Ефрейтор Икс - Сергей Лексутов

Она вдруг зло сказала:

– Ты запал на эту облезлую кошку!

– На какую еще облезлую кошку?! – почти искренне изумился он.

– Да на эту п…ду на цыпочках, Ершову!

– Ваши заявления, мадам, абсолютно не соответствуют действительности. Милена Ершова очень элегантная, очень общительная, очень умная, очень симпатичная девушка, и очень талантливая писательница…

– Ха-ха-ха! Девушка… Она замужем с семнадцати лет, а посмотреть на ее рожу, так сразу видно, налево от мужа бегает. Когда ты с ней ворковал на берегу, она явно прикидывала, а каков ты в постели? Ты ее уже трахнул, или еще нет? Вы же вместе ушли…

– Вот уж чего-чего, а трахать я ее не буду. Надо же иметь хотя бы одного друга, с которым можно поговорить о фантастике и приключенческом жанре, а то все наши эстеты на меня только смертную скуку нагоняют, – серьезно сказал Павел. – А откуда ты про нее столько знаешь?

– Да она за зиму во все тусовки умудрилась влезть, – бросила Люська.

Она долго молчала, медленно затягиваясь и рассматривая Павла с непонятным выражением на лице. Вдруг спросила:

– А чего ты с наганом ходишь? Так напугался в позапрошлом году? Тебя, вроде, кто-то убить грозился…

– Ага, грозился…

– Кобылин, что ли?

Павел опять захохотал. Просмеявшись, сказал:

– Твой Кобылин – сопляк. Мне его потом, дурака, жалко стало. Ты ж его подставила, как мелкая сучка, а потом еще и на меня заявление накатала…

– Ну, я ж потом забрала…

– И слава Богу… А дела тогда серьезные были. Я между двумя бандами затесался, совершенно случайно. Они подумали, будто я что-то видел, и решили меня убрать. А я ничего не видел! Абсолютно! Но им же не докажешь. Вот и пришлось защищаться. Хорошо хоть одну банду чечены перебили, а во второй мне пришлось главаря убирать, иначе бы они не успокоились.

– Как, убирать?! – она вытаращила глазищи, они даже косить перестали.

– Физически. Зубилом по голове.

– Ка-ак?! Уби-ил?

– Ага… – безмятежно обронил он.

– А сейчас чего с наганом ходишь?

– Так ведь опять влип. Хочешь посмотреть на топтуна?

– Хочу.

– Ты, когда сюда шла, видела парня на стадионе? Это и есть топтун. Следит, козел, от самого дома…

Он подошел к двери, поманил Люську. Она подошла, выглянула из двери. Парень так и гулял посреди стадиона.

– Видала? Уже третий час на солнцепеке гуляет.

– А чего он в тень не отойдет?

– А нету тени поблизости, вот и страдает.

– Паша, ты врешь!

– Вот еще… – у Павла вдруг забрезжила шальная мыслишка. – Погоди-ка…

Перемахнув через парапет, он направился прямиком к парню. Тот, естественно, сделал вид, будто его это не касается. Подойдя, Павел смерил его взглядом, спросил:

– Когда смена-то? А то ведь запаришься. Чего ты тут торчишь, на солнце? Шел бы в тенек. Я ж тебя все равно шутя с хвоста стряхну.

Парень смерил его презрительным взглядом, проворчал, лениво цедя слова сквозь зубы:

– Ты что, мужик, с хера сорвался?..

Павел резко врезал ему раскрытой ладонью по губам, прохрипел, ощерившись:

– Здесь нет мужиков! Петух топтаный…

Парень моментально обиделся и полез в драку. Павел блокировал довольно умелый крюк с левой в челюсть, тут же захватил руку и провел виртуозный бросок через спину. Парень так припечатался спиной к земле, что у него из легких мгновенно вылетел весь воздух. Он лежал, пытаясь вздохнуть, и не мог. Павел без затей подхватил его под мышку и бегом потащил к бассейну. Заскочил в дверь, запер ее изнутри на ключ, споро примотал пленника к трубам теплового узла, распяв его на манер Иисуса. Отступил на шаг, полюбовался. Парень, наконец, отдышался и тут же заорал:

– Ну, мужик, ты покойник!

– Тебе ясно было сказано, тут нет мужиков, петух драный… – назидательно выговорил Павел и обеими ладонями врезал ему по ушам.

Кто знает, это очень сильная воспитательная мера, и парень решил придержать язык.

Павел сказал:

– Я буду задавать вопросы, а ты, естественно, на них будешь отвечать, а если не будешь отвечать, то тебе будет очень и очень больно.

– Послушай, я гулял, никому не мешал, откуда ты сорвался? Я тебя впервые вижу…

– А мне твоя рожа примелькалась уже. Вас трое таких красавцев, и вы по переменке уже четвертый день за мной ходите.

– Ты псих, у тебя мания преследования, тебе лечиться надо…

– Короче, меня интересует только одно: кто на меня наезжает и за что? Ты пока думай, отвечать или не отвечать, а я кое-какие приготовления сделаю…

Павел достал из шкафа трансформатор для аварийного освещения, который у него все руки не доходили установить и подключить. У него было одно достоинство; ток можно было менять почти от нуля до тридцати шести вольт. Ну, тридцать шесть, это, конечно, перебор, при определенных условиях они и слона могут завалить. Подключив к выходу два провода с "крокодильчиками", Павел включил трансформатор в сеть. После чего подошел к пленнику и спустил с него джинсы вместе с трусами, обернулся к Люське:

– Гляди, какой у него аккуратненький, меньше моего. Пососать не хочешь?

– Да ну… – Люська вовсе не обиделась. – Мне нравится, чтобы было побольше и там, и там… – она недвусмысленно показала пальцами, где именно.

Глазенки у нее уже горели в предвкушении захватывающего зрелища.

Парень хрипло выдавил:

– Я ведь орать буду… А ментам, как два пальца, докажу, что ты маньяк. И сидеть тогда тебе…

– Да ори на здоровье! – отмахнулся Павел. – В школе не слышно будет, а по стадиону народ не ходит. Ты тут два часа торчал, много народу прошло? То-то же… А ментам ты ничего не докажешь. У меня же свидетельница есть. Мы будем в два голоса твердить, что сидели тут, и беседовали о поэзии… Кстати, эта девушка поэтесса. А тебя вообще впервые видим. Да, а почему ты решил, что уйдешь отсюда живым? – Павел вытащил из шкафа длинную отвертку, подбросил, поймал за рукоятку. – Воткну в ухо, там и оставлю. Потом позвоню своим корешам, они приедут на тачке, отвезем тебя на берег, сунем кирпич за пазуху, и отправим в долгое плаванье… Чего не спрашиваешь, почему один кирпич, а не два?

Парень машинально спросил:

– Почему?

– А потому, дружище, что у человека плавучесть – четыре килограмма, а кирпич весит четыре килограмма. Четыре минус четыре – получается ноль. Вот и поплывешь ты с нулевой плавучестью к Северному Ледовитому океану. И на дно не ляжешь, и на поверхность не всплывешь. Усек, милый? Так что, колись.

– На пушку берешь… Не станешь ты меня убивать. Потому как кореша твои – менты.

– Уже знаете… – тихо пробормотал Павел.

– Тоже мне, кроссворд… – парень презрительно покривился.

– Ну что ж, тогда приступим… Надеюсь, ты понимаешь, что легенды о героических подпольщиках, не выдавших на допросах товарищей, не более чем легенды? Когда гестаповец в приоткрытый ящик стола засовывал яйца клиента, а потом прижимал его сапогом, самый стойкий подпольщик тут же выдавал всех. В герои выбивался только тот, у кого уже не было яиц…