на милость Покровителей и удачу. Каждый воин был вынужден сам избирать способ выполнить полученный от командира приказ.

Несколько самых отчаянных храбрецов направили своих животных навстречу врагу, надеясь сократить расстояние для более эффективного использования своего оружия. Их замысел был понятен — убить как можно больше противников и рассеять остальных, чтобы потом в относительной безопасности отступить. Другие бросились в стремительное пике — такой приём давал шанс избежать опасных атак неприятеля. Остальные начали постепенно разворачивать трикстеров, продолжая перестрелку с уродливыми созданиями.

Как оказалось, самое верное решение приняли те, которые предпочли неспешное отступление. Вернее, самоубийственная атака горстки храбрецов и магия командира позволила им отступить практически без потерь. Пока в воздухе кипел бой, они совершили разворот, попутно подстрелив несколько неизвестных до сегодняшнего дня созданий, и полетели обратно в расположение войск. Рилтамаай последовал за ними, как только ему стала очевидной неизбежность гибели отчаянной пятёрки. Он уцелел благодаря отличному умению летать — каждый ангья начинал обучение эдва ли не с младенческого возраста. Своё дело сделал и вовремя выставленный воздушный щит, который выдержал парочку попаданий. Помимо самого Рилтамаая, ещё семь воинов успешно отступили, оставив место сражения за спиной.

Решение броситься в пике в принципе тоже оказалось верным. Воины, которые заставили своих животных устремиться к земле, действительно успешно оторвались от летающих монстров. Однако, как оказалось, здесь их поджидала другая опасность. Когда трикстеры опустились достаточно низко, навстречу им полетел целый град увесистых булыжников. Десятки, если не сотни, уродливых монстров метали в воздух камни с чудовищной силой, и делали это достаточно метко. При удачном попадании, такой снаряд пробивал кожаные перепонки крыльев навылет или наносил весьма ощутимые ушибы, и даже увечья внутренним органам животных. Порванные крылья резко снижали скорость и манёвренность, чем незамедлительно воспользовался враг. Примерно двое из пяти воинов вместе со своими животными после многочисленных попаданий рухнули на землю. Единственным положительным результатом такого манёвра оказалось обнаружение ещё одного вида монстров.

— Половина отряда, — бесцветным голосом констатировал командующий тысячи Фейригаан, уперев невидящий взгляд в стоящего перед ним благородного Рилтамаая, — Десять воинов из двадцати погибли в бою.

— Командующий, я готов понести любое наказание…

— Наказание за что, Рилтамаай? — перебил его Фейгигаан.

— Но ведь… Это ведь по моей вине погибли воины. Я не справился с возложенной на меня ответственностью. Не принял верных решений.

— Разве?

— Простите, командующий, я Вас не понимаю. Я уверен — это моя вина.

— Если это действительно так, то я не ошибся в своём выборе. Тебе не в чем винить себя.

— Простите, командующий, но…

— Нас здесь двое, поэтому я обойдусь без титулов, если ты не возражаешь. Думаю, что мой возраст и сложившаяся ситуация дают мне на это право.

— Хорошо. Если Вы считаете такое обращение необходимым, я согласен.