Посредник - Владимир Поселягин

— Хм, считайте вам повезло, — хмыкнув, весело сказал я.

Убрав бинокль обратно в котомку, я захлопнул дверцу и искоса посмотрел на мужиков что с хмурым видом проходили мимо. Здоровые, возраст призывной, чаму не в армии?

Когда они прошли мимо я приступил к заправке. Это было сложно одной рукой, всё же правую я берёг, но возможно. Всё было просто, не нужно было бегать с канистрами. Развязав и откинув тент, я забрался в кузов и подошёл к бочкам, что стояли сразу за кабиной, тут же в ряд стояли канистры. После чего взяв прихваченный у старика трёхметровый шланг, сунул между тентом и бортом, у водительской дверцы. Потом покинул кузов и дотянул шланг до горловины бака, открыв последнюю. Дальше понятно, опять вернулся в кузов, открыл бочку и сунул другой конец шланга внутрь. На полметра ушёл, чуть-чуть не хватает.

Снова покинув кузов, задний борт был открыт, я вернулся к баку, и немного подсосав, сунул конец шланга в бак. С гулом туда хлынул бензин, а я стоял и отплевывался. Пока горючее из бочки переливалось в бак, шланг всё-таки коротковат оказался, я достал ту пустую канистру и поставил её у переднего колеса. Когда бак был полон, я сунул шланг в канистру, и пока та заполнялась, закрыл крышку бака и поднялся в кузов, вытащив другой конец, после чего закрыл бочку. Канистра залилась на две трети, но я даже капли не хотел терять. Убрав всё в кузов, я проверил масло, уровень был на нижней отметке и, вздохнув, полез за канистрой. Нужно долить. Так же проверил и остальное. Машина новая, всё было в норме. Закрыв задний борт и тент, я взял с пола кабины ручку кривого стартера, подготовив машину к запуску двигателя, и крутнул ручку. С третьего раза движок всё-таки схватился и затарахтел на малом газу.

Вернувшись в кабину и привычно положив ручку на пол, я стронул машину с места и в уже сгущающейся темноте поехал дальше, чуть позже включив фары. А когда доехал до беженцев свернул к ним, и на первой скорости, очень медленно, переваливаясь по никогда не знавшему плуга полю, направился к их лагерю.

Те меня уже ждали и с интересом смотрели как я, развернув машину, предварительно осветив опушку фарами, загоняю «полуторку» под деревья. Заглушив двигатель, я покинул машину и направился к женщинам и прячущимся за них детям.

— Доброй ночи, — весело поздоровался я. — Гостей не ждали?

— Артур? — неуверенно опознала меня Милена.

— Он самый, — также весело ответил я, поглаживая по голове подбежавшую и прижавшуюся ко мне её шестилетнюю дочурку. Та меня тоже узнала. — Значит так, у меня есть машина. Завтра с утра едем на Москву. Куда вам нужно мне не интересно, я еду на Москву кто хочет, может ехать со мной. Продовольствие и горючее на весь путь тоже имеется.

— Машина угнана? — прямо спросила один из женщин. Не уверен, но вроде жена майора, командира штаба стрелковой дивизии.

— Отбита у бандитов. Те убили водителя и сопровождающего, а я отобрал у них. Такой ответ вас устраивает?

— Но нужно сдать её милиции.

— Ясно, — констатировал я. — Вы идёте пешком. У кого ещё вопросы есть и не жалко детей?

Больше вопросов не было, на Москву так на Москву. Потом я командовал двумя молодыми женщинами, чтобы они достали из кузова провизию, да и сидор свой распотрошил. В общий же котёл, хоть и в одни ворота. Пока на костре бурлила вода в моём котелке и литровой кружке, все хотели чаю, хлеб для бутербродов был, тем более скоро он совсем в сухари превратиться, я освободил велосипед от поклажи, то есть от мешков, и убрал их в кабину. В кабине я поеду один, остальные в кузове.

С водой проблем не было, в глубине рощи был овраг, по дну которого тёк небольшой ручей. В общем, пока готовился ужин, и дети и женщины не ели с обеда, я направился в поле, где виднелись стога скошенной травы. Какой-то крепкий хозяин накосил, а вывести не успел. В кузове не было лавок, и сидеть планировалось на полу. Вот чтобы было мягче я и решил натаскать в кузов сена. Всё мягче буден. За мной увязалось пяток детишек, так что не только я принёс большой пук сена, но и они постарались. Сходили мы раза три, пока я не удовлетворился результатом. До стога было метров триста, поэтому усовершенствование кузова заняло продолжительное время.

В общем, ужин был готов, даже картошки напекли в углях. Поглядев на скатерть, я её прихватил как раз на такой случай из тех вещей, что ранее перевозились в этом кузове, включая два одеяла, сел во главе стола и сказал:

— Налетай.

Всё набросились на стол, сметая всё что было, я же ел спокойно, бутерброд с салом у меня был в руках, вот я его и неторопливо пережёвывал, всё равно моя очередь на чай будет второй, сейчас он весь ушёл детям. Так и получилось, когда ёмкости опустели, одна из женщин сбегала за водой и снова подвесила над огнем, как котелок, так и кружку, бросив туда заварки из моих запасов. Так и поужинали, попив под конец чайку.

Наблюдая, как дети носятся вокруг, лазают по машине, я без музыкального сопровождения запел, вызвав улыбки у женщин:

В каждом маленьком ребёнкеИ мальчишке и девчонкеЕсть по двести грамм взрывчаткиИли даже полкило!Должен он бежать и прыгатьВсе хватать, ногами дрыгатьА иначе он взорвётся, трах-бабах!И нет его!

Каждый новенький ребёнокВылезает из пелёнокИ теряется повсюдуИ находится везде!Он всегда куда-то мчитсяОн ужасно огорчиться,Если что-нибудь на светеВдруг случится без него!..(О.Шабина).

Часть детей устроились в кузове на сене, который я покрыл одеялами и плащ-палаткой, чтобы то не кололось, остальные кто где. Мне даже пришлось куртку свою уступить одной из девушек, чтобы та укрылась ею. Умывшись в ручье и почистив зубы, я вернулся в лагерь и, посмотрев на часы, было пол-одиннадцатого, залез в кабину, устроившись на сиденье в полусогнутом состоянии, и почти сразу уснул, подложив под голову практически пустой сидор. Там лишь одежда была, так что он с успехом заменил мне подушку. Установку я себе дал проснуться на рассвете, то есть в полпятого.

Проснулся я первым, остальные ещё спали, немного повозившись в кабине, я выбрался наружу с сапогами в руках и, стараясь это делать тише, намотал портянки и вбил ноги в сапоги, сидя на подножке машины. Потом прихватив зубную щётку с полотенцем, направился к ручью. Нужно умыться.

Привычно почистив зубы и приняв водные процедуры, я обнажился по пояс и, плеская на себя ледяную воду, аж шипел от удовольствия. После чего воспользовавшись полотенцем и накинув сверху рубаху, направился в лагерь. Рука сегодня не так болела, но я всё равно держал её в косынке.