Седьмое чувство - Майя Зинченко

– В чем дело? – Тон Рихтера не предвещал ничего хорошего. – Что во мне такого смешного?

– Я не хотел тебя обидеть, – миролюбиво сказал Мартин. – Но видеть поистине аристократические манеры в таком месте, – он обвел рукой не блиставший красотой и чистотой зал, – по меньшей мере странно.

– Ничуть, – буркнул некромант. – Я получил хорошее образование и не вижу причин, из-за которых должен менять свои привычки. Но я не аристократ, если ты на это намекаешь.

– Своими действиями ты постоянно привлекаешь к себе внимание, – заметил Мартин.

– Я могу за себя постоять. – Рихтер убрал платок обратно в карман.

– Не сомневаюсь. Видел собственными глазами. – Мартин вздохнул. – Наверное, я не прав. Бывает, что я сам веду себя подобным образом. Когда забываю, где нахожусь.

– Тогда я не понимаю, к чему этот разговор. Кстати, как твоя ряса?

– Сохнет. Надеюсь, ее никто не решит позаимствовать. – Монах осмотрелся вокруг. – Я до сего момента не был в этом городке, но ни он, ни эта забегаловка мне не нравятся.

– Этот трактир единственный, так что выбирать не приходится, – сказал Дарий. – Завтра мы пересечем лес, расположенный слева от города, и, если нам ничто помешает, успеем на паром. Он ходит два раза – в девять утра и в семь вечера.

– Твоя лошадь начала хромать, я хочу, чтобы ее осмотрел кузнец.

– Это из-за камешка, но я его уже вытащил.

– Все равно нужно, чтобы кузнец осмотрел все подковы – для профилактики, – упрямо сказал Рихтер.

– За рекой большой город, я думаю, в нем можно будет остановиться на пару дней и заняться лошадьми, – сказал Дарий.

Мартин кивнул:

– Кальгаде – бывшее селение эльфов. В этом городе отличные игорные дома.

– Откуда ты знаешь такие тонкости? – удивленно спросил Дарий.

– Ну я же не всегда был монахом. – Мартин улыбнулся. – Когда-то моя жизнь была менее благочестивой.

– Ты никогда о себе не рассказываешь, – заметил Рихтер. – Только спрашиваешь.

– Вы знаете мое имя, а это уже много.

– Оно настоящее? – с невинным видом спросил Дарий.

– Настоящее. Я, конечно, мог бы взять другое – так делают многие, вступая на путь веры, но мне нравится мое имя.

– Так кто же ты такой, брат Мартин?

– Мне тридцать восемь лет, и я, смею надеяться, хорош собой. Начинал я простым воином, затем был Хранителем книг, хотя в краю, откуда я родом, это называется несколько иначе, потом игроком, путешественником… – Он вздохнул. – Какое-то время я провел при дворе герцога Манвика, затем командовал маленьким пограничным конным отрядом – мне пришлось нести службу в южных степях, а вот теперь стал монахом.

– Что же заставило тебя променять бурную, полную включений жизнь на холодные каменные плиты монашеской кельи? – спросил Рихтер.

Некромант не стал заострять внимание на том, что Мартин, судя по всему, преуменьшает свои заслуги на военном поприще. О, этот человек, безусловно, знает, что такое война… Знает вкус побед и поражений. Мартин был воином, но конечно же не рядовым. Скорее всего, он происходил из знатной семьи и привык командовать. Когда Мартин забывался – а это хоть редко, но случалось, – в его голосе то и дело проскальзывали властные нотки.

Однако каждый имеет право на личные тайны, даже покорный, служащий добру и Свету монах.

– На это меня подвигло обыкновенное чудо. То самое, о котором слышал каждый, но с которым весьма редко удается встретиться самому. – Мартин покачал головой, – Южные степи не так засушливы, как о них говорят. Там тоже есть болота, и в одно из них я угодил со своей лошадью. Глупое животное возомнило о себе невесть что и прыгнуло прямо в трясину. Но, откровенно говоря, я не виню ее. Если специально не приглядываться, то это коварное место можно было принять за цветущую лужайку.

– Неужели тебе некому было помочь? – Рихтер развел руками. – Впервые слышу, чтобы командир отряда ездил в одиночку, без сопровождения.

– Мое сопровождение – все пятеро, утонули в той же трясине в нескольких метрах от меня. У них мозгов было не больше, чем у моей многострадальной лошади. Они прыгнули сразу за мной. Я видел, как они тонули. – Мартин так крепко сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. – Двое захлебнулись мгновенно, они упали набок, и их накрыло с головой, а остальные еще пять минут кричали и звали на помощь. Мы пробовали бросить на росшее неподалеку дерево веревку, но она не выдержала веса и порвалась.

Гном содрогнулся. Рихтер пристально смотрел на монаха, ожидая продолжения истории.

– Когда моего подбородка коснулась зловонная жижа, я мысленно пообещал, что, если мне удастся спастись, я навсегда покончу с прежним образом жизни и посвящу себя служению Свету и борьбе с Тьмой.

– Неужели в твоей голове были настолько возвышенные мысли? – удивился Рихтер. – В такой момент? Никогда не поверю.

– Согласен, в моих мыслях проскакивали более крепкие словечки и выражения, но общий смысл я передал верно. Мне очень не хотелось умирать, да еще так глупо. Я с детства считал, что лучший конец для мужчины смерть с мечом в руке, когда, умирая, ты успеваешь прихватить с собой десяток врагов, а тут… Утонуть в болоте, – Мартин покачал головой, – паршивая смерть.

– Что же было дальше? Как ты спасся?

– Самое интересное, что я этого не знаю, – ответил Мартин. – Я потерял сознание, а когда пришел в себя, то перед моими глазами было небо, а сам я лежал на твердой земле в десяти шагах от предательской трясины. И рядом никого.

– Разве так бывает? – недоверчиво спросил гном. – Может, тот, кто тебя вытащил, просто ушел, оставив тебя одного?

– Я думал над этим. Думал неоднократно. Но, – он развел руками, – как объяснить тот факт, что вокруг меня не была примята трава? Никаких следов, кроме тех, что оставили наши лошади. И самое главное – я и моя одежда были идеально чистыми. И это после трясины!

– Да, – согласился Рихтер, – тебя могли вытащить, но отмывать бы точно не стали.

– Чем не чудо? – спросил Мартин. – После того случая я действительно стал другим человеком. Ряса заменила латы.

– Не жалеешь? – спросил Рихтер.

– Сложно сказать. – Мартин усмехнулся. – Будь я обычным монахом, я бы, возможно, сожалел. Но ведь дело не в соблюдении глупых правил вроде ежечасных молитв, полового воздержания или поддержания культа нищих.

– Даже так? – удивился некромант. – В чем же, по-твоему, дело?

– Я верю в силу Света. Верю, что в каждом из нас есть благое начало, за которое стоит бороться. Бессмертная душа – вот что важно.

– Даже у убийц есть душа? – неожиданно спросил Рихтер.