История вооруженных сил Афганистана 1747-1977 - Ю. Ганковский

Глава V

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ АФГАНИСТАНА В 1973–1977 гг

После государственного переворота 1973 г. республиканское правительство объявило о намерении осуществить «коренные преобразования в экономической, социальной и политической жизни общества». Программные лозунги нового режима, на выдвижение которых большое воздействие оказали прогрессивно настроенные элементы, в том числе и представители левых сил, включали дальнейшее укрепление вооруженных сил страны с целью обеспечения защиты независимости, территориальной целостности и национального суверенитета страны; чистку и реорганизацию государственного аппарата; ликвидацию всех форм дискриминации; индустриализацию страны; проведение аграрной реформы «в интересах большинства народа»; установление государственного контроля над внешней торговлей, повышение жизненного уровня народа и т. д.[499]

Поставленные в повестку дня задачи укрепления республиканской власти и социально-экономического освобождения страны потребовали выработки такой идеологии, которая отразила бы изменения, происшедшие в политической структуре общества, способствовала бы объединению всех слоев и классов вокруг правительственных программ и не в последнюю очередь обеспечила бы поддержку режиму со стороны армии. Исходя именно из этих потребностей, глава государства М. Дауд, выступая в марте 1975 г. перед жителями г. Кандагар, заявил, что «Афганистан больше всего и прежде всего нуждается в единстве мысли и действий»[500]. С тех пор этот тезис стал ведущим на страницах правительственных органов печати, в том числе и армейских, а в 1977 г. был включен в конституцию страны в качестве основной цели афганского государства.

В годы, последовавшие за государственным переворотом, Даудовская верхушка выдвинула в идеологической области задачу создания так называемой народной и национальной теории революции. Структура этой «теории» не была строго очерчена. Однако, судя по публичным выступлениям официальных лиц того времени, можно сделать некоторые выводы относительно ее основных направлений применительно к проводившейся в 1973 — начале 1978 г. идеологической работе в армии.

В качестве одной из главных частей упомянутой «теории» был сохранен национализм. М. Дауд в том же выступлении в Кандагаре подчеркивал, что «существующий строй Афганистана опирается и будет опираться на национальную основу и национализм»[501]. Исходя из этой официальной установки, армейские пропагандистские органы, как и при монархии, выдвинули на первый план идеи исторической пуштунской исключительности, явно отдавая приоритет афганцам (пуштунам) перед другими этническими группами страны. При этом в пропагандистских материалах «укрепление и развитие духовных основ афганства» трактовалось ими как «основная задача» идеологической работы в армии[502].

Основополагающей частью официальной идеологии по-прежнему оставался ислам. Все документы и декларации, выступления государственных деятелей страны и пропагандистские материалы, предназначавшиеся для широких масс, несли в себе значительный заряд исламских догм. Более того, неизменно делалась попытка обосновать новые реальности страны ссылками на традиции ислама[503]. В армии с целью усиления воздействия религиозной пропаганды на личный состав было развернуто строительство новых и реконструкция старых мечетей, при инспектировании войск обязательно проверялось соблюдение военнослужащими религиозных обрядов. С этой же целью высшие армейские чины во время поездок по частям посещали войсковые мечети и принимали участие в коллективных молитвах[504].

Заметное место в морально-политической обработке афганских военнослужащих отводилось воспитанию верности и преданности даудовскому режиму. В армейской прессе и в устной пропаганде постоянно подчеркивались заслуги М. Дауда как «основателя и руководителя республики».

Указанные выше направления идеологической обработки армии были рельефно отражены в содержании военной присяги, принятой 26 июля 1973 г. Текст ее гласил: «Клянусь великим богом и чистотою благородного Корана, что буду преданным исламской Республике Афганистан и не пожалею своей жизни для защиты и сохранения национальной чести и территориальной целостности родины, служения армии и ее знамени под руководством главы Республики»[505].

Как известно, бывшая монархическая верхушка всячески стремилась представить армию в качестве «организации вне политики» и таким образом не допустить распространения в ней неугодных взглядов и идей. После того как в июле 1973 г. армия открыто вышла на арену политической борьбы, ей, и прежде всего ее офицерству, стала отводиться роль важной национальной политической силы. М. Дауд, подчеркивая это обстоятельство в своем выступлении на торжествах по поводу выпуска офицеров Кабульского высшего военного училища в декабре 1974 г., указывал, что «народ и республиканское правительство рассматривают их (офицеров. — Авт.) не только как защитников независимости и национального суверенитета, но и ожидают, что они вместе с другими своими братьями станут участниками, авангардом и примером в духовном и материальном развитии и возвышении страны»[506]. Однако примерно с 1976 г. этот аспект начал все реже и реже ставиться в правительственной пропаганде на армию, что вызывало в политически активных левых армейских кругах недовольство режимом М. Дауда.

Непосредственное участие леворадикальных элементов в подготовке и осуществлении государственного переворота 1973 г., а затем их вхождение в центральные и местные органы власти нашли свое выражение в том, что в язык официальных документов и пропаганды вошли такие понятия, как «социализм», «социальная справедливость», «уничтожение эксплуатации во всех ее видах и формах», «равенство», «братство», «гарантирование права на труд» и др.

Следует отметить, что от социализма даудовское руководство брало только его экономический аспект. Наиболее отчетливо свое понимание социализма М. Дауд выразил в интервью корреспонденту агентства Танюг в феврале 1976 г. «Социализм, который мы избрали в качестве нашей экономической основы нового афганского общества, — говорил М. Дауд, — фактически является средством достижения социальной справедливости, ликвидации классового неравенства и антагонизма позитивным, прогрессивным и мирным путем. Необходимо пояснить, что составными частями нашего социализма являются историческая реальность, национальная культура, объективные и субъективные условия существования нашего общества, а также дух подлинного ислама»[507].

Социалистическая терминология в устах М. Дауда и его сторонников была не более чем уступкой левым силам, рассчитанной на то, чтобы укрепить политическую власть буржуазии и тех прослоек помещичьего класса, которые понимали необходимость определенных преобразований для преодоления отсталости страны.

В период с июля 1973 по апрель 1978 г. особое и постоянное внимание на страницах афганской военной печати, как и в устной армейской пропаганде, уделялось популяризации буржуазно-националистических идеологических доктрин. Это направление, как уже говорилось, было широко представлено в морально-политическом воспитании личного состава королевской армии Афганистана. Однако при даудовском режиме в указанный период оно не только сохранилось, но и получило дальнейшее развитие и еще большую целенаправленность.

Анализ вышедших в этот период номеров журнала «Да урду маджалла» показывает, что примерно 35–40 % их объема занимали переводы из западных, прежде всего американских источников или же статьи, написанные на их идейно-политической основе. Примечательно, что эти печатные заимствования в основном освещали различные аспекты буржуазной идеологии и политики, в то время как публикации, взятые из советских изданий и, кстати, количественно намного уступавшие материалам западного происхождения, по своему содержанию не выходили за рамки чисто оперативно-тактических, учебно-методических и военно-технических вопросов.

Одним из неизменных направлений армейской пропаганды в указанные годы продолжало оставаться оправдание агрессивного внешнеполитического курса американского империализма. Об этом в афганской военной прессе в 1973 — начале 1978 г. писалось довольно много и часто в виде обзоров международных событий, пропагандистских статей местных авторов и переводных материалов из западных источников.

Нельзя не отметить, что содержание статей из западных буржуазных источников в подаче для афганского военного читателя не подвергалось каким-либо существенным изменениям: сохранялись их приспособленная к интересам международного империализма аргументация, стиль и антикоммунистическая и антисоветская направленность.