Самый красивый кошмар (сборник) - Светлана Алешина

— А такое бывало?

— Да нет, конечно! — Щеглов рассмеялся. — Но вчера, представляете, сразу после взрыва какая-то падла на станцию Князевка позвонила, говорит, на крекинг-заводе авария, взрывы, страшный пожар, так что забирайте скорее ваши цистерны, если вообще хотите назад их получить. И они тут же прислали маневровый тепловоз!

— И укатили цистерны?

— Конечно! — рассмеялся Щеглов. — Раньше, чем пожарные машины с завода уехали.

— И вы уверены, что нефти в цистернах больше не осталось?

Щеглов смущенно усмехнулся, поглядывая на меня.

— Вы думаете, я в них заглядывал? — сказал он наконец.

— Значит, часть нефти в цистернах могла остаться? — констатировала я.

— Могла, — согласился Щеглов. — Только железнодорожникам на это наплевать. Они отправили цистерны на мойку, и вся лишняя нефть вместе с горячим паром отправилась в отстойники.

— Эти отстойники находятся возле станции Князевка? — поинтересовалась я.

— Что, терминалы, где моют цистерны? Нет, они возле станции Нефтяная, там, дальше, возле моста через Волгу. Там, около этого моста, еще более мощный нефтяной отстойник, там нефтью пахнет еще сильнее, чем здесь, на крекинг-заводе! — Щеглов весело рассмеялся, будто сообщил мне нечто в высшей степени забавное.

Я умолкла, переваривая полученную информацию. Что-то во всем, рассказанном Щегловым, мне не нравилось, я еще не могла понять, что именно. Тем временем я заметила, что Павлик, которому, видимо, надоело стоять без дела, включил все-таки свою телекамеру и стал снимать место аварии и лежащие на полу цеха цветы. Лерочка Казаринова, решив, что я уже достаточно долго занимаю внимание Щеглова, подскочила к нему и стала донимать его вопросами об устройстве цеха и его реактора, Щеглов сразу же заметно повеселел, охотно отвечал на ее расспросы. Я стояла рядом и рассеянно слушала. Потом заметила, что Щеглов все больше и больше увлекается разговором с Лерой, перестает обращать внимание на меня, а их диалог все более перетекает в незатейливый флирт. Признаться, мне было обидно наблюдать своими глазами, как молодая девочка дает мне фору, однако у меня родилась отличная мысль: пока Щеглов занят флиртом с моей ассистенткой, самое время мне потихоньку улизнуть от него. Опека Щеглова начинала действовать мне на нервы, а с главным инженером мне бы хотелось побеседовать без его контроля. Поэтому я шепнула Павлику, чтобы он держался возле Щеглова и снимал все, что Лера ему скажет, а сама осторожно, так, чтобы тот ничего не заметил, вышла из цеха и направилась к зданию заводоуправления, высившемуся неподалеку от заводской проходной.

Там меня встретили не очень ласково. Один совершенно незнакомый мне управленец, лысый, с животиком, я была абсолютно уверена, что не видела его вчера, остановил меня посреди коридора и строго спросил, что мне здесь надо. Узнав, что я хочу поговорить с главным инженером крекинг-завода, посмотрел на меня сумрачно и заявил, что Валерии Дмитриевны сегодня не будет, она срочно улетела на совещание в Москву.

— Наверное, делать отчет о вчерашнем происшествии? — предположила я. Сообщение, что с главным инженером мне сегодня поговорить никак не удастся, серьезно опечалило меня.

— Стойте-ка, вы ведь Ирина Лебедева, корреспондентка с телевидения? — вдруг поинтересовался лысый управленец, глядя при этом все так же неприветливо.

Я подтвердила, что все именно так и обстоит.

— Что же вы тогда одна по заводу ходите? — осведомился он удивленно. — Вас же Щеглов по заводу водит, вот и идите к нему, — заметил он, как ему показалось, очень резонно. — Где вы его потеряли?

— Нигде я его не теряла, — отвечала я, пожимая плечами. — Он моей ассистенткой увлекся.

— Да, это на него похоже, — управленец рассеянно кивнул. — Как кобель хренов, за каждой юбкой бегает.

— А какие у него отношения были с Сергеем Викторовичем? — вдруг неожиданно для самой себя спросила я.

— С Венглером, что ли? — переспросил управленец. — Да нормальные. Они собачились, конечно, ну да Венглер со всеми собачился. А потом с теми же самыми людьми водку пьянствовал.

— Он водку пьянствовал? — изумилась я.

— Ну, выпивал, — лысый управленец сердито хмыкнул. — Что вы к словам-то придираетесь?

— Да нет, вовсе я не придираюсь, — робко проговорила я. — Меня просто интересует, какие у Сергея Викторовича были отношения с работниками завода.

— Да нормальные! — управленец снова хмыкнул. — Старый хрен он был, конечно, это все знают… Но, в принципе, мужик как мужик. А вы почему спрашиваете? — вдруг насторожился он.

— Да так, — рассеянно отвечала я. — Просто интересно…

— Интересно, какие у Венглера были отношения с людьми? Это похоже на милицейское расследование. Вы что, расследованием пытаетесь заниматься? — Управленец ухмыльнулся. — Попробуйте разберитесь в этом. Здесь такой клубок всего…

Он вдруг умолк, точно жалея о сказанных только что словах.

— А правда, что Венглер продавал налево авиационный керосин? — спросила я.

— Кто вам сказал? — Управленец невозмутимо поднял на меня глаза.

— Щеглов, еще вчера.

— Может, и продавал. Дальше что?

— Кому, за сколько, вам известно?

Управленец смотрел на меня со смесью недоверия и презрения.

— Вы что, на налоговую полицию работаете, сведения для нее собираете? — спросил наконец он.

— Нет, но я интересуюсь причинами вчерашней аварии…

— Причины вчерашней аварии установлены точно и определенно: ошибка аппаратчицы, не в той последовательности открывшей вентили подачи водяного пара и вакуума, — сказал управленец жестко. — А насчет, как вы выразились, продажи налево авиационного керосина, то у меня по этому поводу концов не ищите, я про это ничего не знаю и знать не хочу. Понятно вам?

Я кивнула. Самосадный вчера был прав, утверждая, что администрация крекинг-завода никак не будет в восторге от моего расследования, результатом которого может вполне оказаться доказательство вины руководства завода, допустившего халатность, а не скромной аппаратчицы Наташи Шутовой.

— Слушайте, давайте-ка на выход, — вдруг сказал лысый управленец, глядя на меня по-прежнему сурово. — Вас Щеглов по заводу водит, так? Вот пусть он вас и водит и за вас везде отвечает. Я не могу позволить, чтобы вы шлялись здесь где попало без провожатых!

— Боитесь, что я криминал какой-нибудь откопаю? — спросила я насмешливо.

— Нет, не боюсь, но одной вам здесь ходить не положено! Если не пойдете, я начальника охраны позову!

— Валяйте! — сказала я беспечно. — Пусть мне скрутят руки за спиной, надают дубиной по голове и выволокут на улицу через проходную. У меня там, за проходной, оператор с включенной телекамерой работает, он все это дело аккуратно заснимет, а потом мы это покажем по областному телевидению!

— Да что вы, собственно, хотите? — воскликнул управленец раздраженно. — Здесь-то вы что ищете? Я же вам сказал, главного инженера завода сейчас на месте нет и не будет, она улетела в Москву.

— А заводская лаборатория на месте? — спросила я агрессивно. — Или она тоже в Москву улетела?

— Господи, да зачем вам лаборатория?

— Хочу побеседовать с людьми, — сказала я невозмутимо. — У меня, знаете ли, работа такая, с людьми беседовать — и перед телекамерами, и так. Понятно вам?

И, не дожидаясь ответа лысого управленца, я повернулась и пошла прочь от него по коридору. Насчет лаборатории это я хорошо придумала, с ее работниками мне нужно было поговорить обязательно, вдруг они знают что-то конкретное? Правда, я не знала, где именно эта лаборатория находится, но почему-то у меня была уверенность, что стоит мне только немного походить по многоэтажному зданию заводоуправления, как я непременно ее отыщу.

Я и правда вскоре отыскала заводскую химическую лабораторию в полуподвальном этаже. Это было обширное, с высокими потолками помещение, заставленное широкими столами со множеством колб, пробирок, каких-то необычного вида стеклянных аппаратов с резиновыми трубками; назначения всего этого инструментария я не могла знать. Во всех хранились, кипели, бурлили и испарялись какие-то разноцветные жидкости, от коричнево-черных до совершенно бесцветных и прозрачных. Несмотря на работавшие мощные вентиляторы, запах нефтепродуктов стоял чувствительный. Впрочем, за последние сутки я так надышалась нефтяными запахами, что постепенно стала воспринимать их как совершенно нормальные и естественные.

На этот раз я сознательно не пошла к начальнику лаборатории, дверь в кабинет которого находилась тут же, рядом, а решила побеседовать с кем-нибудь из младшего персонала, лучше всего женского пола — такие, по опыту, оказываются со мной откровеннее. Поэтому, зайдя в лабораторию, я стала напряженно оглядываться, ища, с кем бы можно было поговорить. На меня поначалу никто не обратил внимания, трое или четверо сотрудников, занятых в тот момент делом, казалось, не замечали меня. Я уж собралась было подсесть к одному из них, как вдруг дверь лаборатории отворилась, и в нее влетела молодая лаборантка в белом, как и все тут, халате. Увидев меня, она вдруг застыла на месте с открытым от изумления ртом.