Приди, рассвет - Шеннон Дрейк

– Это неправда, – прошептала она.

– Что неправда?

– У меня никогда не было любовника. Клянусь честью моего отца.

Уорик долго смотрел на нее, чувствуя, как напряглось все его тело, пока он прилагал усилия к тому, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.

– Ты помнишь, что за день завтра? – тихо спросил он наконец.

– Конечно. Как можно об этом забыть? День свадьбы.

Он покачал головой.

– Завтра будет ночь полнолуния. Ты помнишь? Помнишь, как ты пообещала встретиться со мной – с незнакомцем, которого едва знала, – в домике охотника в лесу, если я позволю тебе убежать.

Меллиора опустила голову.

– Да, это было от отчаяния.

– Ты должна сдержать свою клятву. Не будет ничего на публике. Хочу, чтобы мы были лишь вдвоем. В совершенстве моей невесты я намерен убедиться сам. Когда закончатся свадебная церемония и обед, мы уедем. И ты выполнишь свое обещание и сделаешь это мило, тихо, без колкостей, без возражений, без какого-либо сопротивления.

Он видел, как Меллиора боролась с собой. Она пришла сюда, имея в виду то, что он предлагал. Но она была не в силах предложить себя.

– Как ты можешь быть таким противным... – начала она.

– Ах, вот как, любовь моя! В таком случае есть вариант короля...

Меллиора прерывисто вздохнула и, дрожа, встретила его взгляд. И только сейчас, когда ее смятение сменилось раздражением и гневом, она вдруг осознала, что находится возле ванны и смотрит на его обнаженное тело. Меллиора резко отстранилась, лицо ее вспыхнуло.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Знать, что именно я получу, – жестко сказал Уорик.

– Много земель! – сердито напомнила она.

– Земли я получу с тобой и без тебя, – без обиняков напомнил ей Уорик. – Я сказал тебе, чего я хочу, – устало добавил он. Пусть это жестоко с его стороны говорить сейчас об этом, но что ему оставалось? На кон ставились долгие годы жизни, его сын, семья, его мечты. И потом она заслуживала того, чтобы немного помучиться. – Хочу, чтобы ты была мягкой, милой, приятной, источающей благоговение – и молчаливой, и внимала каждому моему слову.

– И тогда... – Меллиора запнулась. – И тогда не будет... публичного представления?

– Да, не будет.

– Ты клянешься?

– Да, и я всегда держу свое слово. – У него не было ни малейшего желания, чтобы его жена оказалась объектом чьего-то любопытства.

Она вскочила на ноги, собираясь покинуть комнату.

– Меллиора, – окликнул ее Уорик. – Надеюсь, ты не солгала мне?

– Нет, клянусь в этом.

– Предупреждаю, любовь моя: никогда не лги мне и впредь.

Она кивнула, повернулась и ушла. Уорик снова погрузился до плеч в ванну, уйдя в свои мысли.

Что ж, вероятно, в течение какого-то времени она будет испытывать чувство благодарности. Даст ему тем самым какую-то передышку.

Хотя тревога и сомнения у него останутся.

Глава 14

На следующее утро Меллиора спала допоздна, ибо заснула за полночь. Накануне к ней пришел отец Хеджук, чтобы выслушать ее исповедь, и она долго и мучительно боролась с собой, пытаясь определить, что можно считать грехом и что грехом не является. В конце концов, она попросила прощения за проявленную гордыню и неповиновение, и на том дело закончилось. Затем она долго шагала по комнате, уверенная в том, что Бог не станет ожидать от нее повиновения королю, когда тот вынуждает ее нарушить законы любви. И как она может чтить своего мужа, который ее не любит и ей не доверяет, пусть даже она в какой-то степени дала повод к подобному его отношению! Меллиора злилась на всех, даже на собственного отца. Он не имел права умирать и оставлять ее на произвол судьбы и окружающих.

Во сне Меллиора молилась о том, чтобы после пробуждения все оказалось просто ночным кошмаром. Однако, проснувшись, сразу же поняла, что это не так. Джиллиан с нетерпением ожидала, когда она проснется, поскольку нужно было готовиться к свадебной церемонии.

Сразу после полудня начались активные приготовления. Пришли три придворные дамы, чтобы помочь невесте одеться. Таков был заведенный порядок, хотя Меллиора предпочла бы побыть последние часы в одиночестве. Среди этих женщин оказалась и леди Доугалл – одна из подруг ее матери.

– Дорогая девочка, если бы тебя сейчас могла увидеть твоя матушка! – воскликнула она, когда Меллиору одели в элегантное, отделанное мехом горностая платье, в котором она должна была появиться на церемонии. Леди Мэри Доугалл была стройной, изящной, красивой женщиной, всегда немного печальной, поскольку ее муж и дочь умерли от лихорадки, а старший сын погиб в бою, находясь на королевской службе. Младший сын Даррин также находился на службе у короля, и она, похоже, пребывала в постоянном страхе, как бы не потерять и его.

– Спасибо, – отозвалась Меллиора. – Мне бы тоже хотелось, чтобы мама сейчас была со мной. И хотелось бы знать о ней как можно больше.

– Она была чуть пониже тебя, волосы у нее были каштановые, глаза – зеленые, но у тебя ее улыбка, ее овал лица... Она была красавица, любила посмеяться и пленила сердце твоего отца.

– Да, и укротила зверя! – вмешалась леди Джудит Рутерфорд, выдвигаясь вперед и демонстрируя ожерелье с украшенным драгоценными камнями крестом.

– Ну что ты говоришь, Джудит! – запротестовала леди Доугалл. Она посмотрела на Меллиору, улыбкой предупреждая ее, что леди Рутерфорд любит посплетничать.

– Но так оно и есть! – фыркнула Джудит.

– Меллиора обожала своего отца! – предостерегающим тоном произнесла леди Доугалл.

– Что вы хотите сказать? – спросила Меллиора.

Джудит вместо ответа надула губы. Сара Макнилл, самая младшая из трех женщин, недавно овдовевшая знойная красавица, слегка улыбнулась:

– Она говорит, что твой отец был диким зверем, когда появился здесь, и это сущая правда.

– Мой отец был воином и викингом, но он оставался порядочным человеком. Добрым и деликатным...

– Да, он мог убить улыбкой! – сказала Сара.

– Во имя короля! – напомнила Саре Джудит. – Но оставим это. Лэрд Адин верно служил своей новообретенной родине. И жена обожала его.

– Как и ты станешь обожать своего мужа, – заметила Сара.

Меллиора не была в претензии к леди Рутерфорд, которая просто сказала то, что думала, и не хотела кого-то обидеть. С Сарой дело обстояло иначе. В ее глазах появился недобрый блеск, и Меллиора не могла понять, с какой целью она пришла сюда, и для чего ей понадобилось говорить колкости. Создавалось впечатление, что Сара насмехалась над нею, о чем бы ни зашел разговор.

– Впрочем, совсем не важно, насколько он добр и порядочен. Твой отец был жесток. У него были свои способы завоевать расположение твоей матери. Это относится ко всем воинам. Им ни к чему доброта и милосердие. Для воина главное – доблесть и отвага.