Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4 - Алексей Евтушенко

– Не верится даже…

– А я, братцы, как–то уже привык… это… в космосе–то!

– Не, дома все одно лучше. Пусть и в Аргентине Земля как–никак…

– А посмотреть можно будет?

– На что смотреть, чудило?

– Ну, это… на планеты разные, на Землю нашу. Не будет же больше такого случая никогда.

– И то верно… Эй, Карсс, посмотреть дадите?

– Почему нет? Капитан даст вам картинку на экран в кают–компании. В рубку, извините, нам всем сейчас нельзя – у экипажа много работы.

Шум голосов отвлекал Велгу от какой–то очень важной мысли, не давал сосредоточиться. Что–то такое сказал старший советник в самом начале, что теперь мешало Александру вместе со всеми радостно обсуждать это долгожданное известие.

– Послушайте, Карсс! – позвал он уже в спину уходящему советнику. Тот обернулся.

– Что вы сказали, когда вошли, не можете повторить?

– Могу, конечно, а что?

– Повторите, пожалуйста.

– Извольте. Я сказал, что примерно через час корабль выходит из гиперпространства в районе орбиты десятой планеты Солнечной системы.

– Вот! – Лейтенант энергично щелкнул пальцами. – Это меня и насторожило. Только сразу не сообра–зил. Конечно же!

– Что тебя насторожило? – вкрадчиво осведомился неожиданно очутившийся совсем рядом Дитц.

– Орбита десятой планеты. Насколько я помню из школьного курса астрономии, в Солнечной системе девять планет.

Велга говорил довольно громко, и теперь, после его слов, в столовой снова возникла тишина. На этот раз нехорошая.

– А ведь верно, – подал голос Карл Хейниц и непроизвольно оглянулся на дверь. – Я теперь тоже вспомнил. Девять планет. Плутон – девятая и последняя.

– Та–ак, – произнес Дитц, и глаза его сделались льдисто–прозрачными. – Я в астрономии не силен, но могу предупредить, что, если ваши объяснения, Карсс, нас не удовлетворят, лично я буду очень и очень разочарован, советник. Мы разрешили принцессе Стане перейти из разряда заложниц в разряд пассажиров, потому что вместе дрались там, на «спасательной планете» вейнов, а это сближает и обязывает. И если теперь вы таким вот образом решили нам отплатить: Не дай бог, Карсс, не дай вам бог!

– Э–э… – растерянно огляделся вокруг себя старший советник, натыкаясь взглядом на вмиг ставшие отчужденными и недобрыми лица землян. Подобное выражение он уже видел тогда, на Пейане, и воспоминания о том, что последовало дальше, отнюдь не являлись теперь лучшими воспоминаниями в его жизни.

– Погодите, господа, – уже несколько тверже сказал он, сообразив наконец, что не врет людям и, значит, ему нечего опасаться. – Тут какая–то ошибка. Давайте разберемся. Пошли в кают–компанию, я оттуда свяжусь с капитаном, и он все вам…

– Во–первых, связаться с капитаном можно и отсюда, – остановил его Велга. – А во–вторых, это ни к чему, потому что мы все идем сейчас в рубку.

– Но…

– К черту, Карсс. Скажите спасибо, что я не приказываю взять оружие. Пока не приказываю.

– Это черт знает что! – возмутился капитан Грапп, когда восемь человек землян и Карсс без разрешения решительно вошли в святая святых «Невредимого» – рубку управления. – Это не рубка боевого крейсера, а проходной двор и зал заседаний одновременно! В чем дело, советник? Вам отлично известно, что через час мы выходим из гиперпространства и…

– Прошу прощения, капитан, – прервал Граппа Хельмут Дитц. – Просто у нас возникли некоторые сомнения, требующие немедленных объяснений. Дело в том, что Карсс утверждает, что вокруг НАШЕГО Солнца обращается десять планет, в то время как нам известно, что их только девять.

– Что за чепуха! – фыркнул Грапп. – Разумеется, десять! Только десятая очень далеко, и ваши астрономы ее еще просто не обнаружили. Такие случаи бывали. Но я понимаю ваше беспокойство. Ладно. Кто из вас хоть немного разбирается в строении вашей Солнечной системы?

Люди переглянулись.

– Я помню кое–что со школы, – неуверенно признался Велга.

– Я интересовался астрономией, – шагнул вперед обычно молчаливый Карл Хейниц. – Даже читал книги помимо школьного курса.

– Кто бы мог подумать, – пробормотал Курт Шнай–дер, с уважением глядя на товарища. – Лично мне известно только, что есть такие планеты, как Марс и Венера. И еще, кажется, Сатурн, – подумав, добавил он. – Это планета с кольцом.

– Точно! – обрадовался Валерка Стихарь. – Я еще помню, тоже где–то читал, что такое кольцо вокруг планеты должно быть во Вселенной крайне редким явлением.

– Тогда смотрите на экран, – предложил капитан Грапп, и его пальцы забегали по клавиатуре на пульте, давая команду бортовому компьютеру.

Они были первыми из всех живущих и когда–либо живших на Земле людей, кто видел это своими глазами.

Конечно, запись, фильм, но отчего–то ни у кого не возникло ни малейших сомнений в том, что запись эта подлинная, и теперь они, словно дети, сгрудились перед громадным экраном внешнего обзора, на который бортовой компьютер посылал картинку за картинкой из глубин своей воистину необъятной памяти.

Они видели наполовину залитый сжигающим светом и наполовину погруженный во тьму Меркурий; укутанную в плотный плед облаков Венеру; красно–рыжий пустынный Марс; грандиозный Юпитер; Сатурн с его сказочно красивыми кольцами; сумрачный Уран; пятнистый Нептун.

– У нас нет съемок девятой и десятой планет, – сказал Грапп – Они слишком далеки от Солнца и не представляют никакого интереса. А вот и ваша Земля…

Они с детским восторгом различали знакомые по картам очертания материков, извивы рек, линии полуостровов, горные пики и лесные массивы, пятна озер. Над Европой навис темно–сизый грозовой фронт, но восточное побережье Африки просматривалось отлично, и солнце слепило глаза, отражаясь в глубокой сини Индийского океана.

– Как она прекрасна, господи, – прошептал Карл Хейниц и украдкой вытер заблестевшие глаза.

– Да, хороша, – согласился Карсс. – Впрочем, все кислородные планеты смотрятся из космоса очень неплохо. Но ваша, в силу, видимо, того, что на ней необычайно много воды, особенно. Ну что, вы убедились?

– На самом деле показать можно все, что угодно, – заметил Дитц. – Вы же сами признаете, что это только запись, сделанная вами в прошлые посещения. Но мне почему–то хочется вам верить.

– Часа через три я могу показать вам Землю в телескоп, – сообщил Грапп, выключая экран общего обзоpa. – Но у него не очень–то мощная оптика, так что вы увидите голубоватый шарик размером с горошину, не больше, а уж различить детали можно будет дня через два–три.

– Мы подождем, – заверил капитана Велга – У нас говорят так: доверяй, но проверяй.

– Ладно, – буркнул Грапп, – я, в общем–то, не обижаюсь. Но теперь, господа, экипажу нужно работать и…

– Все, мы уходим.

И люди вместе с Карссом покинули рубку.

ГЛАВА 2

Сигнал аварийной тревоги застал старшего советника Карсса непосредственно в постели единственной дочери Императора «северных» сварогов, Ее Высочества принцессы Станы, в каковую постель он был коварно затащен самой принцессой буквально в считанные минуты, когда явился в ее каюту по ее же вызову.

Принцесса еще с начала полета положила глаз на старшего советника. И дело тут было вовсе не в романтической, равно как и страстной, влюбленности или в неуемной похоти Ее Высочества. Просто Стана была нормальной женщиной – кстати, незамужней, – которой, естественно, время от времени требовался мужчина, и Карсс на эту роль подходил лучше всего, поскольку был, во–первых, соплеменником, а во–вторых, наиболее соответствовал ее вкусам. Конечно, был еще экипаж «Невредимого» во главе с бравым капитаном Траппом (людей Стана намеренно не принимала в расчет), но, обжегшись несколько лет назад на большой и бурной любви к молодому военному астронавту в чине лейтенанта, принцесса зареклась на будущее дарить свое сердце и тело представителям этой романтичной, но опасной профессии.

Пока Стана оставалась заложницей, планам ее было, прямо скажем, трудновато осуществиться, но после «спасательной планеты» земляне в знак доброй воли ее отпустили, и принцесса не замедлила воспользоваться своей свободой и красотой. Карсс был обречен.

То, что тревога не учебная, было ясно хотя бы потому, что перед тем, как взахлеб взвыла аварийная сирена, корпус крейсера сотряс взрыв, от которого старший советник, не выпуская, впрочем, из объятий прекрасную Стану (в том, что принцесса прекрасна, он не сомневался и раньше, а теперь убедился в этом, что называется, самолично и окончательно), рухнул с кровати на пол. Сложность ситуации усугублялась еще и тем, что Ее Высочество объятий тоже не разжала и в категорической форме потребовала продолжить столь успешно начатое ими дело.