Доктор Джонс против Третьего рейха - Александр Щеголев

— Да, я понимаю… Лейла, что у вас?

— Русская резидентура спокойна, — вступила вторая из незнакомых женщин.

— Конкретнее, пожалуйста.

— У них серьезные внутренние проблемы, шеф. По непроверенным данным, товарищ Барковский отдал приказ приостановить строительство подземных этажей в новом здании консульства. Товарищ Измайлов вылетел в Европу, забрав с собой почти всех известных нам оперативников. Дело в том, что сбежал Бояров…

— Второй секретарь?

— Да, скрылся в неизвестном направлении. Москва неожиданно вызвала его — якобы для награждения, ну и… Сами понимаете, что может означать такой вызов.

Вели Мелих Бирет понимающе кивнул:

— Англичане завербовали Боярова, с собой он прихватил рабочие чертежи подземных уровней нового здания. Это хорошо… Что японцы?

— Японцы сами пытаются выяснить, чей был самолет. Зато резко активизировались немцы и итальянцы.

— Немцы и итальянцы… — пожевал майор губами. — Значит, кто-то из них?

— Однако по известным нам адресам террористы не появлялись, шеф, — вновь включилась в беседу супруга хозяина дома.

— Мы знаем далеко не все адреса, мэм. Что ж, придется поработать…

— Доброе утро, — улыбнулся доктор Джонс всем присутствующим.

Господин Бирет развернулся к нему:

— Доктор Джонс, познакомьтесь, это прислуга моей жены, — он указал на присутствующих дам. — Отличные сотрудники. А с Азизой вы, кажется, уже знакомы.

— У Америки все отличное, если только речь не идёт о продукции с конвейеров, — еще шире улыбнулся гость. — Что-нибудь случилось?

— Не волнуйтесь, доктор, обычное рабочее совещание. Засекли самолет, на котором в Стамбул прибыл отряд курдских боевиков. По чьему заказу и с какой целью осуществлена переброска, пока неясно. Да вас, собственно, это никак не касается…

— Я спокоен, как Мраморное море в штиль, — сказал Джонс.

Он выглянул в окно. Открывался изумительный вид на Босфор — паромы, лодки, тишь и гладь. Действительно — штиль. На той стороне была Азия: ничем не отличимая от этой стороны.

— Почему вы здесь обосновались, в европейской части? — продолжил Джонс. — Вон какие там виллы, красота. Имиджу вашему, по-моему, больше бы подошло.

— Там слишком много казарм. А Пера — вполне респектабельное место… Вы вовремя проснулись, мистер Джонс, сейчас будем обедать.

Обед состоялся на общей половине дома, в том же помещении, где вчера вечером был ужин. На тех же циновках. Прямо на полу, как и полагается в респектабельных домах. Мисс Кэмден и мистер Лопсанг присутствовали — они поднялись сразу, едва запахло едой. А еда была хороша: студенистая пача, сделанная из коровьих ног и всевозможных приправ, плов с бараниной, лаваш домашней выпечки, ледяной айран, бьющий в самый мозг. Так называемые «прислуга» и «жена» остались на своей половине дома, то есть никто не мешал трапезе разговорами о семейных проблемах турецкого бизнесмена. Ели за большим металлическим подносом круглой формы, стоящим на смехотворно низкой деревянной подставке. Ели с помощью рук и кусков хлебной лепешки…

— Что это? — спросил доктор Джонс, указывая на одно из блюд. — Похоже, птица?

— Индейка, сэр, — с нескрываемой гордостью ответил хозяин. — Обратите внимание, а вот это кукуруза. Вы, господа, забыли, какой сегодня день?

— Какой? — мгновенно поджался доктор Джонс.

Подвох? Очередная неприятность? Оказалось — нет, даже наоборот.

— Сегодня День благодарения, — с улыбкой напомнил майор. — Забыли?

— Точно! — воскликнула Лилиан.

— Да уж, — согласился Джонс. — Работая на вас, эфенди, про любой праздник забудешь. К вашей индейке и кукурузе, пожалуй, не хватает бататов и тыквенного пирога, чтобы почувствовать себя, как на родине.

— Зато вся семья в сборе! — захлопала в ладоши Лилиан. — Тысячу лет не праздновала День благодарения!

— Что за «благодарение» такое? — тревожно спросил Клопик, просыпав изо рта непроглоченный плов.

— Ничего страшного, парень, — Джонс положил руку ему на плечо. — Чисто американская блажь. Всенародная благодарность за щедрость земли, еще от первых европейских поселенцев перешла. Не уверен, конечно, что индейцы полностью разделяют наши чувства, «щедрая земля» когда-то принадлежала им. На обед готовят традиционные блюда, и обязательно собирается вся семья, где бы кто ни находился.

— А почему сегодня? — удивился Клопик.

Присутствующие разом заулыбались, умиленные детским вопросом.

— Потому что сегодня четверг, — терпеливо объяснил профессор. — Последний четверг ноября — День благодарения, так уж заведено, ничего против этого не сделаешь, парень.

Он откинулся на локти и подумал: вот и заканчивается ноябрь. Как быстро бежит время. Последний четверг ноября. Америка, Америка, далекая земля… конкретно штат Иллинойс… Страна у пяти озер… Он вскочил, чуть не опрокинув пачу.

— Что случилось? — майор стремительно сунул руку за пазуху.

Доктор Джонс сел обратно.

— Ерунда, — сказал он. — Просто вспомнил о документе, который вы нашли у Орлоффа.

— Вы имеете в виду вашего отца, доктор?

— Какая разница! Александер Орлофф или Генри Джонс, как вам угодно. Питерс или Бирет — тоже разница небольшая. Я говорю о средневековом апокрифе, который вы мне показывали в Непале. Почему-то в последнее время он слишком уж часто мне вспоминается.

— Мне тоже не дает покоя эта бумажка, — задумчиво покивал майор. — Похоже, что немцы придают ей большое значение. Нам удалось найти дом, который снимал резидент германской разведки в Катманду…

— В Непале у немцев есть резидентура?

— О, еще какая! Клопик не даст соврать: настоящая сеть, в отличие от нашего детского сада. Да вы, кажется, лично знакомы с резидентом по Непалу. Его фамилия Хорхер, припоминаете?

Лилиан чуть не поперхнулась: очевидно, ей было что припомнить.

— Но я продолжаю. Мы нашли дом Хорхера и в отсутствие хозяина обыскали его. Так вот, помимо прочих интересных предметов ребята изъяли фотокопии того самого «апокрифа». Улавливаете мою мысль?

— Ваши мысли ясны даже этой жареной индейке, господин Бирет, — непринужденно пошутил Джонс.

Господин Бирет захохотал — так, что в комнату заглянул крепкий молодой человек из вчерашних попутчиков.

— Люблю людей с юмором, — сообщил хозяин дома, просмеявшись. — С вами интересно общаться, мистер Джонс, вы очень похожи на моего сына.

— На сержанта? — весело уточнил Джонс. — Если сравнивать, например, с вами, то на меня он больше похож, что да то да.

Майор вдруг перестал жевать. Он медленно отставил свою миску в сторону и поднял на собеседника глаза. Взгляд его был полон гнева. Он смотрел долго, решая, взорваться или нет. А Джонс что — ел себе, глядя по сторонам, ничего такого не замечал… Разведчик опустил голову.