Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Сэр, мы будем стараться изо всех сил и доведем дело до конца, как и обещали, – заверил он. – Один-два дня – небольшая задержка.

– Ты не понимаешь, тупая обезьяна! Сегодня последняя ночь, когда королева остается здесь! Мое лечение закончено! Я выздоровел, и завтра мы должны переехать в Холируд, – язвительно добавил он.

– Тогда изобразите рецидив, – не менее язвительно предложил Джеймс. – Вам будет нетрудно это сделать, чтобы остаться здесь до понедельника.

– В воскресенье королева отправится на свадьбу в Холируд. Вечером там будет бал…

– Ерунда. Вы можете настоять на том, чтобы она вернулась в Кирк-о-Филд после бала. В конце концов, ее жизнь зависит от этого, – Джеймс скрипуче рассмеялся, довольный своей остротой.

– Это вы во всем виноваты… – снова завел Дарнли.

Джеймс Бальфур невозмутимо стоял, пока Дарнли осыпал его всеми оскорблениями, которым он научился в Англии, Франции и Шотландии. Ругань словно отскакивала от его губ: Бальфур уже давно привык к подобным вещам. Он даже улыбался глупому мальчишке, мелющему языком и совершенно не понимавшему, что иллюзорная сила слов не может сравниться с силой подлинного знания.

Несомненно, Шотландия будет более благодарна сэру Бальфуру за его усилия. Шотландия устала от Дарнли.

Он продолжал улыбаться до тех пор, пока Дарнли не выдохся.

Босуэлл положил ноги на табурет в своих апартаментах в Холируде, чтобы согреться у камина. Ему нравилась комната: она была расположена на южной стороне и выходила на дворцовый сад и парк, тянувшийся к Трону Артура. Ему также нравился высокий статус, который подразумевали эти апартаменты.

Теперь у него появилось немного свободного времени. Он собирался почитать «Стратагемы и военные хитрости» Секста Юлия Фронтина и углубиться в тонкости военных кампаний Древнего Рима. Как сильно они отличались от кавалерийских атак в Приграничье!

«Каково бы мне пришлось в те времена? – думал он. – Маршировать в строю и формировать тестудо – черепаший панцирь из щитов под вражеским огнем…»

В дверь тихо постучали.

Босуэллу самому пришлось открыть посетителю – Парис обходил городские лавки в поисках костюма для хозяина, который остался в одиночестве.

Джеймс Бальфур стоял на пороге с выжидающей улыбкой.

– Можно? – спросил он и вошел в комнату, не дожидаясь ответа.

– Судя по всему, да, – сказал Босуэлл. Он сразу же почувствовал, что это не обычный визит: Бальфур выглядел странно возбужденным. – Итак, в чем дело?

Бальфур снял плащ и перчатки и небрежно бросил их на столик, где лежала военная книга Босуэлла.

– У меня есть сведения, которые могут оказаться чрезвычайно ценными для вас, – торжественно произнес он.

– Вот как? – Босуэлл нацепил маску равнодушия, но он уже понимал, что речь пойдет о той недостающей части заговора Дарнли, которую он искал. Бальфур пронюхал о ней и, как настоящий паразит, которым и являлся на самом деле, намертво присосался к ней. – Что скажете насчет сотни фунтов?

Бальфур рассмеялся:

– Смехотворно мало. Где ваша знаменитая рыцарственность? Разве вы так низко цените жизнь королевы? Что ж, найдутся другие покупатели, которые заплатят побольше.

Он сделал намеренно фальшивое движение к своему плащу. Босуэлл схватил его за руку с такой силой, что мелкие кости его запястья опасно хрустнули.

– Говорите! – выдохнул он.

– Сначала отпустите мою руку.

Босуэлл отпустил его:

– Тогда назовите цену. Я не торговка рыбой, чтобы точить лясы с вами.

– И не солдат удачи? – Бальфур потряс рукой. Внезапно он с подозрением взглянул на Босуэлла: – А вам-то что за дело?

– Я всегда был верен короне, – ровным голосом ответил Босуэлл. – Теперь назовите вашу цену и скажите, что у вас есть.

– Тысяча фунтов, – объявил Бальфур. – Во французских кронах, чтобы не раскрывать источник денег.

– Договорились, – он достанет деньги.

– Могу я получить вашу подпись? – Бальфур извлек лист бумаги, оформленный как долговая расписка, и Босуэлл быстро поставил свою подпись.

Когда Бальфур нарочито медленными движениями свернул бумагу и сунул в карман, он настоял на том, чтобы ему налили вина, и, перед тем как заговорить, сделал глоток.

– Король собирается убить королеву.

Он заплатил тысячу фунтов за какой-то слух? За слух, который он уже знал? Босуэлл вспыхнул от гнева:

– Ему не удастся это сделать. Никто не доверяет ему и не будет сражаться за него. Все слуги королевы верны ей.

– Порох верен любому, кто его поджигает. Он послушно лежит и ждет.

– Где? – резко спросил Босуэлл.

– В подвале дома в Кирк-о-Филде. Есть договоренность, что королева проведет там ночь с субботы на воскресенье и погибнет при взрыве.

– А король?

– Он подожжет порох и спасется.

– Откуда вы это знаете?

Бальфур издал сухой смешок:

– Я сам положил туда порох. Это заняло полтора дня.

– Значит, вам заплатили за доставку пороха, а теперь заплатят за то, чтобы увезти его?

– Совершенно верно. Мой почасовой труд обходится недешево, не так ли?

– Вы заминировали дом своего брата? – пораженно спросил Босуэлл.

– Да, с его разрешения.

– Значит, он тоже участвует в заговоре. Кто еще?

– Больше никого. Король так непопулярен, что никто не станет связываться с ним. Это всем известно.

Босуэлла охватило облегчение. Слухи намекали на широкий заговор.

– По правде говоря, мне не хватило пороху, – с улыбкой сообщил Бальфур. – Я скупил весь, что смог найти в Эдинбурге, но упаковка еще недостаточно плотная. Требуется еще пятьсот или даже тысяча фунтов.

– Я сам заберу его, – сказал Босуэлл. – Я могу без труда поместить его на королевский склад в Данбаре, где не найдут никаких следов. И разумеется, ваш добрый брат Роберт будет доволен, что его дом останется в целости и сохранности, – он попытался улыбнуться Бальфуру. – А король не узнает, что его план раскрыт?

– Нет.

Обещания Бальфура были хуже, чем ложь. Единственный способ обеспечить его содействие – обмануть его.

– Теперь вы можете идти, – распорядился Босуэлл. – Наверное, вам нужно отдохнуть после тяжких трудов. Вы правильно сделали, что пришли ко мне. Разумеется, будут и другие награды, высокие посты от короны… – он проводил Бальфура до двери. – Но мне понадобятся ключи от дома, чтобы забрать порох.

– Вот они, – Бальфур уже держал в руке толстое железное кольцо с длинными ключами. Связка ключей оказалась увесистой, как камень. – Желаю приятного вечера. И постарайтесь не утомляться, вас ждет тяжелая работа, – он снова издал характерный смешок.

После его ухода Босуэлл опустился на скамью. Он почти не мог думать, только чувствовать. Пришлось ждать, пока кровь не успокоится.

Дарнли подписал себе смертный приговор. И он, Босуэлл, должен был нанести удар до того, как Дарнли поймет, что происходит.

«Я привезу недостающий порох из Данбара. Парис и мои сородичи помогут уложить его. Когда Дарнли ляжет спать в ночь на воскресенье, мы зажжем порох. Люди решат, что он взорвался по собственной неосторожности. Преступник наказал сам себя, подпилил сук, на котором сидел.

Тогда Мария будет свободна, и мы сможем пожениться».

Но это прозвучало не как радостное известие, а как приговор, обрекавший его на неведомую участь.

Босуэлл потянулся к своему военному трактату и поднес его к груди, как талисман.

«Я солдат, а не государственный деятель. Мне нужно лишь ее тело, а не ее корона. А кроме того… Все, кто ее любил, умерли молодыми или не по своей воле. Франциск. Шателер. Джон Гордон. Риччио. А теперь Дарнли».

Босуэлл покачал головой. Все это женские страхи и домыслы. У него есть цель, и если он не достигнет ее, то Мария умрет.

Против своей воли Босуэлл подивился изобретательности Дарнли, который предоставил бездушной силе делать свое дело, как будто человек не приложил к этому руку.

– Но для победы недостаточно одного хитроумия, – тихо сказал он. – Нужна еще храбрость, удача и точный расчет.

«Пусть тебе повезет, Босуэлл! – взмолился он. – Пусть удача будет на твоей стороне хотя бы раз в жизни, и тогда она больше тебе не понадобится».

Мария пребывала в замешательстве. Последние два дня Босуэлл не появлялся в приемном покое Дарнли и не посылал ей личных сообщений. Как ни странно, его слуга Парис тоже отсутствовал, и, хотя Мария пыталась поднять себе настроение мыслями о торжествах после свадьбы Бастиана и Маргарет, ощущение зла, сгустившегося вокруг, никуда не исчезло, когда жених и невеста выбрали черный цвет для своих свадебных нарядов.

Оставалось лишь два дня до того, как Дарнли уедет из Кирк-о-Филда. Он категорически отказался переехать в Холируд до свадьбы и заявил, что не собирается присутствовать на церемонии.

«Он делает это, чтобы досадить мне, – подумала она. – Но он не представляет, как прекрасен для меня каждый день свободы от него».