Великий посад Москвы. Подлинная история Китай-города - Александр Викторович Можаев

девять, но десятая к этому моменту могла быть отрезана строительством нового дома на месте Посольского двора). В этом случае лавки, конечно, должны были появиться одновременно с полной реконструкцией храма, но у нас пока нет точных данных о времени появления и перестроек его каменного здания[271]. В 1677 г. церковь Дмитрия Солунского числилась церковью Нового Посольского подворья, а на плане 1775 г. территория бывшего Посольского двора продолжается до Рыбного переулка, и его торговые корпуса включают в себя угловое здание церкви.

Иверское подворье и бывшие палаты Панкратьева (вверху справа) на прориси с плана 1757 г. Слева, вероятно, еще одни старые палаты во владении, в конце XVII в. принадлежавшем стольнику И. Д. Алмазову. Слева внизу – палаты в бывшем владении Твердиковых

В 1717 г. Посольский двор был отдан Петром Первым барону Шафирову и графу Толстому для заведения шелковых фабрик, мануфактуры размещались здесь до 1780-х[272]. После 1785 г. по линии Ильинки выстроен дом Купеческого собрания, составляющий основу существующего ныне здания. Неисследованные дворовые корпуса, которые теоретически могли включать в себя древние части, снесены для строительства административного здания в начале 1980-х.

31. Палаты Панкратьева

На месте вл. Рыбный переулок, 3

Купец-солепромышленник Иван Данилович Панкратьев с 1660-х гг. владел двором, в 1626 г. принадлежавшим князю Никите Одоевскому, а с 1631 г. – гостю Надею Свешникову. Палаты Панкратьева известны по упоминанию 1704 г., когда стряпчий Иверского подворья сообщал в монастырь о том, что «у нас у соседа, подле подворья, у гостя Ивана Панкратьева на дворе загорелась конюшня. И от того пожару тот двор и подле его другой двор же выгорели и полаты обгорели и в них выгорело же все без остатку»[273]. Щенковы отождествляют эти палаты с постройкой, показанной на плане 1757 г. как Магистрат[274]. Она поставлена по задней границе владения, имеет форму сложного «глаголя» и крыльцо, расположенное вдоль северной боковой стороны здания. Усадьба занимала северную часть нынешнего владения № 3, гранича с Посольским двором и Иверским подворьем. Позднее здание было частью Рыбного двора Московского купеческого общества. Все старые постройки снесены в 1830-е для строительства нового корпуса Гостиного двора.

32. Иверское подворье

Никольский переулок, 4

С 1655 г. занимало участок позади Посольского двора, на Посольской улице. В это же время Павел Алеппский сообщал, что патриарх Никон «вступил во владение палатами одного из умерших визирей и, переделав их, обратил в подворье для своего новаго монастыря… В самой верхней части этого помещения он устроил красивую, высокую церковь»[275]. Ранее двор принадлежал думному дьяку Назарию Чистому, одному из самых влиятельных придворных и жертве Соляного бунта 1648 г. Двор был передан монастырю его братьями.

Павел Алеппский рассказывает об освящении храма и о том, как процессия трижды обошла церковь «по мосткам, нарочно для этого устроенными на подобие деревянного помоста» (московские источники говорят проще – «взошедше на паперть»)[276]. Освящение вел Антиохийский патриарх, поэтому очень важна была точность церемонии. Мостки выстроили для того, чтоб обойти храм вокруг, но не по земле – может быть, как раз потому, что ниже храма располагались жилые помещения.

В первой части этого издания (глава «Призрачное подворье») мы рассмотрели возможность того, что до Назария Чистого домом мог владеть епископ Иосиф Курцевич, и тогда Иверские палаты окажутся Суздальским подворьем с известного рисунка Олеария. Сохранился комплекс документов Иверского подворья, расходных книг и описей 1659–1706 гг., опубликованный П. В. Седовым[277], но, на наш взгляд, они не дают возможности ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию. Несмотря на большой объем материала, записи имеют противоречия, необъяснимые без графики, а единственный известный план 1757 г. показывает лишь расположение церкви, стоящей по линии переулка под небольшим углом к ней. Документы упоминают церковь во имя Пресвятой Богородицы Иверской и называют ее стоящей «на полатах». В записях есть фраза «под церковью в полаты хлебных запасов», также упомянута исподняя хлебенная полатка.

Но все же Алеппский говорит о храме «в самом верху» бывших палат Чистого, и кроме того, мы не можем вспомнить случаев, когда храм на хозяйственном подклете характеризовался бы как стоящий «на палатах». Церковь в 1668 г. имела несколько глав, трапезную и новую колокольню (выстроенную взамен деревянной), а также притвор, крыльцо и паперть, на которой стояли кельи. В 1683 г. построена палатка «на колоколни», а палатка «перед церковью простая» была перестроена и «учинена теплою трапезою».

Сами палаты Иверского подворья были, видимо, двухэтажными – упоминаются «исподние», «верхние», а также «боковые» кельи. В самом раннем документе, связанном с ремонтом палат (называемых «каменными хоромами») в 1659 г., фигурируют крыльцо от Посольского двора, крыльцо со двора и крыльцо, «куда всходят наверх». Также предписано «от Посолского двора в церкви двери пробить» и «зделать крыльцо, куда людем в церковь ходить, чтоб по двору не ходили. Наверху, на каменных полатах против кельи, другую келью поставить деревяную от Посолского двора. А промеж келей сени, а сени сузить, чтоб улочка была пошире нынешнего». Можно бы предположить, что улочкой могли называть тупик, проходивший меж подворьем и Посольским двором до двора Патрикеева, но речь при этом идет о кельях, стоящих «наверху».

Документы второй половины XVII в. не дают возможности представить планировку дома, хотя в них упоминаются крестовая, большая старая, казенная, стряпческая палаты, сени, ряд келий и подклетов, а также «переходы». По улице в конце столетия стояла каменная ограда с воротами, при них – «каменная полатка, что возле ворот», она же воротняя келья или палата. В 1706 г. все строение подворья составляли церковь, кельи, двухэтажная стряпческая палата, поварня и конское стойло (тяжба с соседом Соковниным, случившаяся в 1688 г., определяет место стряпчих покоев на южной стороне двора).

В конце столетия здесь упоминаются погреба, а также скатертная и наугольная палаты подворья – в связи с установкой лесов и векши, по которой «подъиманы в верхние житья пушки и мозжеры» (т. е. мортиры) и выданы деньги «за всякие поделки и починки во всю бытность как потешные вещи делали»[278].

Вероятно, высокое здание использовалось для салюта в честь какого-то интересного повода; вряд ли пушки палили из окон, и тогда запись можно считать еще одним косвенным подтверждением наличия гульбища в верхнем ярусе. В 1752 г. «покоев каменных вверху и внизу 5», а также «под церковью внизу кладовая палатка, да под палатами внизу ж палатка, три погреба, два каменных сарая»[279]. Обветшавшие палаты и церковь обрушились в 1761 г. и тогда же были разобраны.

Таким образом, пока можно