Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева

ничего не докажешь. Врач может тебя осмотреть и дать медицинское заключение, но надежды нет.

Биологические следы ты уже смыла. Иди в травмпункт и сними побои. Думаешь, твои чёрные очки кого-нибудь могут ввести в заблуждение? Пиши заявление в полицию.

— Я всё понимаю, один раз в глубокой молодости я уже проходила эту процедуру. Никому просто об этом не говорила. Я хочу, чтобы осмотр произвёл ты.

— Я?! — несколько опешил Витольд Леонидович.

— Пожалуйста. Мне так будет легче. Только мне бы выпить.

— Нет, Яна, я не могу. Тебя должен осмотреть специалист и дать официальное заключение. Я не гинеколог, и моё заключение никого не заинтересует.

— Я поняла. Мне надо позвонить Ольшанскому. Я должна помочь Мартину. Сделать всё, что в моих силах, понимаешь?

Патологоанатом кивнул.

— Яна, я с тобой. Сделаем всё возможное.

После отдела полиции, куда Яна отнесла заявление и справку о побоях, она вместе с Витольдом Леонидовичем отправилась к следователю Ольшанскому.

Пётр Иванович встретил посетителей приветливо. В этот раз он впервые не издевался над Цветковой, не вопрошал: «Ну, и что у тебя приключилось на этот раз? Во что ты опять вляпалась?» Очень внимательно он читал медицинское заключение и беззвучно шевелил губами: кровоподтёки на запястьях, гематомы на шее и на внутренних поверхностях бёдер…

— Это же конкретное изнасилование! — ахнул он, не удержавшись, потому что одно дело, когда такие справки касались незнакомых людей, а тут… — Штольберг же князь! Голубых кровей! Как он мог?

— Можно подумать, что среди князей и графов не было звероподобных подонков, — буркнул Витольд Леонидович. — Например, граф Дракула. Можно до утра приводить примеры. Тоже мне — аргумент. Если мужик начинает распускать руки, то хорошего не жди, он уже не остановится. Забьёт свою жертву до смерти, да еще и будет доказывать, что она сама виновата, довела беднягу.

— Он таким раньше не был. Тут есть и моя вина, — сказала Яна.

— А выяснить отношения по-человечески твой князь не пробовал?

— Конечно, каждый насильник сваливает с больной головы на здоровую. Кто угодно будет виноват. Мама в детстве наказывала, девочки игнорировали в пубертатный период, первая женщина посмеялась, — сказал Пётр Иванович. — Я бы на месте Мартина вообще убил князя, выпустил бы ему голубую кровушку.

— Так он чуть и не убил, если бы не оттащили впятером. Справиться не могли, — ответил Витольд Леонидович.

— Ты будешь заявлять на князя? — спросил следователь.

— Уже заявила, он же засадит Мартина, — твёрдо ответила Яна.

— Как только Карл выйдет из больницы, он будет просить тебя забрать заявление, вот увидишь. Может быть, станет обещать не подавать заявление на Мартина. Ты окажешься перед трудным выбором.

— Время покажет, — ответила Яна.

— Лучше сейчас засадить князя, а вдруг в следующий раз он Янку окончательно придушит? — Витольд Леонидович был категоричен.

— Главное — вытащить Мартина, — сказала Яна. — Всё! Я не могу больше об этом думать! Мне бы расслабиться.

— Пошли ко мне в морг, там всё есть для расслабления, — предложил Витольд Леонидович.

— Интересное предложение, — хохотнул Пётр Иванович. — Впрочем… А мне с вами можно?

— Нельзя, — отрезала Яна. — Тебе надо к Мартину. Бог знает, что сейчас с ним делают в камере.

Ольшанский удивлённо вскинул брови.

— Ну, удивила! Да кто с ним что может сделать? Его под пытками в плену не сломали. А уж в предвариловке… Мартина только один человек сломать может, и мы все знаем этого человека. Это ты, голубушка! Ладно, уединяйтесь в своём морге. Я на связи. — И, уже уходя, следователь посмотрел на Яну и добавил: — Какие же вы гордые. Два дурака. Ты сейчас ради него идёшь на такие жертвы и хочешь, чтобы он об этом не узнал. Ничего не выйдет.

На такси Витольд Леонидович отвёз Яну к себе в больницу. По аллейке с высокими тополями они зашагали к невысокому зданию морга, стоящего, как положено, на отшибе.

Витольд Леонидович открыл железную дверь и пропустил Яну вперёд. Она двинулась знакомым коридором и вскоре очутилась в небольшом подсобном помещении, где у патологоанатома стояла микроволновка и находились личные вещи. Витольд Леонидович скрылся и через минуту вернулся в комнатку, держа в руках бутылку коньяка и коробку с пирожными.

— Сейчас еще сыр принесу, — сказал он. — Вчера в больничном буфете взял. Свежий, со слезой. — Он принёс сыр. — Вот ножик, нарежь. — Он положил перед Яной нож. — А пирожные тоже свежие. Угощайся.

Друзья разлили коньяк по маленьким стопочкам, которые тоже нашлись в хозяйстве патологоанатома, закусили сыром, и потекла неспешная беседа.

Через полчаса Яна почувствовала, что ее «отпустило», ей стало легче.

— Как ты думаешь, Мартина выпустят? — спросила она, отламывая ложечкой кусочек пирожного.

— Если не будет заявления от Штольберга, под подписку о невыезде точно отпустят.

А после твоего заявления этот гад еще подумает, писать ему заяву на Мартина или нет.

— Знаешь, какой вопрос меня мучает?

— Понятия не имею.

— Откуда Мартин узнал, что Карл меня избил? Свидетелей-то не было. Кто ему доложил?

— Откуда мне знать? Это можно будет спросить только у самого Мартина.

— Поскорее бы его отпустили, — подпёрла кулачком щёку Яна. — Я уже по нему соскучилась…

Время текло незаметно, два часа промчались, как один миг. Яна всё время смотрела на телефон, в ожидании хоть каких-то новостей.