Бреслау Forever - Анджей Земяньский

Он вытер лицо тряпкой, чтобы грязь казалась естественной.

— И что же ты видел?

— Ты все равно не поверишь.

Только от Васяка так легко избавиться было нельзя. Он вцепился, словно клещ.

— А почему мы не удирали в управление?

— Непонятная смерть Мищука, мы не оказали помощи, возможно, раненному коллеге. Ты, может, в тюрьму бы и не попал. Я же — точняком.

— Но я бы тебя прикрыл.

— Как же, как же. Я отправился бы первым, а ты за мной. Пойми наконец. Любая полиция, когда у нее на руках нерешенное, странное дело, всегда ищет козла отпущения. Им нужно отчитаться в действиях, а дела решить не способны, потому что дураки. Значит, нужно придумать убийцу, и все будет нормально. А при существующих методах УБ у них не было бы проблем, чтобы выбить из нас признание. Мы же не можем сказать, что у меня были галлюцинации, и что я боялся подойти ближе.

— Эт-точно. Я вот в России признался, что копал ход под Кремлем.

Борович рассмеялся.

— И что, поверили?

— А как же. — Васяк инстинктивно начал почесывать гениталии. — Если тебе яйца зажмут дверью… — он замолк.

— Понятно.

Борович размышлял над тем, что они здесь делают. Простой мужик и образованный интеллигент, к тому же с талантами. Оба на одной дороге, ведущей в никуда. Они сидели молча, каждый был погружен в собственные мысли.

Поезд и вправду тронулся «скоро». Они просидели на тендере часов пять, как вдруг кто-то подбежал к машинисту. Состав тронулся, набирая скорость. Васяк с Боровичем облегченно вздохнули. Затем спустились к машинисту с помощником. Борович закурил.

— Нет, это следствие я закончу, — сказал он, выпустив дым изо рта. — Или облегчу ведение дела для своего преемника.

— Хочешь возвращаться? Тогда, зачем уезжаешь?

— Нет. На родину я уже не вернусь.

Васяк только пожал плечами.

— Моя родина уже и так за границей. Восточной.

Борович снял фуражку и выставил голову через маленькое окошко. Он долго глядел на исчезающее в перспективе здание Центрального Вокзала. В мыслях, словно мантру, он повторял два предложения:

«Если уходишь, то этих мест не покидаешь. Они будут и дальше жить в тебе…»

Славек неожиданно проснулся и схватился с постели, сбрасывая одеяло на пол. Он повел по сторонам мутным взглядом.

— Слушай, а у муравьев уши есть? — спросил он сонным голосом.

Мариола уже крутилась на кухне, готовя завтрак.

— Что это тебе пришло в голову?

— Ну, ты же у нас дендролог, должна знать.

— Милый, — подошла та. — Как бы тебе это сказать… Дендрология — это наука о деревьях и растениях. Муравей — это не дерево. Это уже животное.

— А кто бы мог это знать?

— Господи, тебе что-то приснилось?

Тот только махнул рукой, направляясь к холодильнику за пивом. Потом уселся на сбитых простынях и вскрыл банку.

— Ладно. Это неважно, — буркнул он и сделал пару глотков.

— Голова болит?

— Почему?

— Потому что вчера ты упился в дым.

На дисплее экспрессо-автомата появился знак готовности. Пальцы Мариолы быстро бегали по стальным клавишам программа тора. Она выставила две чашки, максимальную мощность, одна порция с молоком, вторая — с сахаром. Enter. Кофемолка за гудела, перемалывая свежие зерна. Потом раздалось шипение пара. Девушка подала еще гренки, покрытые растопленным сыром из гриля и микроскопические, пикантные котлетки из микроволновой печи. Сташевский пока что за еду не принимался. Он медленно цедил пиво, потом отправился под душ.

— Остынет! — крикнула вслед Мариола.

— Иду, иду.

Он вышел мокрый, завернувшись в громадное полотенце. Как обычно, сел не возле барной стойки, а на своем любимом краю кровати. Клюнул с тарелки кусочек котлетки, пару раз укусил тост, одним глотком выпил кофе. Это был весь его завтрак. После этого вернулся к пиву.

— Славек? — Мариола глядела на него из-за стойки.

— Ммм?

— А ты мог бы перестать пить?

— В этот момент?

— Нет, вообще.

Теперь уже он удивленно глянул на нее.

— Могу.

Та, заинтригованная, замолчала. Подошла и присела рядом с ним на кровати, обняла его рукой.

— Ты серьезно? С сегодняшнего дня бросаешь?

— С завтрашнего, если это для тебя так важно.

Славек глянул на часы. Тринадцать минут седьмого.

— Одевайся. Идем.

Сам он переоделся молниеносно. Побрился за двадцать секунд и был готов к выходу. У Мариолы все заняло с полчаса. В конце концов, им удалось усесться в нагревшуюся, несмотря на раннее время, словно мартеновская печь, машину. Славек коснулся кнопок, опускающих окна, и нагло въехал в гигантскую пробку на улице под домом.

— Слушай, — Мариола закрыла окна и включила кондиционер. — Почему ты вчера сказал, будто бы все паршиво? Что тебе наговорила та баба из управления?

— Она сообщила, что воров застрелили из калибра четыре с половиной миллиметра.

— И что?

— Это воздушка.

— Все равно, не понимаю.

Сташевский объяснил, что такое оружие самое идеальное для нападения: тихое, небольшое, никаких следов не оставляет. Но тут следует соблюсти несколько условий. Нужно подойти спереди и, не нервничая, выстрелить в строго определенное место. А все профессиональные воздушные ружья или пистолеты, которые видел, были однозарядными. У него самого было восьмизарядное, но это чуть ли не игрушка, приводимая в действие баллончиком с газом, который можно купить в любом магазине с оружием, на которое не требуется разрешения. В связи с этим, убийц было двое. Тех двоих они застрелили сразу же, одним выстрелом каждый.

— К делу, Славек. Где суть?

— В песок[69]. И вот посчитай теперь, сколько человек принимало участие в операции. Два вора, два убийцы, дедок в мерседесе и «владелец» машины, еще два водителя, которые столкнулись. В сумме — восемь. Скорее всего, кто-то всем этим командовал, кто-то планировал, кто-то за нами следил и подал сигнал по радио, что мы едем, и что должна случиться «авария». Это дает нам, как минимум, одиннадцать человек. Кто себе может такое позволить? Если это банда, тогда, каковая цель их действий?

Мариола пожала плечами.

— Просто, им не удалось.

— Если они хотели меня убить, — продолжал Сташевский, — легче было бы выстрелить из 38-ки. Можно отсыпать чуточку пороха, и грохот уже не будет такой сильный.

— Полицейского они убить не могли, это же такая буча поднялась бы в прессе…

Славек рассмеялся.

— Именно! — А потом, подумав, прибавил: — Погоди. В каком-то смысле, ты права. Все следы ведут в управление.

— Господи! Какие же?