Ключ - Наталья Болдырева

Ремни амуниции распутывались с трудом. Пальцы не гнулись, а внимание предательски рассеивалось. Мне хотелось снять меч и, наконец, расслабиться. Каменная стена казалась неправдоподобно уютной, о нее так и тянуло опереться.

Мне даже не дали освоиться в новой обстановке. Едва успев получить амуницию, я был вызван на аудиенцию к самому главнокомандующему и сразу же был определен в ряды королевской стражи. Распоряжением десятника вторую половину дня я стоял в карауле. Никогда еще мой рабочий день не был столь однообразен и скучен. После краткого инструктажа я четыре часа проторчал у высокой сводчатой двери, даже не догадываясь, что же я собственно охраняю. Дворец был поразительно пуст. За все время я видел пару-тройку страшно расторопных придворных и всего один посетитель переступил порог охраняемых мной покоев. В свое время успешное окончание аспирантуры освободило меня от несения службы, к сожалению, здесь я не мог даже заикнуться об этом. По слухам мне невероятно повезло, не один год примерной службы требовался, чтобы пробиться в штат королевской охраны, и никогда еще до этого вольнонаемный дружинник не становился гвардейцем - элитой Далионской армии. Судя по всему, капитан Вадимир - крестьянский сын - совершил небывалый шаг по карьерной лестнице всего лишь сменив казармы дружинников на казармы гвардейцев.

Кожаный ремень, наконец, скользнул в кольце, и я чуть не уронил оружие на пол. Никто не заметил моего промаха. Положив меч рядом на стол, как здесь делали многие, я устало опустился на широкую лавку. Мой напарник, с которым я делил все четыре часа на карауле - молодой крепкий парень, младший отпрыск провинциального барона сызмальства готовившийся к службе в столице - прошел между столами ко мне. В руках он держал деревянное блюдо с парой мисок и кусками разваливающегося, дышащего паром хлеба. Я с тоской подумал о том, что мне тоже надо бы сходить за своей долей. Молча - на правах знакомого - присев за стол, Алан принялся за еду.

- А ты чего? Смотри, еще полчаса и вечерняя поверка. Сейчас не поешь, до утра голодным останешься.

- Веришь? - сил нет.

Живо мелькавшая ложка замерла в воздухе.

- Да ладно... Ты ж, считай, не делал ничего. Это ведь тебя в оборот еще не взяли, некогда всем. Да и десятник осторожничает, уж больно тобой главнокомандующий интересуется... сокол. - Ухмыльнувшись, он снова уткнулся в миску, считая тему исчерпанной.

Я нехотя поднялся и побрел на раздачу, получать свою пайку. У длинной стойки меня перехватил Вадимир.

- Ты где сел? Разговор есть.

Алан уже успел очистить блюдо и теперь стоял у открытого очага, внимательно слушая общую беседу. Вадимир сел напротив, неодобрительно скользнул взглядом по мечу: уходя за едой, я так и оставил его на столе.

- Почему оружие без присмотра бросил? Может тебе его вовсе не надо? Еще раз увижу - пеняй на себя.

- Больше не повторится, - я почувствовал, что уши мои пылают. Несмотря ни на что, капитан мне нравился, я вдруг понял, что не хочу подводить этого человека.

- Я, брат, тебя не видел сегодня... Занят был... Но ты тут под моим присмотром и под моей ответственностью, завтра я примусь за тебя всерьез. - Он надолго замолчал, пристально глядя в глаза, я не смел отвести взгляд. - Да ты ешь, время-то идет... Ну и как служба? Что делал?

- На карауле стоял. - Я разломил хлеб.

- Что, сразу? - Вадимир заметно удивился. - Главнокомандующий приходил, что ли?

- Приходил. Хвалил.

- Тебя? - капитан ухмыльнулся недоверчиво.

- Да нет... вообще. Гвардию.

- А. - Вадимир вновь о чем-то задумался. Солдаты и офицеры вокруг пришли в движение, кто-то сметал со столов крошки, кто-то поправлял амуницию, было видно, что эти пол часа относительно свободной жизни скоро закончатся. Я торопливо доедал подостывшую кашу, поглядывал на ушедшего в себя капитана. Тот пристально всматривался в столешницу - не видя, по лицу совершенно невозможно было угадать его мысли.

- Вот что, года рождения не знающий и родства не помнящий, ты ведь не из Белгра... Страт все про тебя наврал.

- Наврал, - я отложил ложку в сторону, выпрямился на скамье. Этот разговор должен был состояться рано или поздно, и я корил себя за то, что не потратил четыре часа в карауле на составление правдоподобной легенды. Но Вадимир не задавал вопросов.

- И грабителем с большой дороги ты никогда не был и оружия в руках - не держал.

- Да.

- И в столице ты впервые.

- Да.

Он снова замолчал надолго. Я не смел перевести дух.

- А молодой этот... Он кто?

- Анатоль? Друг.

- Давно познакомились?

- Дня два.

- Как?

- Работали вместе, переписчиками при библиотеке.

- Переписчиками? Значит, и грамоте научен, и пишешь бойко?

- Есть такое дело.

- Ладно. - Будто выяснив для себя что, капитан поднялся, одернул рубаху, - Ну, смотри, завтра начинаются для тебя тяжелые солдатские будни. Что грамоте обучен - хорошо это. Скажешь десятнику, чтоб вместо занятий грамотой ко мне тебя посылал. Я тебя другой науке учить стану.

Проводив Вадимира взглядом, я кинулся убирать со стола. Мой десятник уже созывал людей на поверку.

Глава 12.

Тонкие серебряные щипчики слегка поддели и приподняли край страницы. Окунув намотанную на пинцет корпию в раствор, Ссаром принялся бережно обрабатывать слипшиеся листы.

Наводнение, семь лет назад затопившее нижние этажи Цитадели, нанесло огромный урон обширной библиотеке. И лишь кропотливая работа архивариусов позволила сохранить бесценное богатство. Большинство поврежденных раритетов было успешно восстановлено, если не считать тех немногочисленных книг и свитков, работу над которыми Ссаром не мог поручить никому.

Полтора часа упорного труда позволили Ссарому открыть новую страницу "Истории Создания". Вооруженный лупой и терпением, он взял в руку перо. На чистый лист капля за каплей полились древние письмена. Под частично уничтоженным текстом почти в целости сохранилась иллюстрация. Картина, выполненная в слегка вычурном стиле, изображала древний герб Далиона.

Грифон и Единорог поддерживают щит, на серебряном поле которого сгорает в ярком пламени Феникс.

Сила. Чистота. Вечность.

Орланд, отвоевав у Эдгара королевство, дал ему новое имя, новую столицу, новые границы. Но герб... Герб, украшавший щит разбитого противника, он менять не стал.

Резкий порыв ветра, хлопнув ставнями, с силой распахнул окно. Юная виноградная лоза, не успевшая еще прочно зацепиться за камень, упала на подоконник, свившись там кольцами. Ссаром приподнял голову. Только сейчас он заметил, как дрожат от напряжения руки и как жестоко ноет поясница, отдавая болью во всем теле. Разминая затекшие пальцы, он осторожно поднялся и, закрыв работу в конторку, подошел к окну.