Талисман любви - Дина Маккол

— Да, верно, — отозвался Джефферсон, и ему показалось, что его собеседник сделал долгий вздох. — Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Маркус Хэвсьют. Я работал у Дэвида Поттера шофером. Я слышал, что мистер Поттер разыскивается как подозреваемый в убийстве и что миссис Поттер не могут найти, чтобы взять у нее показания. Я хочу знать, ну… есть ли подозрения, что Аманда Поттер тоже стала жертвой?

Дюпре постарался ответить как можно спокойнее:

— Мы так не считаем. У вас есть информация об обратном? — Он снова услышал вздох на другом конце провода и решил подтолкнуть разговор: — Мистер Хэвсьют, может быть, перейдем к сути?

— Если Аманда Поттер мертва, я буду свидетельствовать против ее мужа на том основании, что он истязал ее, и физически, и морально, все время, пока я служил у него.

Карандаш треснул в руке Дюпре. Пот выступил над верхней губой. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем снова продолжить разговор.

— Мистер Хэвсьют, пожалуйста, дайте мне ваш адрес и номер телефона, по которому я могу вас найти. — Он быстро записал данные и, не удержавшись, добавил: — Мне хотелось бы кое-что знать. Если вам было известно о том, что ее истязают и что она страдает, почему же вы ей не помогли? Почему вы раньше не заявили в полицию? Почему, черт побери, вы ждали до тех пор, пока она, как вы считаете, не умерла?

— Не знаю, — тихо ответил Маркус. — Если она мертва, если мистер Поттер убил ее, ее лицо до конца жизни будет стоять у меня перед глазами. Так что, как видите, детектив Дюпре, я буду расплачиваться за свое молчание.

— Спасибо за звонок. Если вы мне понадобитесь, я с вами свяжусь.

Телефонная трубка ответила ему мертвой тишиной. Он вздрогнул и понадеялся, что это не предзнаменование грядущих событий, а в его памяти вновь воскресло лицо Аманды.

Перед ним на стол грохнулась папка.

— Вот тебе еще одно, — сказал Моррел и направился к выходу.

Дюпре поднял глаза с отсутствующим выражением. Еще одно — что? Сейчас в его жизни было только одно дело, на котором он был в состоянии сосредоточиться, и это был розыск Аманды Поттер.

— На мне еще дело Поттера, — напомнил он.

Резкий голос и изможденное лицо свидетельствовали о бессонных ночах и тревожных буднях детектива. Моррелу не нравилось, что у одного из его людей оказалась личная связь с подозреваемой в убийстве, — даже если эта связь существовала только у него в мозгу.

— Уже нет, — коротко бросил он. — Благодаря видеопленке дело раскрыто. Просто убийца еще не пойман. И если мозги у тебя сейчас находятся пониже пояса, это не означает, что преступления больше не происходят. Принимайся за следующую работу, сынок.

Дюпре уставился на папку, принесенную Моррелом, не в силах сосредоточиться на чем-нибудь, кроме женщины, завладевшей его мыслями.

— Аманда Поттер так и не найдена.

Моррел вздохнул.

— Ну так объяви ее в розыск как пропавшую без вести. Черт побери, Дюпре. Пока нам не предъявят тело, мы не вступаем в игру. Это же отдел по расследованию убийств… ты что, забыл?

Джефферсон сжал кулаки.

— Я хочу попроситься в отпуск.

— Ты переступаешь границы, Дюпре. Ты не можешь вмешиваться в дело за пределами своего участка.

— Я лишился сна. Я все время слышу ее голос. Он просит о помощи. А я молчу. — Он почувствовал, как липкий пот выступил на теле, увлажнив одежду, и всего его сковало какое-то странное бессилие, с которым он никак не мог совладать.

Взгляд подчиненного пробудил в начальнике совесть.

— Это не твоя вина, — сказал Моррел. — Ты же не знаешь наверняка, что звонок был от нее. Это мог быть какой-нибудь хулиган.

— Это была она. — Золотистые глаза Дюпре сузились так, что ничего не стало видно, кроме жесткого яростного блеска. — Интуиция и мое сердце знают это.

Моррел засунул руки в карманы и пробормотал себе под нос что-то об упрямстве некоторых.

Дюпре сокрушенно потер лицо и нащупал жесткую щетину. Он вспомнил, что не принял душ. Последний раз он появлялся на работе в таком состоянии, когда его напарник погиб от пули снайпера. Он должен найти Аманду. Он не сможет перенести утрату еще одного партнера.

Ему не показалось странным, что он воспринимает ее таким образом. По правде говоря, партнер — довольно слабое определение того, что он чувствовал к Аманде. Он не мог этого объяснить даже самому себе, знал только, что должен найти ее. Она принадлежит ему, просто еще не знает об этом.

Дюпре вдруг понял, что принял решение, о котором не мог сказать вслух. Он отодвинул стул и взял папку, которую бросил ему Моррел.

— Отдайте это кому-нибудь другому, шеф. От меня все равно не будет никакого толку, пока это все не закончится. Я не смогу работать, не смогу отдыхать, не смогу ни на чем сосредоточиться, пока не найду ее. — Его голос сорвался. — И не приведу домой.

— А если ты найдешь ее мертвой?

Дюпре схватил пиджак и выскочил из кабинета, ничего не ответив.

— Я помолюсь за тебя, мальчик, — пробормотал шеф. — Но, думается мне, одних молитв будет недостаточно. — Он бросил папку на стол другого детектива и вернулся к себе, надеясь, что все скоро закончится. Уж лучше пусть Дюпре найдет ее, иначе он никогда не вернется. Потому что Дюпре — такой человек, который будет искать, пока не найдет.

У Дюпре были скромные апартаменты. Холостяцкая квартира. Только самое необходимое, без излишеств.

В шкафах имелось совсем немного продуктов и еще меньше в холодильнике.

Футбольный мяч с автографами, оставшийся со старшего курса колледжа, покоился на доске над фальшивым камином рядом с черной подвязкой, которая осталась у него после свадьбы брата. Вставленная в рамку фотография отца и матери на прием в честь их серебряной свадьбы соседствовала на столе с книгой «Рубаи» Омара Хайяма. Чек из бакалейной лавки служил закладкой.

Среди всех этих вещей выделялась массивная картина, висящая на стене напротив двери. Ее невозможно было не заметить, входя в квартиру. Дюпре называл ее «мой сторожевой медведь», утверждая, что сам он слишком часто бывает в отлучках, чтобы держать собаку.

Растения, которые он приобрел по случаю, чахли, лишенные влаги. Живопись же, выполненная маслом, не требовала ухода. Но не каждому могла быть по душе картина, изображающая медведя в момент атаки, с кровью, капающей с мощной челюсти и когтей, и беспощадным хищным выражением маленьких черных глазок. Даже Джефферсон не мог объяснить, зачем она ему. Но она была у него со времен офицерских курсов, трижды переезжала вместе с ним и теперь уже заняла прочное место в его жизни.

Он швырнул ключи на кофейный столик, заставленный грязными чашками и пустыми банками из-под лимонада. Бросил на медведя рассеянный взгляд. Как всегда, его внимание в первую очередь приковала кровь, а потом мозг, казалось, заблокировал дальнейшее изучение подробностей.