Блики - Виталий Цориев

12

Тревога начинает расти внутри Артура, расцветая кристаллами горькой соли. Он смотрит на Яну, на других подростков, собравшихся на кухне, пытается следить за их речами, но горечь отравляет все – он не чувствует себя частью этой компании. Закопченная ложка, пара зажигалок, шприцы, еще влажные комки ваты. Цветастая клеенка, истертая по углам стола до дыр. Виктор рассказывает анекдот, все смеются, потом он бросает взгляд на Артура, как бы спрашивая его: «Хотел спрятаться от меня? Думал, мы с Хасаном не сможем тебя найти?».

В основном тут собрались друзья Яны и друзья ее друзей – Артур знает только Виктора и еще одного парня, с которым пересекался в клубе «Катулл», остальных видит впервые. Те, кто уже поставил себе дозу, замолкают, погружаются в себя, обрывая нити восприятия – их зрачки сужаются, кожа немеет. Большая часть собравшихся на кухне подростков уже плотно подсела на героин, многие обречены с течением времени умереть от передозировки, кто-то сможет бросить и перейти на более безопасные наркотики.

– Ты разве не присоединишься к остальным? – спрашивает Виктор Артура, подкалывая его, – Там, в сумке есть чистый шприц для тебя.

На лицах только что вмазавшихся появляется едва заметная улыбка, хотя их глаза остаются наполовину прикрытыми.

– Нет, спасибо, – отвечает после небольшой паузы Артур, он говорит тихо и растягивает слова, стараясь войти в роль, хотя ему это тяжело дается: – Ты тоже, я смотрю, не торопишься переходить на герыч? Здоровье бережешь?

– Ну, да, я предпочитаю кокс, ты же в курсе, – смеется Виктор, – но для твоей тонкой натуры, думаю, героин был бы в самый раз! Ты хоть попробуй, а то не знаешь, от чего отказываешься.

Один из подростков, только что поставивший себе укол, начинает втыкать, клевать носом и, в конце концов, падает лицом в стол. Яна издает короткий смешок, потом хмыкает. Артур косится на словившего кайф парня, потом встречается глазами с Яной, улыбается.

– Как-нибудь в другой раз, Виктор, как-нибудь в другой раз, хорошо? – Артур цитирует фразу из какого-то фильма, и некоторые, узнав её, хихикают.

– Не знаю, ребята, вся эта наркота не доведет вас ни до чего хорошего, – решает высказаться Яна, – Я на вашем месте предпочла бы здоровый образ жизни, ну, вы знаете – секс и спорт, секс и спорт. Это ведь столпы нашего общества!

– Те, кто за здоровый образ, сидят в гостиной за стеной и смотрят порно, можешь присоединиться к ним! Предложить им свои услуги.

Улыбка резко сползает с ее лица, этот намек Виктора, что она проститутка, также как и ее мать, задевает ее за живое.

– Тупой урод! – говорит она, встает и уходит из кухни. Артур, чуть погодя, идет за ней.

13

Он находит Яну в ванной, она стоит перед зеркалом и вытирает смоченным водой тампоном размазанную тушь. Артур мямлит ей что-то в утешение, пытается приобнять, но она грубо отталкивает его от себя. Он стоит, ошарашенный ее поведением, и размышляет, чем оно может быть вызвано. Она опять начинает плакать, почти рыдать, потом уходит из ванной, с яростью бросив напоследок: «Какого хрена!» и хлопнув дверью перед его носом. В голову к Артуру закрадывается подозрение, что Яна неравнодушна к Виктору и именно поэтому так болезненно реагирует на его шутки. Он открывает кран, смотрит на свое отражение, ополаскивает прохладной водой лицо. С большим трудом он заставляет себя оставаться на месте – его уязвленная душа стремится последовать за Яной, он хочет догнать ее, задать ей кучу вопросов, но умом понимает, что все это бессмысленно. Ему хочется стать похожим на Виктора, таким же опытным, циничным, но для этого нужно проделать длинный путь.

Он плетется обратно на кухню, замечая по пути, что обуви Яны, белых босоножек с золотистыми пряжками, больше нет в коридоре, – следовательно, она ушла. Пол завален потертыми кроссовками, шлепанцами, сандалиями. Артур достает из холодильника бутылку пива, подсаживается к столу: целлофановые фантики от леденцов, ватки, шприцы. Виктора тут нет, наверное, он в соседней комнате, смотрит телевизор. Оставшиеся на кухне подростки ведут какую-то абсурдную беседу, обсуждая вероятность того, что человечество уже погрузилось в виртуальный мир, и что все, что их окружает – нереально. Парень лет 17, который до этого упал мордой в стол, хочет поведать остальным об энергии Майи, о генераторе разнообразия, но когда он пытается говорить, слова с трудом срываются у него с губ, он едва может ворочать языком: «Ма… Ма-ай-йа… это всё по-ток… про-яв… яв… лений». Никто не обращает на него внимания, все предпочитают обсуждать графику в современных видеоиграх.

Слушая все это вполуха, но не принимая участия в разговоре, Артур продолжает думать о Яне: легкое опьянение скорее усиливает его внутреннюю боль, а не притупляет, как он надеялся. Он встает, допивает бутылку залпом, берет еще одну и идет в гостиную, чтобы посмотреть, там ли Виктор. На обитых войлоком креслах и диване, на покрытом ворсистым ковром полу валяются гости, в основном совсем молодые парни, некоторые со своими подружками. Парочки сидят в разных причудливых позах, переплетая руки и ноги, они выглядят расслабленно, на их лицах – покой и нега. Парни-одиночки же, наоборот, напряжены, их внимание устремлено на экран, они сконцентрированы, собраны, вот-вот готовы пойти на улицу, чтобы встретиться с кем-нибудь из еще свободных девочек и попробовать уболтать их на секс. Хотя и тут есть исключения – пара парней уже настолько пьяны или обкурились, что даже порно-ролики по телевизору не воодушевляют их, не подталкивают к активным действиям.

Найдя островок свободного пространства на полу, Артур садится у самой стены, продолжая рассматривать собравшихся – Виктора нет и здесь, скорее всего, он ушел вместе с Яной. На экране телевизора один порно-ролик сменяет другой.

Куда приводят мечты?

Череда одинаковых, пологих холмов, светло-голубое небо. Кажется, что всё это снится: одинокое, кряжистое дерево вдалеке, почти у самой линии горизонта, рельефное облако, похожее на сливочный крем, только что выдавленный из кондитерского рожка. Девочка облизывает свои пухлые, глянцевито-бордовые от помады губы, переминается с ноги на ногу. Узкий топик обтягивает её полную, молодую грудь с крупными сосками – она не носит бюстгальтер. Её симпатичное лицо… чёрные гладкие волосы до плеч, выстриженная прямая чёлка… Большие, очень опытные глаза.

Продолжая осматриваться, она делает несколько шагов по лужайке. На её стройных, но крепких ногах надеты босоножки на высокой платформе из пробковой древесины – в них ей неудобно ходить по податливой, рыхлой почве. Девочка строит недовольную мордочку: морщит свой маленький, тонкий носик, чуть задранный кверху, и собирает губы в бантик. Наклонившись так, что из-под предельно короткой мини-юбки видны белоснежные, шёлковые трусики, она развязывает замысловатую шнуровку босоножек и, поочерёдно дрыгая ногами, сбрасывает их со своих ступней. Чистый деревенский воздух, почти полная тишина. Ярко-красная, облитая солнечным светом машина (Ford Mustang две тысячи восьмого года выпуска) припаркована у старого, деревянного дома: её грани сияют яркими блёстками, ослепляя, заставляя зажмуриться.