Будь проклята Атлантида! - Сергей Житомирский

Все осталось позади, теперь, в Долине Древа, невзгоды и трудности вспоминались с гордым ощущением победы. Отдых был недолгим, Ситтар приехал за рабами, с которыми Ор успел сродниться.

— Скажи, Ор, — спросил па прощание Тиво, — что бы ты выбрал себе и своим детям: жизнь рабов на теплой земле или свободу в снежной тундре?

— Ты спрашиваешь так, будто я могу выбирать. Кто мне предложит выбор? Ты, что ли, стал всесильным богом?

— Не я. Но есть такой человек. А может быть, он бог. Что бы ты ответил, если бы он позвал биться за свободу?

— Ты же знаешь, как я поступил пять лет назад, — ответил Ор.

Он долго обдумывал слова Тиво. Неужели там, под Анжиером, не все было кончено? И есть кто-то, например, Айд или этот, Приносящий, от которого в войско приходил посланец-атлант…

Но неожиданно выбор, о котором они говорили с Тиво, грозной тенью встал перед Ором. Как-то ночью, заметив, что Ор не спит, Палант зашел в его каморку и сказал, что обдумывает план возвращения гия на родину. Для этого можно было бы устроить путешествие наподобие зирутанского, но на этот раз поближе к Оленьей.

Ор долго молчал. При слабом свете плавающего в сале фитиля атлант всматривался в лицо молодого гия. Сперва на нем вспыхнула радость, но тут же сменилась растерянностью; губы задрожали, на глазах блеснули слезы. Потом лицо его застыло в выражении грустной решимости.

— Спасибо тебе, брат матери! — сказал он медленно. — Это великая награда, но я не смогу ее принять. Послушай, что я тебе расскажу, но поклянись хранить тайну.

— Чудеса! — протянул Палапт, выслушав рассказ об удивительной любви дочери почтенного общинника и молодого раба дикого племени. — И ты думаешь, она все еще ждет тебя?

— Она дала клятву.

— Что ж! После всего, что ты о ней рассказал, я ничему не удивлюсь… — Вдруг, вспомнив о чем-то, Палант фыркнул. — Вот теперь я понял, почему она так радовалась, что ты ничего не забыл! А я, тупой кабан, думал, что речь идет о правилах счета! Странный у тебя путь, — задумчиво продолжал знаток. — Наши плешивые мудрецы уверяют, что дикарь не может постичь знания, данные избранным, что любовь доступна лишь имеющему изысканное воспитание. Ты опроверг и то, и другое.

— Наверное, потому, что я плохой гий, — печально улыбнулся Ор.

— Ну, видно, я еще худший атлант! Я попытаюсь помочь тебе. Для начала посоветуюсь с… одним хорошим человеком.

— Это не принесет вреда Илле?

— Нет, она… Этот человек не способен на зло.

Когда Ор вспомнил, что не рассказал другу об их первой встрече в устье Оленьей, гот уже спал. А Ор все не мог заснуть. Взбудораженные мысли метались в голове, сталкиваясь рогами, как весенние олени. Постепенно они разделились на три стада, каждое — со своим пастухом. И каждый из пастухов был вроде бы Ор, но все три Ора — разные.

Один — ученик Феруса, помогающий в добром деле битвы с холодом. А другой — раб, исхлестанный Агданом, видевший смерть сотен братьев на проклятом Канале. А между этими Орами, враждебно косящими друг на друга, переминался третий и гадал, кто же соединит его с Иллой? Одно Ор знал — если начнется бой, он не сможет стоять в стороне.

Жизнь быстро входила в обычную колею. Как прежде, они спускались по утрам к ручью, оставляли в трапезной миски с недоеденной гжалой, сидели над листами в уютных гротах. Словно не было голода и стужи, горячих фонтанов и бездонных трещин.

Но они были! Перед Ферусом лежал ворох листов — бесценная добыча похода. Разобрав их, Учитель немедля навьючил всех грудами огромных чисел, которые надо было превращать в еще более огромные. Они трудились над этим, подгоняемые неистовым стариком, поднявшим руку на духов холода. Он раскричался на Паланта, когда тому понадобилось куда-то отлучиться. Знаток сокрушенно кивал, принимая упреки в суетности и нерадивости, потом взгромоздился на лохматую лошадку и ускакал.

Возвратясь через три дня, он глянул на Ора, словно видит его впервые, и пробурчал нечто насчет гиев, хитрых, как лисы, и скрытных, как Чаа — бог с рыбьей головой. Остаток дня Палант путал числа, напевал себе под нос, виновато косясь на утонувших в подсчетах собратьев.

Певица купила дом в одном дне пути от Долины Древа. Здесь она отдыхала, сюда приезжал Палант — добрый, все понимающий и все еще не верящий в поздно пришедшее счастье.

Получив весть о его возвращении с Зирутана, Тейя примчалась туда, обогнав своего ответного голубя. В первый день Палант отказался говорить о путешествии. Он сыт льдами, вулканами, подсчетами! Но мало-помалу пришло время рассказов, в которых немалое место занял Ор, а через несколько дней и связанные с ним тайные планы.

— Послушай! — однажды перебила его певица. — Ведь моего защитника тоже звали Ором. А вдруг это он?

— Вряд ли, — возразил Палант, — Ор частое имя у гиев. И потом, твой был из рода Куропатки, а этот из Лебедя…

— Это он, он! — закричала певица. — Ну, конечно, он узнал тебя — и боялся. Ведь тогда эти Куропатки…

— Да, — согласился потрясенный Палант, — скорее всего это действительно он.

— Это как песня! — прошептала Тейя.

— Только ее нельзя петь, если не хочешь накормить коршунов!

— Я спою ее для четверых. Но сперва надо дать ей хороший конец! Скажи, если я привезу эту девушку, ты сможешь ее укрыть?

— Это легче всего. Сделаем ее переписчицей листов во Внешнем Круге. Искать ее там никто не додумается.

— Отлично! К следующей встрече разузнай у Ора все что можно о ней, ее семье, общине. Дальше — моя забота!

Почти луну они считали числа, несли их Ферусу, получали другие. Как-то вечером старик собрал у всех законченные подсчеты и не дал новых. Утром он, опоздав к омовению, вышел с красными глазами и помахал перед ожидающими Палантом и учениками листом, на котором не просохла краска: «На десять локтей мельче можно делать Канал!»

— Всего-то! — огорчился Сцлунг.

— Это год работы! — сказал старик. — Это значит, в конце второго лета Канал может быть завершен.

После утренней трапезы он созвал всех и вместо привычных упреков в медлительности и бестолковости произнес хвалу:

— Вы совершили подвиг! — сказал он. — Подвиг терпения, преданности и силы духа. Я горд, что у меня такие ученики. У Сцлунга есть дерзость, у Тхана — упорство, у Ора — тонкий нюх. Опытный волк, Палант не дает стае сбиться на ложный след. Я думаю, настало время для этих троих, — он непривычно ласково взглянул на учеников, — пора сменить черную одежду на синюю.

Ферус поделил между учениками темы их листов Испытаний. Усидчивому Тхану досталось описать грозное наступление сил холода, увлекающемуся Сцлунгу — восхвалить будущую победу тепла. Ору Ферус поручил заняться способом поднятия тяжестей водой.