Екатерина Великая - Анри Труайя

Глава ХIII

Обучение власти

Императрица так быстро захватила власть, что иностранные дипломаты долго не могут поверить в окончательное ее утверждение на троне. Барон де Бретель видит в Екатерине «молодую авантюристку», которая долго не выдержит политических бурь. Сэр Роберт Кейт находит ее остроумной, любезной, но поверхностной и не способной управлять с должной властностью. Прусский дипломат Зольм предсказывает переворот: «Не хватает лишь отчаянной головы… Об императрице разговоры идут столь смелые, вольные и легкомысленные… Несомненно, царствование императрицы Екатерины, как и императора, мужа ее, будет лишь кратким эпизодом в мировой истории».

И действительно, после нескольких дней эйфории армия приходит в себя. Многие офицеры жалеют, что солдаты нарушили присягу царю «за бочку пива», по выражению поверенного в делах Франции Беранже. Уже поговаривают, что надо бы вытащить из тюрьмы несчастного Ивана VI и вернуть ему корону. Иноземные правители советуют своим послам быть крайне осторожными с той, которая в их глазах не более чем узурпаторша. Людовик XV предписывает барону де Бретелю:

«Скрытность царствующей императрицы (Екатерины) и храбрость ее во время переворота говорят о том, что это – правительница, способная задумывать и осуществлять крупные акции… Но императрица, иностранка по происхождению, вовсе не дорожит Россией… ей нужно быть очень сильной, чтобы удержаться на троне, которым она обязана не любви своих подданных и не уважению к памяти отца своего… Вам уже известно, и я еще раз недвусмысленно повторяю, что моя политика по отношению к России состоит в максимальном отстранении ее от европейских дел. Распри внутри российского двора не дадут этой стране возможности играть значительную роль, как того желали бы некоторые правительства».

Позже герцог де Шуазёль напишет своему послу в Санкт-Петербурге:

«Нам известно враждебное отношение этого двора (российского) к Франции. Король (Людовик XV) настолько презирает правительницу этой страны, ее чувства и ее поведение, что мы не намерены предпринимать никаких шагов к изменениям. Король полагает, что ненависть Екатерины II гораздо почетнее, чем ее дружба».

Екатерина и сама понимает ненадежность ее положения и хочет как можно скорее упрочить почву под ногами. Она проявляет мудрость, сохраняя у руля правления государственных деятелей, стоявших на этих постах при Елизавете и при Петре III. Так, граф Михаил Воронцов, хотя и выступал всегда против нынешней государыни, оставлен ею на посту канцлера. Что касается Никиты Панина, которому поручила она департамент внешней политики, то он искренне предан ей, хотя и были расхождения во взглядах. В отличие от Петра III, то ли по беззаботности, то ли из презрения месяцами откладывавшего освящение его престола Церковью, Екатерина решила, что ее коронование в Москве произойдет 22 сентября с необычайной пышностью, которая должна поразить воображение и русского народа, и иностранных гостей. Об этом своем намерении она объявляет 7 июля, в тот самый день, когда извещает о смерти своего мужа «от геморроидического припадка». Два с половиной месяца – минимальный срок для подготовки празднеств такого масштаба. За это время надо завоевать симпатию армии. Так что войну с Данией объявлять не следует, но и союз с Пруссией подписывать не будут. Таким образом, военные действия против этой страны, длившиеся семь лет, не будут возобновляться. По отношению к Франции и Австрии – дружелюбные улыбки. Для Англии – тоже. Что касается Церкви, столь обиженной Петром III, угодить ей придется отменой указа о конфискации имущества духовенства. (Когда престол упрочится, можно будет и восстановить эту меру.)

Править империей Екатерина хочет, исходя из принципов, внушенных книгами, она сама изложила их в изысканном стиле, когда еще не была у власти:

«Я хочу и желаю лишь блага для этой страны, куда Всевышний меня прислал… Слава державы – это моя слава».

«Прибавить к морю Черному море Каспийское и все это – к морю Белому; наладить торговлю с Китаем и Восточной Индией через Татарию будет означать возвышение этой империи (русской) над другими империями Азии и Европы. А что может воспротивиться неограниченной власти абсолютного монарха, управляющего воинственным народом?»

Превознося «неограниченную власть» монарха и господство России над другими государствами, Екатерина предполагает прежде всего править во благо народа. Верная учениям философов, она осуждает крепостное право: «Делать из людей, рожденных свободными, рабов противно христианской религии и справедливости…» «Свобода, ты – душа всего, без тебя все мертво. Я хочу, чтобы подчинялись законам, но не желаю рабства».

Это либеральное кредо не мешает ей, взойдя на престол, раздать главным действующим лицам переворота (Орловым, Разумовским, Панину) восемнадцать тысяч крестьян с землей, принадлежавших царскому двору. Впрочем, она не верит, что можно освободить крепостных: «Совершить подобный подвиг (освободить крепостных) – значит навлечь на себя ненависть землевладельцев… Раз уж такое зло существует в России, надо хотя бы уменьшить вред, им наносимый. Поезжайте в деревню и спросите у крестьянина, сколько у него детей родилось. Как правило, он ответит: десять, двенадцать и нередко двадцать. А сколько выжило? Он ответит: один, два, четыре… Надо уменьшить смертность, наладить медицинскую помощь, прежде всего для малолетних детей… Они бегают голые по снегу и льду. Выживающий – здоровяк, но девятнадцать умрут – какая потеря для государства!»

А теперь надо переходить от теории к практике. Когда Екатерина впервые собирает Сенат в Летнем дворце, она потрясена финансовым и социальным положением страны. Через много лет она будет с ужасом вспоминать об этом грубом контакте с реальной жизнью.

«Большая часть армии находилась за рубежом и уже восемь месяцев не получала жалованья, – напишет она. – Флот заброшен, армия в беспорядке, крепости разваливались. У бюджета 17 миллионов рублей долга, в денежном обороте сто миллионов рублей. Во всей империи никто не знает, каков доход у казны. Государственный бюджет не утвержден в четких границах. Почти все виды торговли монополизированы частными лицами. Около 200 000 заводских и монастырских крестьян открыто бунтуют. Во многих местах крестьяне отказываются повиноваться и платить оброк барину. Правосудие продажно: прав тот, кто больше заплатит. Умы ожесточаются из-за зверских пыток и наказаний за безделицу, словно за тяжелое преступление. Народ повсюду жалуется на коррупцию, продажность, всевозможные хищения и несправедливость».

Хладнокровно Екатерина решает начать с дефицита в бюджете. Заполнить казну. Но как? Господа сенаторы не в силах найти решение. А она решительно настаивает на необходимости отменить некоторые «монополии», то есть прибыль от промышленности, регулярно получаемую несколькими знатнейшими семьями, в том числе Шуваловыми. А чтобы предвосхитить недовольство тех, кого она лишает части их доходов, ввести покрытие бумажных денег металлом и нетленное моральное покрытие. Таковым является беспредельное уважение нации к личности Ее величества. Вера, укрепившаяся в душах, постепенно выходит наружу. Иностранных кредиторов привлекает слепое доверие русских по отношению к их финансовой судьбе. Философ XVIII века Посошков пишет по этому поводу: «Стоимость монеты составляет не золото, не серебро, не медь и не какое-либо другое ценное вещество, из которого сделана монета… а облик монарха, отчеканенный по металлу; это – выраженная его изображением воля монарха придать куску металла такую ценность, что его без колебания принимают в обмен на вещи, представляющие реальную ценность… А раз так, то несущественно, из чего сделана монета. Воля государя выражается в том, чтобы такую же стоимость имел кусок меди, лист бумаги, и этого достаточно, так оно и будет».