Толкин русскими глазами - Марк Хукер

Яхнин использует устаревшую форму прилагательного и переводит это название как Лягушкина Запруда. Эта элегантная конструкция в тексте вполне уместна. Такой образный вариант неплохо конкурирует с Муравьевым.

ВАМ выстраивает свое название на слове жаба. На первый взгляд, лингвистическая модель, по которой образуется это название, выглядит не сколько странно, поскольку в ней используется не соответствующий русским правилам словообразования суффикс — с. Ее вариант — Жабс. Одна тем, кто знаком с советской детской литературой, эта модель намного понятнее. Именно этот тип словообразования использует Николай Носов в популярной детской книжке "Незнайка на Луне"207. Когда Незнайка прилетает на Луну, он встречает господина Спрутса, господина Клопса, капиталиста Тупса и господина Крабса. Несомненно, все эти персонажи пародировали врагов рабочего класса — буржуазию, побуждая читателя вспомнить дореволюционную подобострастную форму обращения с использованием частицы — с, написанной через дефис, как например в выражении "Что изволите-с?". В советские времена употребление таких словоерсов означало уже обратное — оттенок издевки, подчеркнутое неуважение к собеседнику.

В контексте Толкина имена Носова обладают дополнительной притягательностью для знакомого с ними исследователя, поскольку, например, Незнайка и его друзья зовутся коротышками, что является уменьшительной формой слова, которое Бобырь/Уманский употребляли по отношению к хоббитам.

(…) за быстрым, прозрачным Брендивейном, живут среди зеленых холмов Шира Коротыши (Б.5).

— Теперь же, теперь же, мой дорогой коротыш! — сказал Гандальф (У II.216).

Дж. Р. Р. Т.: — Ну, ну, мой дорогой хоббит! — сказал Гэндальф (Р.60).

Но и этого мало, в "Незнайке на Луне" также есть два персонажа, чьи имена выглядят совершенно по-хоббичьи: Скрягинс и Гадкинз. Нечего и говорить, что имена эти принадлежат отрицательным героям. Скрягинс фабрикант, Гадкинз — газетный магнат. Особую пикантность сходству с хоббитами придает описание Носовым пристрастия Незнайки к яркой, пестрой одежде. Он носил голубую шляпу, желтые штаны, оранжевую рубашку и зеленый галстук. Представляется совершенно невероятным, чтобы Толкин и Носов могли знать о произведениях друг друга, но толкиновское описание одеяния хоббитов выглядит весьма схоже: "одевались они пестро, питая особое пристрастие к желтому и зеленому цветам" (Р.20). Поэтому нетрудно предположить, зачем ВАМ выбрала именно такую словообразовательную модель. В остающемся под запретом208 продолжении сказок Носова, написанном Борисом Карповым — "Новые приключения Незнайки: Снова на Луне"209 — появляется господин Жабс, чье имя только подтверждает действенность модели, которую используют Носов и ВАМ для создания своих имен и названий. Если предположить самое невероятное, то, зная политический подтекст словообразовательной модели Носова, Жабе может быть воспринят как наследственное поместье буржуйского землевладельца, мистера Жаба (Mr. Toad) из "Ветра в ивах"210.

К&К выстраивают свое название скорее на звукоподражании «квак» чем на самом слове лягушка. К сожалению, они не переводят оставшиеся два элемента, что приводит к образованию другого гибрида, наполовину переведенному, наполовину транслитерированному названию Квакмортон. Сноску с объяснением этого названия они не дают, что на них отнюдь не похоже. Без контекстной подсказки или сноски, помогающей читателю связать лягушку с кваком, первая часть названия представляет собой еще одну порцию двуязычной каши, добавленную ко второй его части. Такие смешанные названия могут только запутать русскоязычного читателя, который и первую часть будет склонен воспринимать как транслитерацию иностранного слова, что в данном случае вполне допустимо. Квакмортон К&К вполне мог бы быть транслитерацией, если бы у Толкина это место называлось *Quackmorton. По-английски quack — это утиный крик, поэтому гипотетический *Quackmorton стал бы городком на болоте, в котором водится множество крякающих уток. Но и этого мало: в таком городке к врачу лучше не обращаться, поскольку quack — это еще и знахарь-шарлатан. К&К могли бы добавить сноску, но шутка, требующая объяснения, перестает быть шуткой.

Gamgee. В «Руководстве» Толкин пишет, что эта фамилия встречается в Англии, хотя и редко, и ее происхождения он не знает. Поэтому он рекомендует "обходиться с этой фамилией как с «бессмысленной» и сохранить ее, внеся изменения, необходимые для соответствия стилю языка перевода". При транслитерации английских имен и названий на русский обычно не ищут точного соответствия латинских букв кириллице, а вместо этого пытаются передать звучание слова. В «Руководстве» Толкин по существу цитирует статью из OED относительно Gamgee, которая объясняет, что связка "гэмджи"211 была изобретена доктором Сэмпсоном Гэмджи (1828–1886). Произношение, предлагаемое OED — гэмджи.

фонетический подход, применяемый к написанию Gamgee по-русски, привел к некоторым интересным результатам. Грузберг, Уманский, Г&Г, ВАМ и переводчики субтитров пишут это имя как Гэмджи. У Бобырь было по существу идентичное написание, с той разницей, что первым гласным была «а». Это произношение, рекомендованное в OED.

К&К и неизвестные редакторы версии Грузберг-А написали Гэмги. Немирова использовала еще один вариант, превратив имя в Джемджи. Услышав такое произношение, Дэвид Даган немедленно усмотрел в нем возможность нового смысла, приобретаемого фамилией Gamgee: некто "слишком неравнодушный к варенью, что, несомненно, является характерной чертой хоббитов".

Несмотря на рекомендацию Толкина в «Руководстве» "обходиться с этой фамилией как с "бессмысленной"" и просто транслитерировать ее, Кистяковский дал Сэму значащую фамилию, основанную на слове скромный — Скромби. Это хорошая характеристика, но она упрощает Сэма, скорее предопределяя читательское восприятие, чем позволяя читателю самому делать выводы о характере Сэма, на что рассчитывал Толкин. Сэм — намного более сложный персонаж, чем просто «скромный» слуга Фродо. Эта версия имени была повторена в редакции Грузберг-Б.

Волковский также перевел Gamgee. По его версии, фамилия Сэма — Гужни. Это еще одно из устаревших "широких имен" Волковского, оканчивающихся на — ень (см. главу "Baggins"), с беглым «е» в родительном падеже, которое изменяет окончание с — ень на — ни. Имя у Волковского происходит от слова гуж, что означает часть упряжи. Гужевые перевозки практически вышли из употребления, но в современном русском языке гуж сохранился в пословице: "взялся за гуж, не говори, что не дюж". В таком контексте вариант Волковского — интересный комментарий относительно стойкости Сэма. Порой стойкость его как будто убывает, как в третьей главе шестой книги ("Роковая гора"). Сэм падает духом, но едва он облекает в слова свое отчаяние перед лицом надвигающейся гибели, как рассказчик (Толкин) являет ему новую надежду (R.259). Сэм был вполне в силах справиться с задачей, которую принял на себя, когда взялся за гуж сопровождать Фродо в его миссии, и перевод Болконского это подчеркивает.

Версия Яхнина фамилии Gamgee демонстрирует его эрудицию но не все читатели способны ее оценить. Его перевод, Плутоу, комбинирует русский корень с окончанием, которое маркирует это имя как иностранное. Русские имена не заканчиваются на — оу. Такая комбинация возможна только в транслитерации иностранных имен. Если бы это имя действительно существовало в английском, то писалось бы *Plutow (ср. транслитерацию Грузберга Crickhollow: Крикхоллоу).

Это, однако, «говорящее» имя. Оно обыгрывает русский термин "плутоватый слуга". В театральном жаргоне это дзанни, типичный шутовской слуга, в бродячих европейских театральных труппах комедии дель арте, которая предназначалась для невзыскательной аудитории, и разыгрывалась на городских площадях во время ярмарок. Представления были скорее импровизированными, чем отрепетированными заранее, и отличались грубоватым юмором и непристойностями. Сценарии были рассчитаны в первую очередь на массового зрителя, а не на элиту, и дзанни — слуга — вызывал всеобщие симпатии, в отличие от своего господина. Цель дзанни состояла в том, чтобы избежать побоев и перехитрить своих господ: такая тема была близка и понятна аудитории комедии дель арте. В центре сюжета подобных постановок оказывалась пара (иногда даже две) молодых влюбленных, которых разлучали хозяева дзанни. Дзанни брался помочь влюбленным, и после того, как вроде бы уже погубил все дело, в конце концов, все же выходил победителем. Английское слово zany [смешной, потешный; простофиля, шут) — близкий лингвистический родственник слова дзанни (zanni). Само это название происходит от диалектного прозвища Джованни, что отражает итальянские корни комедии дель арте, которая процветала с XVI по XVIII век. Ближе к концу этого периода сюжеты дзанни из комедии дель арте были записаны и перекочевали в «законный» театр, в результате чего появились такие классические пьесы, как: Il Servitiore di Due Padroni ["Слуга двух господ"] (1745 г.) Карло Гольдони (1707–1793), Crispin, rival de son maitre ["Криспен, соперник своего господина"] (1707 г.) Алена Рене Лесажа (1668–1747), и Les Fourberies de Scapin (1671 г.) Мольера (1622–1673), которая в русском переводе называется "Плутни Скапена".