Приди, рассвет - Шеннон Дрейк

Шеннон Дрейк

Приди, рассвет

Пролог

Шотландия, Бордеро

1127 год от Рождества Христова

Он подумал, что умер. Умер от сокрушительного удара алебардой, который нанес ему противник, и сейчас пребывает на том свете.

Здесь все было на удивление знакомо. Пахло душистыми луговыми травами, чистой озерной водой. И если это рай – а судя по всему, так оно и было, потому что в аду не могло быть такого благоухания, – то рай напоен густыми запахами цветов, осота, чертополоха и земли. Когда ему, наконец, удалось открыть глаза, он обнаружил, что рай увенчан небосводом, на котором висит еще не совсем полная луна, льющая призрачный красноватый свет на землю.

Затем он почувствовал боль. Значит, он не умер. Он жив. В голове шумело, казалось, череп расколот пополам. Он тихонько застонал, но тут же сработал инстинкт самосохранения – и он подавил стон. Скрипнув зубами, он приподнялся на локтях и оглядел поле.

Сколько людей... В свете луны белели чьи-то руки и лица. Дальше – тени и сумрак. И пахло не только травами и цветами, но еще и кровью, пропитавшей землю.

Перед ним разворачивалась мрачная в своем величии картина кровавой бойни. Так было и раньше, подумал он. И так будет впредь.

Боль в голове внезапно усилилась. Это грозит тем, что он снова может потерять сознание. Он ощутил под собой влажную от ночной росы траву. Заныли многочисленные мелкие ссадины на теле.

Сколько же мертвых! Друзья и враги лежали вокруг недвижимы. Да он и сам полумертв. Неподалеку от того места, где он лежал, находился небольшой глинобитный домишко. Внутри, судя по отблескам в окне, горел очаг. Уцелевшие в этой бойне ушли туда, чтобы перевязать раны и обдумать план дальнейших действий.

Дай Бог, чтобы там оказались его отец... другие родственники...

Но вслед за надеждой пришли страх и осознание суровой реальности. Отец никогда не оставил бы его здесь. Левой рукой он нащупал чье-то холодное тело и посмотрел в ту сторону. У него кольнуло сердце. Дрожь прошла по позвоночнику, глаза наполнились слезами. Ибо его отец, Уильям Большой, лежал рядом с ним, невидящим взором голубых глаз глядя в небо, а в его груди торчал меч...

– Отец! – хрипло прошептал он и, превозмогая боль, любовно коснулся руками темно-каштановых отцовских волос. – Как ты мог покинуть меня, отец! Ты не должен был этого делать! Нет, не должен!

Он владел мечом, готов был идти на битву. Он был высоким и сильным юношей – от него многого ожидали. Однако сейчас, увидев павшего в бою отца, он вдруг почувствовал себя юнцом, который не может сравниться с отцом не только доблестью и силой, но и уступает ему в мудрости, великодушии и здравомыслии.

Но его отчаяние не способно изменить то, что произошло. Любовь не может оживить мертвых или изменить исход битвы. Он понимал, что должен оставаться воином, и не стыдился слез, текущих по щекам. Уильям Большой ушел навсегда. Луна выглянула из-за облака, осветив то, что было скрыто от глаз. Неподалеку от отца он увидел своего дядю – гордого, красивого, жизнерадостного Айрина, который и в смерти оказался рядом с братом. Айрин лежал на густой сочной траве, раскинув руки, словно желал обнять ими небо.

– Ах дядя! И ты не должен был покидать меня! – шепотом проговорил он. – Ты не должен был оставлять меня одного.

Ему хотелось кричать от отчаяния. Однако вновь сработал инстинкт самосохранения. Он подавил в себе крик боли от утраты, крик гнева и бессильной ярости. Инстинкт сослужил ему хорошую службу: он вовремя сдержался. Послышался шум шагов. Он затаился.

Шаги приближались...

Осторожные, вкрадчивые шаги в ночи. Кто-то тихонько ступал по траве. Затем он увидел идущих. Они стали обходить домишко, где собрались вокруг очага выжившие после кровавой битвы шотландцы.

Он затаил дыхание. Попытался получше рассмотреть идущих людей. Своих врагов.

Когда они проходили мимо него, он замер.

Отец! Ему снова захотелось закричать, предупредить своих людей и отца, что идут враги и несут с собой смерть.

Однако отец был мертв. Как и дядя.

Я один, снова подумал он. Вот она, ужасная правда. Один в целом мире, один на всем белом свете! Тс, кто его любил, никогда больше не произнесут его имя.

Он затаился и наблюдал.

Когда же последний из идущих исчез за глинобитным домиком, он попробовал встать. Покачнувшись и едва не потеряв сознание от пульсирующей боли в голове, он с огромным трудом поднялся на ноги, постоял, собираясь с силами, пережидая, пока боль хоть немного утихнет. А затем осторожно, крадущимися шагами двинулся по траве.

Майкл, глава клана Макиннишей, прислушивался к разговору, который шел у очага. Сам он родился в Данкельде – на древней родине шотландских кельтов. Он был младшим сыном в семье и переселился в пограничную полосу, когда женился на последней представительнице рода Макнее – традиционных владельцев этой благодатной земли. Но рода Макнее больше не существовало, сюда давно пришли завоеватели. Римляне были остановлены неистовыми шотландскими горцами и жителями окружающих земель. Зато викинги и по сей день продолжали время от времени совершать набеги в глубь страны. И еще сюда постоянно совались англичане – или те, кто называл себя англичанами. Иначе говоря, новая норманнская аристократия. Земли здесь были добрые, богатые. Люди цепко держались за них и стали их частью. Возможно, когда-то и они пришли сюда, чтобы захватить эту землю, однако вместо этого срослись с ней, стали шотландцами.

Да, теперь они были шотландцами. Их часто считали варварами, зато они так и не были покорены римлянами. Впервые жестокое поражение шотландцам нанес римский военачальник по имени Агрикола, но он был отозван назад в Рим. Вскоре римляне вообще ушли из Британии. На смену им пришли различные кельтские и тевтонские племена, пикты, скотты, бритты и даже англосаксы. Королевство Шотландия было населено разными народами, сохранявшими свои особенности и различия, но со времен великого Кеннета Макаллина, короля скоттов из Далриады, они стали превращаться в единое объединенное государство.

Сейчас в стране сложилась ситуация хотя бы отдаленно напоминающая мир. Шотландией правил король Давид I. Его сестра была замужем за Генрихом I Английским – тем самым, хитрый отец которого, Малкольм III, сражался с Вильгельмом Завоевателем и если не выиграл битву, то, во всяком случае, сохранил в целостности и неприкосновенности Шотландию. Давид взошел на престол, многому научившись у отца и братьев. Он воспитывался в Англии и имел возможность наблюдать, как его семья боролась с последствиями норманнского нашествия. Это был мужчина в расцвете сил – зрелый, мудрый и осмотрительный. Он никогда не забывал о том, что положение любого короля весьма уязвимо и что мир может смениться войной. Некоторые были недовольны тем, что он воспитывался при норманнском дворе, однако в его жилах текла кровь многих населяющих Шотландию народов. Его мать была сестрой Эдгара Этлинга, члена саксонской королевской семьи и претендента на английский престол до прихода Вильгельма Завоевателя. Давид научился как приемам борьбы, так и способам заключения союзов. Шотландцы, подобно Майклу, поддерживали своего короля несмотря ни на что, в том числе и на свою неприязнь и недоверие ко всему норманнскому. Давид многое перенял у норманнов, но в то же время зарекомендовал себя как вождь и как шотландец, способный действовать независимо и отстаивать интересы своей страны. Это был воин, всегда готовый идти в бой. Хотя внешне отношения с южным соседом оставались стабильными, вдоль границы постоянно возникали стычки. Давид не просто хотел, чтобы земли остались традиционно шотландскими, но и мечтал о том, чтобы отодвинуть Англию подальше от центральных районов. С этой целью он передал часть шотландских земель знатным норманнским семьям, с которыми был хорошо знаком. При этом, проявляя благоразумие и осторожность, он старался дать те земли, где главы кланов умерли и между наследниками могли возникнуть споры. Он позволил древнейшим народам своей родины принять, пусть без особого желания, представителей другого народа. В 1124 году, в тот год, когда он стал королем, Давид подавил мятеж, и, видит Бог, если в Шотландии снова вспыхнет нечто похожее, он подавит его опять. Феодальные законы, многие из которых появились менее ста лет назад, пересекались с древними обычаями, и требовались недюжинное умение, сила и искусство, чтобы управлять шотландским народом. Пока что Давид демонстрировал эти качества. Но существовали две угрозы его власти: одна здесь, на границе, вторая исходила от викингов, которые то и дело норовили напасть с севера. Давид внимательно изучил историю. Одной из важнейших причин, по которым саксонский король Гарольд вынужден был отдать Англию норманнам, явились, по его мнению, викинги, нагрянувшие с севера в тот момент, когда норманны наступали на юге. Викинги не победили Гарольда, однако сильно ослабили его.