Три цвета знамени. Генералы и комиссары. 1914–1921 - Анджей Иконников-Галицкий

Стоит обратить внимание на слова: «оборонять позицию… были несклонны» и «больше никаких вооруженных сил под рукой у меня нет». В условиях полного развала и анархии несколько военспецов мыслят о мощной армии, в которой нуждается Россия.

Возвращаемся к послужному списку Бонч-Бруевича.

С 4 марта по 27 августа – военный руководитель Высшего военного совета. С этого же времени числится в составе Рабоче-крестьянской Красной армии. Видел свою задачу главным образом в организации обороны против внешних врагов – Германии и Польши, но по мере разрастания Гражданской войны оказался вынужден руководить военными действиями против различных антибольшевистских сил. Это, видимо, стало одной из причин его ухода с должности военрука Высшего военного совета.

Комментарий: «Перейдя на службу к большевикам, я рано или поздно должен был от борьбы с немцами и австрийцами перейти к борьбе с белыми, то есть с теми же русскими людьми, руководимыми вдобавок старыми моими сослуживцами и товарищами»[203].

Высший военный совет был через несколько дней ликвидирован; вместо него образован Революционный военный совет республики.

С 27 августа 1918 по 16 июня 1919 года Бонч-Бруевич не у дел. По собственной инициативе участвовал в создании Высшего геодезического управления.

16 июня 1919 года назначен начальником полевого штаба Реввоенсовета республики. Гражданская война достигла наивысшей точки напряжения. В эти самые дни Май-Маевский уже перебрасывал добровольческие дивизии к Харькову. Впереди был поход на Москву.

Бонч-Бруевич не попал в ногу с большевистским руководством. В то время, когда партия выдвинула лозунг: «Все на борьбу с Деникиным!», он продолжал утверждать, что главный враг, с которым должна бороться Красная армия, – это враг внешний.

Комментарий: «…Основные наши военные усилия должны быть направлены не против обреченных на самоуничтожение Колчака и Деникина, а против Польши Пилсудского…»[204]

Пытался ли бывший генерал-майор таким образом отклонить удар от своих прежних сослуживцев или в самом деле предвидел коллизии Советско-польской войны 1920 года, сказать трудно. Но в Реввоенсовете слушать его не стали. В конце июля, совершив с новым главкомом Каменевым поездку по фронтам, он сдал дела и выехал из Петрограда, из штаба Северного фронта, в Москву.

До октября 1923 года Бонч-Бруевич, числясь на службе в РККА, занимал должность начальника Высшего геодезического управления. В 1923 году был обвинен во вредительстве, арестован, но затем освобожден; обвинения с него сняты. Несколько лет возглавлял основанное им бюро «Аэрофотосъемка». 21 февраля 1931 года вновь арестован по делу о контрреволюционном заговоре бывших офицеров и генералов (дело «Весна»). Через три месяца освобожден, дело в отношении его прекращено. После этого – в основном на преподавательской работе.

Имел воинские звания комбрига, комдива. С 1944 года генерал-лейтенант в отставке.

На допросе в 1931 году дал следующие показания: «Я с малых лет исповедую христианскую религию, которая, по моим представлениям, является предметом моего нравственного склада»[205].

Ни в какой партии никогда не состоял. Умер 3 августа 1956 года в Москве.

Выше генеральских звезд

Врангель

Врангель – самый внушительный персонаж Белого движения. В эмиграции белогвардейцы из него сделали памятник, отлили в бронзе. Советская пропаганда создала образ сказочного чудовища, черного барона из семейства врановых. Сам он в своих мемуарах постарался представить себя рыцарем без страха и упрека, непримиримым борцом с революционной анархией и большевистской тиранией. За этой завесой нелегко различить истинные черты этого человека, неординарного и непростого, умевшего скрывать свои истинные мысли и побуждения. Его жизненный путь совсем не такой прямой, каким подобает идти бронзовой статуе; его награды бывали выше заслуг, а честолюбие выше наград. Он совершал подвиги, но не забывал и себя. Таким был и в Великой войне, и в смуте.

Инженер от кавалерии

Петр Николаевич Врангель – один из немногих героев Первой мировой войны и русской смуты, кого без колебаний можно назвать аристократом. Его родословие прослеживается на протяжении семи столетий, вплоть до эпохи Крестовых походов. Родоначальник Врангелей – знатный человек (доминус) Туки Вранг – числится среди «мужей королевских», вассалов короля Вальдемара II Датского, оставленных им в 1219 году в новопостроенной крепости Ревеле, что в земле эстов. После жестокой битвы на крутом холме близ балтийского берега, на месте захваченного эстонского города-святилища Линданисе, завоеватели поставили каменный донжон и стены. Может быть, поэтому главной частью герба Врангелей стало изображение крепостной стены. Имя основателя рода, по одной версии, происходит от кельтского корня, означающего «твердость», «оружие», «железо», по другой – имеет значение «варяг, бродячий воин» (в раннесредневековых источниках – «варанг»). Потомки Туки Вранга по мужской линии были воинами светскими или духовными, служителями меча или креста. Так продолжалось не менее шести столетий.

К XVI веку род Врангелей умножился настолько, что в нем насчитывали около двадцати ветвей. После Ливонской войны Эстляндия отошла к шведской короне. У новых сюзеренов Врангели завоевали благорасположение, добились высоких постов: были из их рода и губернаторы, и фельдмаршалы. Наиболее знатные ветви Врангелей издавна именовались баронами. Официально баронский титул был закреплен в 1653 году грамотой шведской королевы Христины за ветвью рода, именуемой по своим владениям аф Луденхоф или Тольсбург-Элистфер. В результате Северной войны Эстляндия вошла в состав Российской империи. С середины XVIII века Врангели выдвигаются в первые ряды остзейской знати на службе у российских императоров. Список Врангелей, достигших на русской службе генеральских чинов, насчитывает более двух десятков имен.

Но времена меняются. Во второй половине XIX века бароны от рыцарской службы переходят к буржуазным занятиям. Барон Николай Егорович (Георгиевич) Врангель, родившийся в 1847 году, окончил университет в Берлине, недолго прослужил, как тогда говорили, «по статской» и «по военной» (в лейб-гвардии Конном полку) и, выйдя в отставку, занялся коммерцией. Нелишне добавить, что предки Николая Егоровича еще во времена Елизаветы Петровны перешли в православие, а вскоре породнились с Ганнибалами. Таким образом, сам он был потомком арапа Петра Великого и дальним родственником Пушкина. Возможно, отсюда происходит артистизм натуры, присущий Николаю Егоровичу и его сыновьям.

В середине 1870-х годов Николай Егорович был избран мировым судьей в городке Новоалександровске (ныне Зарасай) Виленской губернии. Туда в 1877 году привез свою молодую жену Марию Дмитриевну, урожденную Дементьеву-Майкову. Там же, в Новоалександровске, 15 августа 1878 года у четы Врангелей родился первенец, которого назвали Петром. Вскоре после этого семейство переехало в Ростов-на-Дону, где Николай Егорович получил место представителя Русского общества пароходства и торговли.

При рождении никто не пророчил младенцу Петру военной судьбы. Семья, в которой он рос вместе с двумя младшими братьями, Николаем и Всеволодом, была не гвардейской, не чиновной, не монархической, а вполне интеллигентной, «передовой», в либеральном духе с демократическим оттенком. Родители были, как видно, хорошими воспитателями. Во всяком случае, отец Николай Егорович в своих сочинениях формулировал педагогические принципы, от которых не отказался бы Макаренко: «Детей нельзя тренировать как тренируют собак… Действовать на них можно примером, и только примером. Сказать ребенку „не лги“, „работай“, „не оскорбляй других людей“ и в то же время лгать самому, ничего не делать и быть грубым с окружающими – ни к чему хорошему не приведет»[206].

По воспоминаниям отца, характеры и природные наклонности у сыновей были разные:

«У моего старшего сына была одна бросающаяся в глаза способность – быть верховодом над маленькими мальчиками и девочками и подчинять их своей воле. Другой сын любил дрессировать котов, получалось у него замечательно, и он мог бы, наверно, стать соперником известного Дурова. Маленький Вова хотел стать драматургом. Не уставая, он придумывал бесконечные и очень смешные сценки для своего театра»[207].

В Ростове Врангели жили в благополучии и достатке, коммерческие дела отца процветали, старшие сыновья учились в реальном училище. Но случилась беда: младший, любимый сын в девять лет заболел дифтеритом и умер. После этой трагедии семья переехала в Петербург. Это было в 1895 году. Здесь Петр поступил в Горный институт. Его жизненный путь, казалось, определился: быть ему горным инженером, отслужить лет с десяток на инженерном поприще, потом сделаться коммерсантом-предпринимателем, как отец… В 1901 году институт был окончен. По закону надобно отбыть воинскую повинность – три месяца вольноопределяющимся. Старые отцовские, родовые, баронские связи привели двадцатитрехлетнего дворянина в лейб-гвардии Конный полк. По отбытии положенного срока строевой службы он благополучно сдал офицерский экзамен и мог быть зачислен корнетом в гвардию. А там чины, возможность придворной карьеры…