Ай-ай и я - Джеральд Даррелл

В обыденной жизни такие вопросы решаются быстро, но если у тебя на руках ценный живой груз, который нужно переправить из одной части света в другую, каждый заскок в бюрократической системе сокращает твой земной путь на порядочный срок.

Этим вечером Кью сообщил нам по телефону, что первая стадия путешествия пройдена без сучка и без задоринки. Ай-ай удобно размещены и накормлены, и он сам лично примет участие в их погрузке на рейс до Лондона. На следующий день мы получили от Джереми факс, в котором он заверил нас, что зафрахтовал самолет из Лондона на Джерси, да еще накупил самых деликатесных плодов в ожидании нашего груза. Потом позвонил Кью и сказал, что благополучно погрузил животных на рейс до Лондона и они выглядели весьма бодро. Теперь оставалось только молиться за то, чтобы все остальное закончилось благополучно.

На следующий день нам на помощь вновь пришел британский посол Деннис Эми. Дело было вот в чем: помогало нам столько наших друзей, столько друзей наших друзей, что поблагодарить каждого персонально просто не было возможности. Нужно было устроить отвальную пирушку.

— Прекрасная мысль, — сказал Деннис. — Соберем их у меня, получится отличный междусобойчик.

Междусобойчик и в самом деле получился роскошный. Присутствовали почти все, кто так или иначе принимал участие в нашем деле: милая мадам Бертэ из министерства Бенджамена, с которой мы были знакомы вот уже свыше десяти лет, ну и конечно же сам Бенджамен; месье Раймон и Жорж и мадам Селестина из Службы вод и лесов, которые выдали нам разрешение на экспедицию и были в числе первых, кто поддерживал ее: Бартоломью и его милая супруга Колетта; Мартин, Люсьенн и Оливье из Всемирного фонда природы; был и Мианта со своей непостижимой улыбкой. Вечеринка удалась на славу, но ложкой меда на этом имбирном прянике был факс от Джереми:

«Рады доложить, что все шесть ай-ай благополучно добрались до Джерси и должным образом размещены. Мина с детенышем все время полета от Лондона до Джерси ели бананы и сахарный тростник, Ален изучал окружающий мир из окошечка коробки, Джульетта свернулась, прижав к себе детеныша, таким же образом свернулся клубочком и Патрис. Первые два уже переселены из коробок в просторную „карантинную зону“, ранее предназначенную для летучих мышей, и вновь принялись за еду.

Большего эффекта и радости от успеха экспедиции Даррелла трудно было ожидать. ВСЕМ УЧАСТНИКАМ — НАШИ СЕРДЕЧНЫЕ ПОЗДРАВЛЕНИЯ!»

Сердце кровью обливалось при мысли, что покидаю Мадагаскар — место, полное самых необычных форм жизни, остров, который мы полюбили всей душой и надеялись, что еще поможем ему в будущем. Ли и Кью пересаживали в корзины наших кротких лемуров; операция прошла без приключений (бегство животного в последнюю минуту перед отлетом мигом посеребрит вам шевелюру). Пока они занимались этим, мы с Джоном перевозили оборудование в аэропорт для отправки на Маврикий.

Поскольку день был промозглым и дождливым, я решил надеть рыбачью куртку, в которой проходил всю экспедицию; в ожидании объявления посадки на наш рейс я порылся в кармане и обнаружил два клочка бумаги. Один оказался квитанцией, которую нужно было заполнить для поселения в отельчике в Мурундаве. Этот бюрократический абсурд процветает повсюду в мире, и я подумал: хорошо бы соорудить такой гигантский крематорий (по проекту Кафки, что ли), в котором в назидание человечеству, никак не желающему расстаться со своей глупостью, воспламенялись бы и рассыпались в прах все эти никчемные бумажки.

Но эту я решил сохранить, потому что один из значившихся в ней вопросов заинтриговал меня. Анкета приезжающего выглядела так:

1. Удостоверяю, что я мистер (мадам, мисс) 2. Паспорт, водительское удостоверение 3. (Ненужное зачеркнуть). Боюсь, что когда настанет час отправляться на покой, я так и не буду знать — попадаю ли я под графу «ненужное зачеркнуть» или нет.

На другом клочке бумаги было нарисовано что-то вроде потерпевшего аварию самолета с аварийным трапом, на котором сидела улыбающаяся леди и показывала, как надо выбираться в случае аварии. Судя по тому, с каким хладнокровием она это демонстрировала, можно было подумать, что для нее это обычное дело, потому как самолеты здесь бьются, точно тарелки. Под заголовком на французском был дан такой невероятный перевод: «Сядь дроздом и выкатывайся вперед ногами!»

Я специально сохранил эту бумажку, чтобы показать в Королевском обществе по охране птиц — что они об этом думают. «Эти две бумаженции будут хорошим сувениром», — подумал я, когда мы сели в самолет, летевший с Мадагаскара на Маврикий.

Мы с Ли решили задержаться на несколько дней на Маврикии, чтобы посмотреть, как обстоят дела с одним из наших природоохранных проектов, который успешно осуществлялся вот уже пятнадцать лет. Нас встретил наш долговязый маврикийский друг Карл Джонс — с копной темных волос, похожих на пучки разросшихся водорослей, искрометными глазами, широкой теплой улыбкой, как у милой куклы из кукольного театра, и голосом с диапазоном от густого баса до писка новорожденной летучей мыши.

— Так вы приехали посмотреть, как у нас все устроилось? — сказал он. — Бросьте к черту ваших дохлых лемуров! Посмотрите лучше на наших прекрасных птиц. Вот это я понимаю! Не то что какие-то жалкие лемуры… Уф! Видел я ваших ай-ай — право, жуткие создания! Да вы на них и глядеть не захотите после маврикийской пустельги. Не занимайтесь глупостями!

— Слушай, — твердо сказала Ли, — если ты еще раз оскорбишь наших ай-ай, я возьму у Джерри палку и отделаю тебя так, что всю жизнь будешь пищать фальцетом, как летучая мышь.

Карл любит изображать из себя чудака. Это ему удается с блеском, но до некоторых из его предшественников зоологов ему в этом отношении еще расти и расти. Например, Буклэнд приготовил пирог из мяса носорога, издохшего в Лондонском зоопарке, и взял этот пирог с носорожатиной с собой на север Англии, где выступал с циклом лекций «для рабочих масс». Уотертон, подцепивший в Гвиане песчаных блох, тем не менее оставил их у себя под кожей, чтобы выяснить, на каком этапе долгого, медленного пути назад в Англию снижение температуры их убьет. Карлу надо отдать должное: когда полезешь к нему в холодильник за пивом, никогда не знаешь, что оттуда вывалится: тушка дельфиненка или связка дохлых мангустов. И все-таки куда ему до Буклэнда, который при помощи блоков и веревок поднимал труп бенгальского тигра к себе в мезонин, чтобы снять с него шкуру.

Наша пятнадцатилетняя дружба с Маскаренскими островами началась, еще когда я выбрал остров Маврикий для отпуска. А с этим островом нас связывает вот еще что: своей эмблемой мы выбрали диковинную птицу додо, открытую на Маврикии в 1599 году и исчезнувшую в 1693 году, — она стала для нас символом того, что творит человек с дикой природой. Однако когда я высадился на Маврикии, то обнаружил, что там имелись и другие виды, готовые последовать за додо. Такая участь ожидала, например, маврикийскую пустельгу, оказавшуюся под угрозой из-за вырубки лесов, где она селилась, и распространения инсектицидов. В мире известно только четыре особи этой птицы. Число великолепных розовых голубей упало до 20. На острове Родригес, также относящемся к Государству Маврикий, — родина великолепных золотых крыланов, которых осталось только 120. На острове Круглом, в непосредственной близости от острова Маврикий, местные уникальные популяции растений и рептилий оказались под ударом из-за расплодившихся там кроликов и коз, завезенных в начале XIX столетия.