Милонгеро - Галина Дмитриевна Гончарова

Но в том-то и дело, что уйти он не мог. Никак. Ему надо передать письмо, дождаться ответа и привезти сеньора Пенья. А как это сделать, если к нему даже подойти не дают?

Прорываться силой?

А у двери гостиной застыли два крепких лакея. И судя по непроницаемым равнодушным мордам, они выполнят любой приказ хозяйки.

Курьер даже сглотнул. Как-то очень живо ему представилось собственное тело, с перерезанным горлом, плавающее в море. Взгляд хозяйки дома был таким….

Вот сделает – и не задумается. Ни на секунду. Разве что полы прикажет протереть от крови.

Пришлось ждать.

В компании хозяйки, с чаем, с булочками, со светской беседой, но – ждать и ждать. И представлять себе гнев хозяина.

С другой стороны, сеньора могло не оказаться дома, и курьер просто его дожидался. Если сеньор Пенья это подтвердит, части проблем можно будет избежать.

Наконец сеньор вышел из кабинета и прошел в гостиную.

– Каролина, милая, это тебе. Вот это последние листы. А это – первый.

Женщина схватила стопку бумаги так, словно она была из золота отлита и бриллиантами осыпана.

– Хосе!

На первом листе было четко и красиво выведено: «Моей любимой супруге, Каролине, в знак моей признательности».

– О, Хосе!

– Я рад, если тебе понравилось, – по-мальчишески улыбнулся старый преступник. И перевел взгляд на гостя. – Сеньор?

– Прошу вас, сеньор Пенья. Мне велено дождаться ответа и просить вас проследовать за мной.

Сеньор Пенья послушно взял конверт. Поднял брови, глядя на герб адресата, потом решительно сломал печать и пробежал глазами по строчкам.

– Сейчас переоденусь. Прошу вас минуту подождать.

Ну и что могла та минута прибавить к имеющимся трем часам? Курьер только молча поклонился. Конечно, переодевайтесь. Я и полчаса подожду, чего уж теперь-то спешить…

* * *

– Как ощущения?

– Полная… гхм, – Рейнальдо попытался шуточкой развеять напряженную атмосферу магазина. Не получилось, увы. И Тони потирала желудок, который зверски ныл, и Эрнесто выглядел подозрительно мрачным…

– Попробуй пообщаться с Тони мысленно.

– Не произнося вслух ни слова?

Эрнесто кивнул. И уточнил:

– Попробуй втянуться в кость. Ты это можешь, просто ощущения не слишком приятные. И все должен слышать и видеть. Потом расскажешь.

Рейнальдо сосредоточился.

Где тот крохотный кусочек его родной кости? Его надо почувствовать, настроиться, и… оп-па!

Получилось с первого раза! Хотя ощущения действительно не слишком приятные. Такое впечатление, что тебя свернули в крохотный клубочек… ты все видишь, слышишь, но… ощущений – никаких.

Даже призрак может что-то чувствовать. Ветер, запах… ну хоть что-то. А у Рейнальдо сейчас такой возможности не было. Видеть – и слышать. И все.

– Рейнальдо, если все прошло нормально, ты меня сейчас слышишь. Попробуй выйти наружу, но частично. Словно Тони остается внутри тебя, – отдал следующую команду Эрнесто. – Ты можешь повторять форму ее ауры, в таком случае тебя не заметят. – И уже для Тони: – Прости, родная. Сейчас будет неприятно, но выхода у нас нет.

Неприятно действительно было. Рейнальдо учился, а Тони чувствовала себя так, словно ее завернули в мокрое ледяное полотенце. С неприятным запахом причем. То ли в него раньше рыбу заворачивали, то ли мясо протухшее…

Нет, не розами пахнут призраки. Даже лучшие из них.

Потом Рейнальдо учился передавать свои мысли. Так, чтобы его никто не слышал, кроме Тони. Получалось у него неплохо, но только когда он был внутри кости и, соответственно, внутри тела девушки. Если он выходил наружу и пытался делать то же самое, это сопровождалось болезненными уколами. Вслух – говори.

А в мысли не лезь, ощущение такое, словно тебя каждый раз кто-то иголкой в мозг тыкает.

Тони не ругалась, но губу прикусывала и бледнела. Хотя что там той боли? По сравнению с уже испытанным, считай – ни о чем. Но все равно неприятно.

Потом Рейнальдо учился уходить, оставляя какую-то часть себя в кости… теоретически это должно было помочь, чтобы его не выкинуло из поместья, как только он выглянет наружу, потом…

К вечеру Тони едва могла глаза открыть.

Болело всё. От головы до попы. И спать не хотелось. Бывает такое состояние, когда уснуть бы, сбить весь этот кошмар, все напряжение, но глаза не закрываются, и организм словно кофе накачан под завязку…

Эрнесто Риалон поглядел на этот кошмар и решительно достал снотворное.

– Пей.

– А если…

– Если они придут? Я спать не буду, днем высплюсь. Да и вообще, мне нужно меньше сна, чем тебе. Посижу, восстановлю силы.

Тони качнула головой.

– Или вместе – или никак.

Эрнесто погладил ее по голове.

– Детка, вместе сейчас не получится. Кто-то должен охранять, кто-то спать. Сначала восстановишь силы ты, тебе пришлось сложнее. Потом я, я привычный.

Тони пыталась сопротивляться, но Эрнесто уже растворил порошок в стакане и уверенно подносил его к губам девушки.

– Пей. Или напою хитростью.

– Ну, хоть не силой.

– Пей. Не спорь.

Тони послушно сделала глоток, второй, третий…

– Если стошнит – я не виновата.

– Уже не стошнило. Не переживай, оно впитывается еще в пищеводе.

Тони посидела пять минут на коленях у некроманта, готовясь съязвить – мол, не помогает. И внезапно увидела море. И чаек. Они летали и кричали. И кажется, она тоже летела?

Эрнесто поудобнее перехватил легонькое тело и направился наверх. Укладывать девушку.

Ей очень нужно отдохнуть. А ему… ему и снотворное сейчас не поможет. Какой же дрянью он себя чувствует… отправлять ее в самое ужасное место на земле – и не иметь возможности защитить.

Скажете, не мужской поступок?

Да Эрнесто и сам себе сто раз это уже сказал. Беда в том, что другого выхода попросту не было.

* * *

Когда за Эудженио пришли, идти сам он отказался. Жить хотелось.

Но разве поспоришь с измененными? Они не просто страшные, они еще и намного сильнее людей. Так что Дженио просто сгребли и потащили.

Он кричал, бился, но кого это останавливало?

Цепи на руках и ногах и так мешали ему двигаться. А орать…

Когда он увидел, куда его несут, вопли стали такими, что сообразили даже измененные. И один из них попросту зажал Дженио рот. Благо ласты очень удобны для этого дела.

Нос, правда, тоже зажал. Так что Дженио дернулся раз, другой – и потерял сознание.

И честно говоря, это было самым лучшим для него вариантом.

* * *

С утра колокольчик над дверью магазина качнулся. Пришел сеньор Пенья.

– Доброе утро, тан Риалон.

– Доброе утро, сеньор Пенья.

Некромант оскалился не менее дружелюбно, чем его визави. Он-то прекрасно знал, с кем беседует. И знал, сколько трупов на совести у этого милого и улыбчивого человека, и за сколькими уголовными делами он стоит.

Но не пойман – не повешен.

А его общение с Тони…

Больше всего Эрнесто хотелось треснуть кулаком по столу и сказать: «Запрещаю». Останавливало понимание: Тони этого не простит. Никогда и ни за что.

Она будет любить мужа, будет прислушиваться к другу, но хозяина в своей жизни не потерпит никогда и ни за что. Эрнесто достаточно ее любил, чтобы ни