Трон сломленных богов - Эмбер Николь

жизнь, лишив ее выбора. Несмотря ни на что, Дианна выжила ради Габби. Она не монстр. Она никогда не была такой. Она умеет любить, заботиться и чувствовать, а сейчас она не чувствует ничего, кроме горя, боли и утраты. Я не… Я не откажусь от нее. Кем бы я был, если бы это сделал?

В комнате стояла тишина – все замерли и настороженно смотрели на меня, но я продолжал говорить:

– Вы придерживаетесь тех же предрассудков, за которые цеплялись боги до нас. Она не родилась Иг’Моррутеном. Каден сделал ее такой. Дианна отдала ему свою жизнь ради спасения той самой сестры, которую она потеряла. Вы видите кровь, смерть и гнев, но не видите боль, которую вижу я. Вы бросаете камни и судите ее, но вы же стояли рядом со мной на протяжении столетий, пока я проливал больше крови, чем когда-либо прольет она. Вы все благородно оправдывали мою разрушительную натуру, но не оправдываете ее.

– Это другое дело, – вмешался Винсент. – Ты другой.

Кольцо на моей правой руке завибрировало, призывая клинок Забвения. Он сверкнул в моей руке, и Винсент сделал шаг назад. Клинок звякнул, готовый нести смерть. Клубящийся черно-фиолетовый дым окутывал его, пока я крепко сжимал рукоять. Все инстинктивно отстранились, пытаясь отойти подальше от смертоносного оружия, от меня.

– Расскажите мне, что это и что он делает, – потребовал я, подняв меч в воздух. – Расскажите, как я могу быть спасителем, если именно я создал клинок, способный уничтожать миры. Чем я заслужил это право? Кто является причиной всему произошедшему, если не я? Ты знаешь, почему я не могу спать? Почему крики и шум каждой битвы по сей день эхом отдаются в моем сознании? Почему само мое существование несет разрушение? Расскажи мне, Винсент, как исправить меня – ведь ты так много знаешь. Нет, вы не сможете ответить ни на один вопрос, потому что в глубине души вы знаете, что это одно и то же, как бы вам ни хотелось убедить себя в обратном. Мои преступления и преступления Дианны ничем не отличаются, просто одни были совершены во имя спасения мира, а другие – нет. Смерть есть смерть. Если она монстр, то и я тоже.

Винсент опустил взгляд, остальные последовали его примеру. Все, кроме Кэмерона. Я вернул клинок Забвения в кольцо, и комната погрузилась в тишину. В коридоре раздались шаги, и мы все посмотрели на сломанный дверной проем.

– Что случилось с палатой? – спросила Имоджин.

– Винсент снова разозлил Самкиэля, – сказал Кэмерон так, словно я только что не вывернул перед всеми душу наизнанку. – Ничего необычного.

Имоджин огляделась и кивнула:

– Звучит правдоподобно. Самкиэль, я только что говорила с Советом. Они в ярости и немедленно ждут тебя.

– Я буду там через несколько дней. Мне нужно найти Дианну.

Имоджин подняла руку, и на забрызганном кровью полу образовались рунические знаки.

– Грегори мертв, а меня назначили твоим советником, так что это скорее приказ, чем просьба. Они хотят видеть тебя немедленно. Самкиэль, она забрала Роккаррема.

Меня охватила ярость, и я почувствовал, как мое лицо бледнеет. Я стиснул зубы и напряг челюсть. Кем они себя возомнили, чтобы мной командовать? Я приду, но им может не понравиться то, что они увидят.

– Очень хорошо, – сказал я со вздохом. – Кэмерон, тебе нужно отправиться домой и отдохнуть несколько дней. Винсент, сообщи об остальном.

– Подожди, почему ты меня выгоняешь? Это Винсент разозлил тебя, а не я.

– Тебе нужно время, чтобы выздороветь, – сказал я с еще одним усталым вздохом.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но затем пожал плечами и кивнул:

– Это справедливо.

Я повернулся к Имоджин и махнул ей рукой, чтобы она продолжила. Она протянула руку, и руны вспыхнули, перенося нас к руинам Раширима.

21. Дианна

Неделю спустя

– Вот, готово, – сказала Нора, снимая с меня тонкую черную накидку.

Я встала и наклонилась, чтобы рассмотреть свое отражение в большом прямоугольном зеркале. Яркий салонный свет отбрасывал блики на мои волосы, когда я откинула с лица длинную прядь волос и провела рукой по своей новой прическе.

– Я слышал о Габриэлле. Мне очень жаль.

Моя рука замерла, а взгляд сосредоточился на отражении Норы. Она приводила в порядок свои инструменты. Роккаррем неподвижно стоял возле двери, скрестив руки на груди и наблюдая за людьми в салоне.

– Почему? – Я пожала плечами.

Нора перестала перебирать инструменты, ошеломленная моим вопросом.

– Потому что она твоя сестра.

– И? Люди умирают каждый день. Как твой никчемный папочка, который заставил тебя вернуть плату за обучение в колледже, вместо того чтобы помочь.

Я перекинула волосы через плечо, следя, чтобы пряди не зацепились за серьги.

Нора удивленно усмехнулась.

– Это было грубо даже для тебя. – Она положила руки на бедра. – Я включу это в твой чек.

Я улыбнулась себе в зеркало, а затем повернулась и направилась к ней. Стараясь выдержать мой взгляд, Нора откинула голову – ее сердце билось так сильно, что заглушало шум фена в соседней комнате.

– А как насчет того, чтобы сделать мне стопроцентную скидку? Взамен ты получишь свою дурацкую маленькую парикмахерскую в своем дурацком маленьком городке, и я не сожру всех присутствующих и не выброшу твое тело в мусорный бак на заднем дворе.

Улыбнувшись, я убедилась, что мои клыки обнажились. Сглотнув, Нора кивнула. Она поспешила прочь и исчезла в подсобке, избегая моего взгляда.

Все в комнате делали вид, что ничего не видели и не слышали, – за исключением Роккаррема. Он внимательно смотрел на меня, его отстраненные глаза были полны тайн. Я развернулась, бросив последний взгляд на свое отражение в зеркале. Убрав с лица длинную прядь волос, я направилась к выходу. Роккаррем шел в ногу со мной, и дверь за нами закрылась.

– Возможно, не стоит прибегать к публичной демонстрации силы, если ты хочешь скрыться от короля Раширима.

Мимо нас прошли несколько смертных, закутанных в пальто и толстые шарфы – так они защищались от снега и холодного ветра. Не обращая на нас внимания, они продолжали жить своей обычной жизнью. У небольшого кафе было расставлено несколько столиков и табуреток. Люди болтали, смеялись и ели в оживленном городке Касваин.

– Сколько еще раз я должна сказать, что мне наплевать? – прошипела я Реджи.

Реджи. Теперь Роккаррема звали так. Пока он здесь, ему нужно было нормальное имя.

Реджи посмотрел на меня, нахмурив свой смертный лоб. Он принял облик молодого мужчины в повседневном черном костюме, которого увидел на рекламном баннере. Я сказала, что