Убийцы - Павел Блинников

— Убивал время? — повторил Барс.

— Да, ты перешел на следующую стадию, Барс, ты почти стал убийцей. Осталось только получить заказ и все…

Она опустила голову на грудь, Барс повторил ее жест, чтобы еще раз оглядеть себя.

— Я ухожу, — сказал он.

— Да, я знаю… — ответила Оса слабым голосом.

— Но сначала, я должен сделать еще кое-что.

Перемена произошла мгновенно. Вот слабая женщина сидит, опустив голову на грудь, а вот она уже на ногах и несется к Барсу с ножом в руке. Он даже не заметил, откуда она его вытащила, да и не особенно интересовался этим. Тогда, почти три года назад, он дико испугался женщины с ножом, но теперь все изменилось. Даже не напрягаясь, он поймал руку со сверкающим лезвием и заломил за спину. Нож упал на пол и вошел в ковер всего в сантиметре от его ноги. Еще бы чуть-чуть и он остался бы без большого пальца. Барс почуял нестерпимую вонь в спальне, но она тут же ушла.

Оса взревел от боли, и тут ее лицо встретилось со стеной. Барс услышал, как сломался ее нос. Он задрал полы ее халата и вошел в привычное лоно максимально грубо. Она завизжала, но тут же опять впечаталась в стену лицом. Его правая рука впилась в ее плечо и сдавила, а левая уперлась в спину, не давая разогнуться.

— Отпусти меня, ублюдок! — взревела Оса, но последовала вторая фрикция и она ударилась об стену макушкой.

Барсу это не понравилось. Правая рука переместилась с плеча, схватила за длинные черные волосы и потянула на себя. А потом таз Барса снова толкнул вперед, опять захрустел сломанный нос. А потом еще и еще. Барс двигался в сумасшедшем темпе, разглядывая, как на стене все разрастается кровяное пятно. Каждый толчок в ней сопровождался ударом лица по стене, и ей очень повезло, что он кончил быстро, а не ушел в страну грез, не растянул удовольствие на часы. Но слишком великое возбуждение овладело им. Никогда раньше он не хотел ее так сильно, как сейчас, никогда раньше она так не возбуждала. Потому что впервые за три года он имел ее, а не она его! Он знал, что может ее убить, знал, что может превратить в рабыню, такую же, каким был он все это долгое время. Но когда она соскользнула с члена и упала на пол, без сознания с расквашенным в кашу лицом, он успокоился. И понял, это последний раз, когда он занимался сексом вот таким образом. Отныне все будет иначе.

Пока она приходила в сознание, он оделся. Когда она застонала, Барс взглянул на нож, но не притронулся к нему. Вместо этого сходил на кухню, а вернувшись наверх с топориком для разделки мяса, вбил нож в пол по самую рукоять, и ударом сбоку сломал ручку. Легкий запах гниения подтвердил, теперь нож перестал быть орудием убийства.

В это же время Оса пришла в себя окончательно и даже смогла присесть. Она смотрела на Барса выжидающе и молчала. Впрочем, говорить ей сейчас трудно, об этом свидетельствуют зубы в луже крови, под тем местом, куда билась ее лицо. Барс рассмотрел ее внимательней. Ужасное зрелище. На прекрасном теле голова мутанта. Носа нет вообще, губы висят лоскутами, лоб разбит в лепешку, хорошо, что хотя бы глаза на месте.

— Ты могла сделать это иначе, — сказал Барс.

Оса кивнула.

— Но ты хотела совместить приятное с полезным, верно? Не просто научить, но еще и поиметь любовника?

Еще один кивок женщины убийцы.

— Если я тебя еще раз увижу, ты умрешь.

Третий кивок.

Барс повернулся и вышел из комнаты. Спустившись в зал, он сразу направился к бару и плеснул виски в стакан, закурил, пригубил напиток и пошел к компьютеру. Даже не понимая, что конкретно делает, Барс подключился к интернету и вышел в старый почтовый ящик. Три года назад туда должен был написать Гаврила и сообщить имя жертвы. Но введя пароль, Барс не нашел сообщения от ставропольского преступника. Зато, посреди кучи спама, черным огнем горело иное сообщение.

— От "А", Мария Иванова, глава отдела "Отцов и матерей" Саратовской области, — прошептал Барс.

Удалив сообщение, он выключил компьютер и швырнул системный блок об стену. Тот разлетелся на сотни кусков. На сотню совершенно мертвых кусков.

Когда его Нива, простоявшая в гараже почти три года, выехала через ворота, наблюдавшая за этим Оса пустила кровавую слезу. Он так и не убил ее…

Глава 10

В жизни всегда наступает такой момент; момент, когда говоришь себе: все, сейчас или никогда. Если сейчас я не настучу по голове этому бойцу, хорошему бойцу, очень хорошему бойцу, то я никогда не стану чемпионом. Я буду еще драться, да, может быть, даже мне выпадет еще один шанс выступить за право стать чемпионом, но если я не побью вот этого конкретного ублюдка прямо сейчас, то и тогда, в возможном будущем, я тоже проиграю…

Керри Райт (из интервью журналу "Fighter")

Нива проносилась по трассе с чудовищной скоростью и оставляла трупы. Вот и сейчас намечалась еще парочка. Милицейская машина и мужчина с жезлом в руках, замаячили на горизонте. Барс гнал сто пятьдесят по ровнехонькой дороге, и его заметили издали; даже радар не понадобился ментам, чтобы определить скорость. На мгновение Барс представил, как радуются служители закона, в ожидании крупного штрафа. Но в голову не закралась даже мысль об остановке. Он просто взял с пассажирского сидения пистолет и опустил окно. А когда до гаишников оставалось всего метров сто, когда те уже поняли, сейчас начнется погоня и жезлоносец ринулся к машине, Сеня высунул левую руку с пистолетом из окна, и два раза нажал на спуск. Нива пролетела мимо, в милицейской машине остались два мертвых тела.

Всего на несколько секунд оживший мир отступил, и дорога пропала. Барс снова путешествовал по радужному туннелю, как делал вот уже вторые сутки; хотя мог бы поклясться, что едет не больше четырех часов. Столько же ему оставалось до Саратова.

Тоннель он изготовил из семицветного стекла, сейчас Нива ехала по фиолетовому сектору. В тоннеле играла спокойная музыка, иногда он останавливался взять попутчика, чтобы поболтать. Последним он беседовал с графом Монте-Кристо. Его теория отмщения очень занимала… Семена? Теперь ему все труднее вспоминалось имя, полученное при рождении. Будто и не был он никогда Семеном Барсовым, а просто лет десять назад прочитал о нем книгу, причем не самую хорошую, с серым картонным персонажем. Теперь даже в мыслях он называл себя Барсом, а иногда, рассматривая лицо в зеркальце заднего вида, отмечал, он действительно очень похож на барса. А порой даже мелькала крамольная мысль — может это барсы похожи на него?

Тоннель не имел привычки изгибаться, но руки все равно поворачивали руль, и Барс искренне не понимал — зачем? Потом, правда, дошло — чтобы выехать на сектор иного цвета. Сначала он ехал по фиолетовому, потом переезжал на красный, или даже перескакивал на пару цветов, и оказывался на зеленом. Настроение при этом менялось соответственно. На фиолетовой полоске его сотрясало безразличие, на зеленой одолевала грусть, красная пробуждала ярость, оранжевая наполняла радостью, от желтой становилось тепло, голубая успокаивала, а синяя охлаждала воспаленное воображение.