Том 16. Фредди Виджен - Пэлем Вудхауз

Вопрос мог бы показаться излишним. Чарли Йост был не из тех, кого легко забыть, однако Гасси имел собственную манеру вести разговор. Майк сказал, что да, он помнит Йоста.

— Что с ним?

— Подвел нас. Ушел в кусты. И это после того, как пообещал продырявить вас совершенно бесплатно! Позвонил сейчас и сказал, что все отменяется. А ведь он обещал! Обещал твердо! Поневоле утратишь веру в людей. Какого черта вы так пыхтите?

Майк так пыхтел, потому что новость взбодрила его не хуже кофе. Пыхтение было на самом деле хвалой Небесам. Он опасался, что Чарли Йост не примет его отказ. Есть люди, настолько обязательные, что, взявшись за работу, неукоснительно доводят ее до конца. День, чувствовал Майк, начался хорошо.

— Отчего он передумал? — спросил Майк.

— Насколько я понял, его переубедил товарищ по имени Костолом.

— Здесь необходимо примечание. С какой стати этот Костолом решил вмешаться?

— Он ударился в религию.

— Поздравляю его. Надеюсь, он станет епископом. Однако я все равно не понимаю.

Речь Гасси снова на некоторое время утратила связность, и лишь минуты через две он смог внести разъяснения.

— Йост неосторожно сболтнул что-то, чем вызвал подозрения Костолома, и Костолом стал наседать. Пришлось Йосту рассказать о нашей договоренности. Тогда Костолом сказал, что так не пойдет и дырявить вас — грех.

Теперь, когда Майк убедился, что его руке, ноге или плечу ничего не грозит, его интерес стал чисто академическим, однако из любопытства он все же продолжил расспросы.

— И Йост кротко согласился?

— Не знаю, насколько кротко, но согласился.

— Почему?

— Что, почему?

— Чем Костолом его так загипнотизировал? По моим представлениям, Йост должен был вытащить старый уравнитель и продырявить Костолома, как талон на социальную помощь. Разве не так поступают бандиты, когда на них пробуют давить?

— Как я понял, этот Костолом — гора мускулов под восемь футов ростом. Он пообещал отлупить Йоста, если тот не послушается.

— Не понимаю, как рост может быть помехой. В крупного человека легче попасть.

— Да, но кто-то объяснил Йосту, что бывает в Англии за такие дела, и тот испугался.

Забавно было держать Гасси в напряжении, однако Майк чувствовал, что пришло время проявить доброту и рассеять его тревогу.

— Ясно, — сказал он. — Жаль, конечно. Ладно, Гасси, у меня есть для вас одна забавная история. Вчера ночью…

Из трубки донесся яростный вопль.

— Господи, неужели вы не понимаете, что я на грани нервного срыва? Не хватало мне только выслушивать ваши анекдоты! Я отправляюсь к Йосту, может быть, еще сумею его умолить…

— Но, Гасси…

Майк не договорил — на другом конце провода трубку с грохотом бросили на рычаги. Оскорбленный, как всякий человек, которого так бесцеремонно прервали, он вернулся в кресло. Тут дверь открылась, и Майк обернулся, думая, что явился Гораций с завтраком.

Однако вошел не Гораций. Вошла Джил.

Хоть она была не на подносе, Майк ничуть не огорчился. Никогда она не выглядела такой веселой, жизнерадостной, цветущей и прекрасной. Султан старой школы, никогда не упускающий возможность пополнить гарем, без колебаний велел бы визирю записать ее телефончик, и очень огорчился бы, если бы дело не выгорело. Казалось, она только что из салона красоты, а совесть ее абсолютно чиста. Майк был восхищен и потрясен.

— Поразительные существа женщины, — сказал он, — ничто их не берет. Я тут чувствую себя так, будто мою душу отжали в стиральной машине, и выгляжу, как труп, который несколько дней пролежал в пруду…

— Ты выглядишь прекрасно. Скорее, как греческий бог.

— …а ты могла бы пойти на конкурс «Мисс Мира», и все судьи в один голос завопили бы: «Первое место!» И это после всего, что было вчера ночью!

— Пустяки. Мне даже понравилось. А что было после моего ухода?

Она опустилась ему на колени, и на какое-то время мысли Майка отвлеклись от заданного вопроса. Джил пришлось его повторить.

— А, это? — сказал Майк. — Так, рутинный осмотр.

— Кто пришел?

— Суперинтендант Джессоп.

— Я его видела. Он — душка.

— И его шурин. Из Скотланд-Ярда. Джил вздрогнула.

— Плохо. На людей из Скотланд-Ярда я не рассчитывала.

— Я тоже. Впрочем, все прошло гладко. Не буду отрицать, что я поседел за одну ночь, но нашу историю они проглотили.

— Даже инспектор Лестрейд?

— Да, он остался вполне удовлетворен.

— Наверное, ты говорил очень убедительно.

— Говорил Эпплби. Я очень его зауважал. Если буду грабить еще банк, то непременно с ним. Он придает уверенность.

— Так все хорошо?

— Пока да. Разумеется, если хоть что-нибудь выплывет, придется мне мотать срок.

— И мне. Но это пустяки, раз мы будем вместе.

— Боюсь, вместе мы не будем. Тюрьмы, в отличие от школ, никто объединять не собирается.

— Ладно, зато как чудесно будет, когда мы оба выйдем. Впрочем, ничто не всплывет. Ты завтракал?

— Еще нет.

— Так вот почему ты киснешь и мелешь вздор про тюрьму. Подкрепишься и станешь другим человеком. Только не подумай, будто я хочу, чтобы ты стал другим. Меня ты и такой устраиваешь.

— А ты завтракала?

— Нет, но мне и не нужно. Меня поддерживает любовь. Я думаю о тебе, мой повелитель, и яичница с ветчиной для меня — ничто.

— Давай перекусим вместе.

— Извини, я уже приглашена. Завтракаю с твоей тетушкой. Обещала прийти к ней сразу от тебя, дабы она могла высказать, что о тебе думает. Она вне себя, и я ее не виню. Ты сказал, что дворецкий грабит банк и Аду захлопнули в сейфе, а потом умчался, и больше она тебя не видела. Естественно, она ждала, что ты вернешься и дашь ей полный отчет.

— Я заходил, когда вернулся, но она уже спала, и я не стал ее будить. Она была очень красноречива?

— Очень. Называла тебя разными словами, некоторые из которых я слышала в первый раз.

— У нее обширный словарь.

— И она употребила его весь. Мне пришлось проявить твердость. «Капрал, — сказала я, распрямляя плечи, — вы говорите о человеке, которого я люблю», и она ответила: «Знаю, бедная замороченная глупышка, но что толку любить его, если он вас не любит?», а я сказала: «Он меня любит, и мы поженимся, если не угодим за решетку». А потом я рассказала ей все: про тебя и про меня, и про нас с Адой в банке, и как появились мистер Эпплби и его друзья, и почему Ада оказалась в сейфе. Она заметно успокоилась и сказала, что я храбрая девочка.

— Верно сказала, — с нежностью произнес Майк. — Да, тут она безусловно права. Скажи, что буду у нее, как только обрету способность передвигаться. Сейчас я не в силах подняться по лестнице.

Он снова сел в кресло и закрыл глаза, чтобы через мгновение снова их открыть, поскольку в комнату вплыли бодрящие запахи кофе и копченой селедки, а следом появился Гораций с полным подносом.

— Доброе утро, сэр, — сказал Гораций.

Большой глоток кофе расположил Майка к разговору. Им есть что обсудить, чувствовал Майк. Короткий путь домой прошел вчера в молчании: Майк был как в тумане, Гораций — погружен в свои мысли.

— Доброе утро, — сказал Майк. — Как спали, Эпплби?

— Хорошо, спасибо, сэр.

— Чего не скажешь обо мне. Ну и ночка была, правда?

— Да, сэр. Очень утомительная для нервной системы.

— Даже для вашей? Разве вам такое не в привычку?

— Вообще-то нет, сэр. Я обычно был скорее организатором, чем исполнителем, и редко играл активную роль.

— Мозговой центр?

— Именно так, сэр. Думаю, меня можно назвать скромным вариантом профессора Мориарти.

— Хорошо, что наш суперинтендант — не Шерлок Холмс.

— Подобные умы редко встречаются в провинции. Более значительную угрозу представляет его шурин. Мне он показался проницательным.

— Да, хотя по виду не скажешь. И все-таки вы считаете, что мы проскочили?

— У меня нет причин в этом сомневаться.

— Надеюсь, вы правы. И позвольте заметить, что очень мило с вашей стороны не докучать мне расспросами. Ведь наверняка ночные события возбудили ваше любопытство?

— Ничуть, сэр.

— Вы не спрашиваете себя, что там делали девушки?

— Нет, сэр. Моя невеста объяснила мне обстоятельства, пока я провожал ее домой. Как я понял, в банке возникла временная нехватка средств, и они с мисс Уиллард надеялись, изъяв некую сумму, ввести в замешательство ревизоров и выгадать передышку. По моему разумению, весьма мудрая мысль. Кстати, я слышал, что вас можно поздравить. Ада сказала, что вы, как и я, намерены вступить в брак.

— Если все будет хорошо.

— Я в этом убежден. Вижу лишь одно слабое место — то, что сейф был открыт с помощью комбинации, а не взорван.

— Почему, кстати?

— Исполнитель, на которого была возложена эта задача, не смог прибыть. По счастью, как выяснилось, поскольку взрыв, без сомнения, убил бы мою Аду. До сих пор содрогаюсь при этой мысли.