Рожденные в пламени - Ник Кайм

но до этого не дошло. Требования Великого крестового похода и его новое назначение магистром войны удерживали его вдали. Я не смог присутствовать на Улланорском Триумфе, поэтому не видел Луперкаля лично с самого Нострамо. Мы несколько лет не общались, но я знал, что должен переговорить с ним о Курце. Я видел, что у того на душе. Там царили кошмар и боль. Я жалел брата, ненавидел не его, но совершенные им деяния; опасался того, что он мог сделать и кем стать, если его не остановить.

– Я общался с Гором при помощи литокастной проекции. До этого переговорил с вернувшимся на Терру Дорном, и мы пришли к общему мнению. Я по глупости решил, что Гор тоже согласится. Его приветствие было довольно теплым, но чуть более колким, чем прежде.

– Брат Вулкан, что это за дело огромной важности, требующее моего внимания и отвлекающее от крестового похода нашего отца, привело тебя ко мне?

Магистр войны стоял в окружении воинов на мостике своего флагмана, по краям гололитического изображения угадывался комплекс сенсориума и авгуров. Доспех Гора отличался от того, что он носил во время их последней встречи на борту «Мстительного духа». Броня была перекрашена в сине-зеленый цвет его легиона, недавно переименованного. В Сынов Гора.

– Оттенок высокомерия было сложно не заметить, – сказал Вулкан Т’келлу. – Не сомневаюсь, что это было сделано намеренно.

– Прошу прощения, брат, за то, что отвлекаю тебя от обязанностей, но я считаю, что дело настолько серьезное, что должно привлечь твое внимание.

Глаза Гора расширились, и у Вулкана возникло ощущение, что его брат издевается над ним.

– Должно? Что ж, тогда тебе придется как можно лучше изложить это дело, Вулкан, чтобы я решил для себя, насколько оно серьезно.

Вулкана обеспокоил не просто тон магистра войны, а нечто более глубинное, скорее подразумеваемое, нежели открыто высказанное. Хотя за спиной Гора была различима всего лишь небольшая часть корабля, но этого было достаточно, чтобы заметить изменения. Частично были видны знаки, которых прежде не было, странные символы, значение и смысл которых Вулкану были не знакомы. Поначалу он решил, что это эмблемы ложи, так как именно Гор инициировал ее традиции в легионах. Несмотря на старания брата, Вулкан отказался от них. При наличии собственной Прометеевой веры Змиев подобные обязывающие ритуалы были излишними.

Но то, что он увидел, не показалось целиком относящимся к культуре лож. Там было что-то еще, что-то непостижимое…

– У меня было ощущение, что облик моего брата приняло другое существо, – пояснил Вулкан. – Но даже со всеми обычными атрибутами этот облик был темнее того, что я знал.

– Вы решили, что он изменился? – спросил Т’келл.

– Больше, чем просто изменился. Я рассказал, что произошло на Хараатане: о помешательстве Курца, его суицидальных, нигилистических склонностях. Несмотря на странное поведение Гора, я ожидал, что он будет потрясен.

Вулкан прервался, стиснув зубы от воспоминаний.

– Но он засмеялся, – сказал нахмурившийся примарх, словно не веря собственным словам. – Я был зол и озадачен.

– Я не вижу в этом ничего смешного, брат, – сказал Вулкан, раздумывая, что же случилось с тем благородным воином, которым он когда-то восхищался. – Мы потерпели неудачу.

Веселье Гора сменилось серьезностью.

– Наоборот. Мы добились успеха.

– Я тебя не понимаю.

– Курца нельзя приручить. Он – необходимое зло, чудовище, которое поможет нам выиграть эту долгую войну и не замарать руки.

– Они так же замараны, как и его. Может быть не убийством, но преступной беспечностью, несмотря на полную осведомленность об одержимости Курца убийствами.

Гор наклонился вперед, его лицо заполнил зернистый гололит.

– Каждый генерал нуждается в оружии террора, инструменте, представляющем угрозу для самых стойких врагов. Ты отлично наточил наше, Вулкан. Из твоего рассказа выходит, что Курц превратил страх в клинок, которым я могу воспользоваться.

– Он не то оружие, которое мы должны использовать. Он невменяем, Гор. Ему нужна помощь.

– Он получил ее. От тебя. И я благодарен за нее, – Гор снова отклонился назад. – Есть еще что-нибудь?

– Я увидел что-то в Луперкале, – сказал Вулкан Т’келлу. – Что-то, удержавшее меня от ответа. Из-за этого я не сказал о приготовленном для него подарке. Из-за этого я понял, что мои просьбы всегда будут оставаться неуслышанными. Есть оружие, которое не в тех руках слишком опасно.

Вопреки всему услышанному Т’келл по-прежнему умолял повелителя.

– Это не вы возглавили мятеж против Императора. Не вашу армию мы отправляемся покарать на Исстване. Вы не Гор.

Взгляд Вулкана блуждал по хранилищу.

– Почему для тебя так важно сохранить их?

– Потому, что это ваш труд и ваше наследие. Уничтожьте их, и Галактика никогда больше не увидит ничего подобного.

– А будет ли это так ужасно, сын мой? В роли оружейника я создал арсенал, который может принести невообразимые страдания и смерть. Я не хочу подобного наследия.

– Тогда зачем их вообще было создавать?

Вулкан наклонился и положил руку на плечо Т’келла. Жест хоть и вызвал у магистра кузни ощущение незначительности, но в то же время был отеческим и подбадривающим.

– Потому что это было моим предназначением, ради которого меня и сотворил отец, и тогда я не считал, что кто-то из нас испорчен. Но из-за Курца и Гора я, к сожалению, изменил свое мнение. Среди нас оказался маньяк, трагическая ошибка воспитания над природой, которую я могу понять и принять. Луперкаль же рационален. Мало того, он намного лучше нас. Я открыто признаю: меня ужасает мысль, что он сознательно пошел на мятеж. Он – враг, с которым я не пожелал бы сражаться во всех смыслах, не только из-за нашего родства. И если мои труды, лежащие за дверьми этого хранилища, будут захвачены Гором… я не могу быть ответственным за это, Т’келл.

Вулкан поднялся, давая понять, что вопрос закрыт, и взял Несущий Рассвет.

– Пойдем. Я покажу тебе, что необходимо сделать.

Вдвоем они пересекли задымленную кузницу и подошли к двери хранилища. Доспехи Саламандр отражали колышущийся свет печей.

Дверь была такой же огромной, как и склеп, и Вулкан воспользовался символом на своем доспехе, чтобы открыть ее. Маленький выступ скользнул в углубление на украшенной поверхности двери. Оно было незаметным, и Т’келл догадался, что не нашел бы его без помощи примарха.

Один поворот, и пещерное пространство наполнилось глухим звуком работы шестеренок, шкивов