Книга шахской славы. Часть 1 - Хафиз-и Таныш Бухари

по пути повиновения, подчинения великим законам лучшего из людей — [Мухаммада]. Согласно [стиху]: «Скажи: “Я ведь человек, подобный вам”»[468], он считает себя равным всем стоящим ниже его по положению. Он ни на минуту не забывает оказывать покровительство из святейшествам великим саййидам, ученейшим улемам, ученым времени, красноречивым поэтам. Он не отказывается направлять свои благоухающие мысли на то, чтобы наделять милостями этот высокий сонм [мужей] Постоянно он проявляет большое старание в постройке благотворительны? учреждений: медресе, мечетей, молелен ханака. Передав в вакф благоустроенные селения, великолепные поместья, где производится зерно он прилагает неимоверные усилия, исключительное усердие [в заботе о них]. Несмотря на все это, он следует только по пути адаба, никогда не забывает похвальные обычаи, священные законы, [выражая] покорность [богу]. Мисра: Похвальна покорность гордых.

По признанию этого высокого сонма [людей], адаб[469] — [это значит] хранить сердце для познания [бога], кроме [него] ни о чем не думать мысли целиком и полностью должны быть направлены на великого, все прощающего [бога].

Двустишие

Основа суфизма не более чем адаб,

Не обладающему адабом нет пути к дервишеству.

Суфизм — целиком адаб. Адаб — главный источник всякого счастья, украшение всякого благородства. Удивительно, если суфий, лишенный адаба, сидит на почетном высоком месте.

Месневи

Прошу у бога помощи в [приобретении] адаба:

Не обладающий адабом лишился милости господней.

Он постоянно прилагает старание и усердие в выражении смиренности и покорности [богу]. Никто из знатных и простых людей не может превзойти этого счастливого, благословенного ходжу в соблюдении правил приветствия при встрече.

Короче говоря, для описания свойств, похвальных качеств этого благословенного махдум-заде недостаточны слова, [ими] невозможно передать все лучшие черты характера, все достоинства его святейшества [Ходжи Калана]. Если даже в течение долгого времени, многих лет перо, лишенное способности произносить слова, этот молчаливый бегун (перо), придет на помощь [и заговорит), то оно не сможет выразить и тысячной доли его достоинств, не сможет привести даже ничтожную часть подобающих ему похвал.

Стихи

Если перо будет писать даже тысячу лет,

Оно [все равно] не сможет отразить [все] твои достоинства.

Похвальные качества, достоинства его святейшества так велики, что о них невозможно рассказать и поведать. Даже имея давнюю, искреннюю привязанность к [Ходже Калану] и особые отношения, автору невозможно постичь его достоинства (букв. «невозможно достичь даже пыли, [поднятой] копытами его коня, объехавшего небосвод»). Мисра: Не достигнув его пыли, ты сам превратишься в прах. И, естественно, в таком случае лучше обуздать ретивого коня пера и обратить поводья коня решимости к молитве, быстро доходящей [до бога].

Руба'и

Тот, кто является рудником святости,

По сравнению с горстью его совершенства Оманское море — лишь пена,

Поскольку благодаря ему суфии постигают совершенства,

О боже, да не будет причинен ущерб его совершенству.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

/51б/ Красота первых лучей рассказов в начале повествования заключена в хвале господу, да будет великим владычество его! От восхода солнца милости его могут стать сияющими лица государей мира. Прекрасно, когда произведения начинаются с восхваления [бога], с выражения благодарности владыке владык, да будут ясными доказательства его! Благодаря сиянию луны щедрости [его] видно выражение блаженства на ясном челе столпов человечества.

[Вначале хвала] господу царства, который возлагает корону власти венец султанства на голову тому, кому пожелает, и отнимает, у кого по желает; дает высокую власть и трон господства, кому пожелает, [как гласит стих]: “Ты даруешь власть, кому пожелаешь, и отнимаешь власть, у кого пожелаешь, и возвеличиваешь, кого желаешь, и унижаешь, кого желаешь”[470].

Стихи

Из доли, [предназначенной] для рабов и царей,

Ты даешь блага всякому, кому пожелаешь.

Да будут лучшие молитвы благочестивых, страницы молитв непорочных [мужей] над светозарной могилой, благоуханным местом погребения султана двора избранных, главы сонма пророков Абу-л-Касима Мухаммада — избранника [бога].

Месневи

[Он] — путеводитель каравана прозорливых,

[Он], несомненно, зрачок ока,

Приятная влага его рта — райский источник,

Джабра'ил, стремящийся [прикоснуться] к его сладким губам, подобен мухе.

[Он] тот, чье знамя власти украшено величественным узором [слов] “Адам и те, которые [созданы] после него, находятся под моим знаменем”[471]! Его знамя, овеянное [божьей] помощью, почитается, так как оно украшено [словами]: “Была мне оказана помощь [Аллаха] тем, что [он внушает страх [врагам] на протяжении нескольких месяцев”[472].

Да будут лучшие зефиры, ароматы, наилучшая благодарность и благословение [бога] священной розе, благоухающему гиацинту, наделение совершенством роду [Мухаммада] и великим сподвижникам [его], являющимся кыблой надежд и упований [его], да благословит Аллах его семью, благочестивых, великих сподвижников его!

Стихи

Отличительной чертой четырех друзей [пророка], неуклонно проводящих законы шариата,

[Является] то, что они подобны четырем столпам мира.

Как было указано в предисловии, сочинение [повествует] о событиях, [связанных] с его величеством благословенным [Абдулла-ханом], о его достоинствах, [состоит] из предисловия, двух частей и заключения.

Пишущий эти строки, как только закончил предисловие к книге, [сразу же] повернул поводья красиво гарцующего превосходного коня — пера к первой части, которая содержит рассказ о счастливом рождении и приходе к власти [Абдулла-хана].

Есть надежда на то, что [книга] предстанет перед чудодейственным взором его величества [Абдулла-хана] /52а/ и удостоится чести одобрения, и [тогда] звезда славы его (т. е. автора) засверкает на западе и на воет Аминь, [о] господь миров!

Рассказ о благословенном рождении государя, [восседающего] на троне великодушия, о появлении его из теснин небытия в просторы, существования

Когда прощенный богом [покойный] Абу-л-Гази Убайдулла-хан воссел на престол власти в Бухарском вилайете, чекан на монетах и хутба обновились и прославились благодаря его благословенному имени. Некоторые славные сыновья прощенного богом покойного Джанибек-султана находились [тогда] в Мианкале. Каждый из них, подняв знамя величия в какой-нибудь крепости, притязал на независимость. Хакан, повелевающий, как Искандар, Абу-л-Фатх Искандар бахадур-хан восседал [в это время] на троне власти, на престоле величия в прекрасном городе Афаринкенте, который является приятнейшей местностью Согда Самарканда. Климат его исключительно хороший, люди его набожные, доброго нрава, что подтверждается правильным хадисом, который записан с толкованием Кирмани: “На земле четыре рая: Убулла[473] Басры, Гута[474] Дамаска, Ши'б-и Баван[475], Согд