Одинокие боги Вселенной - Александр Заревин

Отец подтвердил, что фактически мы и так бессмертны, частица ЕГО заключена и в нас, и после физической смерти тела мы, как и он сам, вернемся в лоно Отца нашего, где после положенной вслед за жизнью в физическом теле реабилитации вновь возродимся, забыв о прошлой жизни, и так бесконечно. И делается это с одной целью: чтобы физическая жизнь не наскучила, ведь, по сути, все повторяется и повторяется с небольшими нюансами… В общем, нас просветили в том, в чем дикари-аборигены были и так уверены.

А кроме того, из сна нам стало известно, что Жемчужина обретается в звездной системе, загрязненной обломками планеты, разорванной местными планетами-гигантами, и теперь должна подвергнуться встрече с одним из астероидов массой 4,5·1010 кг, или, что, может быть, доступнее воображению, с камнем размером примерно 2,5 километра в диаметре. Встреча эта должна произойти ровно через год и два месяца, а точкой соприкосновения будет остров Атлантида.

Нет, это не Божья кара, просто в данной точке пространства ОН не в силах совладать со столь внушительной массой, и столкновение неизбежно. Нам же, бессмертным, предлагается альтернатива: мгновенная безболезненная смерть или бегство с острова на каком-нибудь судне, причем без гарантии спасения в последующих возможных катаклизмах.

Затем лорд Раут счел необходимым выдать мне информацию, что Олл все-таки не сумел избежать ядерного конфликта, вина за который лежит полностью на нем и Арфике Абрагаме: на лорде Рауте — за то, что он не передал лично наместнику инструкцию по пользованию установкой Озерса, а наместник, увлекшись местью, оставил инструкцию на установке. Его начальник контрразведки посчитал себя законным наследником и довел Олл до ядерной войны. Теперь Олл — полностью выжженная радиацией пустыня.

Видя, как удручен отец, я постаралась оправдать его, сказав, что еще неизвестно, до чего довел бы Олл наместник, попади установка именно к нему в руки, но отец ответил, что Арфик более дальновиден. Затем я проснулась. Это случилось так внезапно, что я заплакала. Я столько еще хотела узнать у отца! Как я ни старалась, сон больше не приходил. Проворочавшись в постели еще часа два, я встала и пошла искать Вулканса. Сон не уходил из памяти, словно разговор с отцом произошел в действительности. Поплутав по дворцу, я наконец узнала у какой-то рабыни, что все господа боги собрались у Аргуса. Я тоже поспешила к нему.

Действительно, все бессмертные, включая и Лолу, были там, лица их казались хмурыми и озабоченными.

— Что случилось? — спросила я с невинным видом.

— Ты разве не спала? — спросил меня в ответ Озерс.

— Спала, — ответила я. — И мне приснился странный сон. Мне приснился отец.

— Что он тебе сказал? — задал вопрос Марс.

— Он говорил ужасные вещи: будто Олл теперь радиоактивная пустыня и виноват во всем он, лорд Раут. Будто начальник контрразведки наместника завладел установкой Озерса и довел Олл до ядерной войны.

— А что еще он сказал? — поинтересовался Сет.

— Что на наш остров скоро упадет астероид диаметром 2,5 километра и у нас, бессмертных, есть альтернатива: принять мгновенную смерть или покинуть остров на каком-нибудь судне.

— Вот! Именно это всем и приснилось! — поднял вверх палец Вулканс. — Именно поэтому мы все собрались у нашего главного астронома. И Аргус уже нашел в небе направленный на нас астероид. По трем точкам его траектории компьютер выдал время и место падения на Жемчужину этого небесного посланника. Лорд Раут сказал тебе истинную правду. Кстати, мне тоже приснился Кроум.

— Значит, Олла больше нет? И нам не на что надеяться? — спросила одна из девушек. — Даже если случится чудо и мы вновь построим установку, нам некуда будет возвращаться?

— Выходит, так, — сказал Марс. — Мне, кстати, приснился мой отец, старый Арес. Он советовал принять смерть. Говорил, что лучше нету того света, а жизнь — понятие относительное. Возможно, он прав. Последнее время мне что-то скучно.

— Боже мой! — встрепенулся вдруг Озерс. — Получается, что в конечном счете Олл погубил я! — И он вдруг зарыдал: — За каким чертом я построил эту установку? Кто от этого стал счастливее? Такую планету загубил!

Нами овладело безнадежное отчаяние.

— С места не сдвинусь! — заорал Озерс. — Я больше всех заслуживаю смерти!

Вдруг с улицы донесся полузабытый звук. Мы насторожились.

— Я бы сказал, — промолвил Вулканс, — что звук принадлежит хорошему грузовику. С дизельным мотором внутреннего сгорания. Но этого не может быть.

Мы прислушались. Да, несомненно, нарастающий рокот мог принадлежать только грузовику. В это время по всему городу залаяли собаки, заглушая столь хорошо знакомые нам всем звуки. Не сговариваясь, мы почти бегом направились к главному входу.

Зрелище было действительно необычное: от гавани по мощеной широкой главной улице, преодолевая подъем и освещая все вокруг двумя фарами, к дворцу ехало что-то, внешне напоминающее олльский грузовик, однако же имевшее немного странные очертания. Что-то вроде фургона, оконтуренного в почти сплошное массивное кольцо. Грузовик натужно рычал, продвигался уверенно, изредка сигналя неожиданно попавшим в лучи фар редким прохожим. При звуках сигнала собачий лай переходил в истерическое завывание, растерянные прохожие молча прыгали на обочины, норовя забиться в ближайшие подворотни. Грузовик сопровождали конные полицейские, поднятые, видимо, по тревоге. Изредка то один, то другой выезжали вперед и делали отчаянные знаки, требуя остановиться, впрочем, безрезультатно. Так продолжалось, пока Марс не отдал приказ бургомистру убрать своих блюстителей порядка, пояснив:

— Это к нам.

Кланяясь, бургомистр исчез. Фары, включенные на дальний свет, ослепляли, мы щурились и никак не могли разглядеть водителя. Наконец грузовик подъехал к воротам и, развернувшись, встал боком к нам. Дверь кабины открылась, и к нам выпорхнула из приехавшего чуда… я. Я собственной персоной, правда, одетая в наряд весьма необычного фасона.

— Кажется, я вовремя, — сказала «новая я». — Ну, что же вы застыли как идолы, встречайте же нас в конце концов!

Глава 11

ПАНАЦЕЯ (ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА АГЕЕВА)

Не дожидаясь возвращения бабы Тани (как я решил называть сожительницу Афанасия Степановича), он откупорил очередную бутылку, налил себе в мутный граненый стакан чуть более его половины и, сказав предварительно:

— Тебе сейчас нельзя, иначе эффект не тот будет. Сиди, служивый, и слушай, — опрокинул содержимое в рот, крякнул, утерся рукавом и стал рассказывать: — Аккурат мне тогда девятнадцать было. Если ты заметил, я и сейчас при теле, а в то время вообще был хлопцем видным и статным, девки сами на шею вешались, да и любил я это дело! Одних целок штук двадцать сломал, пока не понял, что не в том геройство, чтоб девку спортить, а в том, чтоб с самой ядреной бабой управиться — с той, кому за тридцать или за сорок. Эти точно знали, что им от меня нужно, зря не ломались, а иной раз такие попадались, что по трое суток гонять приходилось, глаз при этом ни на миг не сомкнувши! Была у нас в деревне одна такая — мужняя, правда, баба, — было ей о ту пору 33 года. Ну, и схлестнулся я с ней как-то. По грибы она ходила, а я на охоту тогда любил шастать. Бабенка с виду неказистая, в деревне-то я в ее сторону навряд посмотрел бы. Ну да в лесу все по-другому смотрится. Слово за слово с ней перемолвились, вот тебе и пожалуйста.