Ай-ай и я - Джеральд Даррелл

Но, пока мы все наденем жилеты, самолет успеет погрузиться этак футов на пять под воду, полную акул. Не думаю, чтобы в этом случае лучшим средством спасения стала листовка Fepetra Rahatra Doza. Я закрыл глаза, и когда ненадежный, как бабочка, аэроплан оторвался от земли, я старался не думать об изъянах его механики.

Глава десятая. ЗВЕРЬ С МАГИЧЕСКИМ ПАЛЬЦЕМ СОВЕРШАЕТ ПЕРЕЛЕТ

Тем не менее мы вернулись в Тану без приключений и, желая вознаградить себя за долгую и вынужденную сардино-тушеночную диету, заказали в отеле «Кольбер» великолепный ужин — начали с устриц, по две дюжины на каждого, а закончили сливочной меренгой с отличным местным сыром. Насытившись, как питоны, погулявшие в крольчатнике, мы отправились к себе в номер, а Ли села на телефон и факс: нужно было связаться со множеством людей, чтобы согласовать действия. Когда вы смотрите в зоопарке на животное, хоть минуту подумайте о человеке, который его туда доставил. То, что бремя коммуникаций пало на Ли, объясняется ее блестящим знанием французского; я как-то попытался поговорить с моими французскими друзьями на их родном языке, но они сказали, что мой французский похож на мычание испанской коровы, — что может быть оскорбительнее для англичанина, уверенного, что его владение французским не оставляет желать лучшего?

Позвольте перечислить, сколько всего предстояло сделать. Прежде всего нужно было послать факс нашему директору зоопарка Джереми Моллинсону, в котором надлежало поярче расписать наш успех, а также сообщить во всех мельчайших деталях о том, что любит и чего не любит каждый ай-ай и вдобавок что необходимо для всей нашей коллекции — от кротких лемуров до прыгающих крыс — и чего следует опасаться. Во-вторых, мы готовились сделать десять тысяч телефонных звонков в попытках нанять небольшой грузовой самолет: разумеется, мы не собирались разоряться на что-нибудь вроде «конкорда», даже если бы этот последний и смог приземлиться на площадку чуть побольше детского носового платка.

Как ни странно, найти самолет нс составило никакого труда. И в нашу жизнь вторглась математика. Во-первых, нужно было сторговаться о сумме в мальгашских франках, не выпуская из головы, сколько у нас осталось английских фунтов. Кроме того, нужно было пересчитать в метрических единицах размеры и вес клеток, которые у нас были тщательно записаны в дюймах и фунтах. С тех пор как в восьмилетнем возрасте при прибавлении пяти к четырем я умудрился получить фантастическую сумму двадцать восемь, я считаю себя непризнанным математическим гением. Но Ли, отвергнув мои претензии на звание несостоявшегося Эйнштейна, отправила меня прогуляться по рынку зума, сказав, что с ее женской смекалкой будет куда проще разделаться с этими проблемами.

Теперь нас беспокоил график полета. Вылет пришелся на пик сезона сбора личи (фруктов, которые я обожал, но с того момента возненавидел), когда все самолеты были задействованы в перевозке этих плодов, и выкроить окно для перевозки Кью с его драгоценным грузом оказалось трудновато. А ведь так важно, чтобы рейс самолета совпал с международным! В придачу к этой трудности добавилась еще одна: найти водителя, потому как даже такой мастер на все руки, как Джон, не смог бы переправить в Тану сразу две «тойоты» по таким чудовищным дорогам. И снова на нашем пути встали проклятые личи — все лучшие водители были заняты перевозкой этих редкостных и деликатесных плодов. В конце концов нам таки удалось нанять водителя, у которого нашлось на нас время.

Теперь в затылок дышала еще одна проблема. Надо было известить Джона и Кью, что нам удалось нанять самолет, и сообщить точное время его прилета в Мананару, чтобы к тому моменту они подготовили ай-ай (до сих пор проживавших в просторных клетках) к перелету в Тану и пересадили их в специальные клетки. Задача эта потребует времени, так что чем скорее Кью и Джон узнают, тем лучше. Имелось три способа передать им эту новость: по почте, по радио в офисе Ролана или же с кем-нибудь, кто полетит в Мананару. Поскольку телефонная связь на Мадагаскаре устроена еще приснопамятным Мао Цзедуном, она действовала так же надежно, как и замки в мадагаскарских отелях. Таким образом, мы решили не рисковать и послали сообщение по всем каналам сразу.

Этим вечером я попытался вдохнуть жизнь в свою измотанную супругу, которая сидела на телефоне с восьми утра. Я заказал еще один роскошный пир с устрицами. В одной из них она наткнулась на что-то: думала, жемчужина, а когда раскрыла, оказалась измятая долька чеснока. Когда я обратил внимание официанта на сей весьма странный симбиоз, он кивнул, одарил меня ослепительной улыбкой, будто поздравлял с находкой, сказал: «Да, месье», наполнил мой стакан и ушел. Очевидно, его житейская философия не позволяла ему понять, чем это я мог быть недоволен.

Среди всей вышеописанной суеты меня настиг неожиданный удар: я получил известие о смерти старшего брата. Он всегда был моим наставником, и именно он вдохновил меня на писания. В тот момент мне нечем было утешить его вдову, многочисленных бывших жен и единственную дочь, кроме разве что сообщением приблизительной даты прилета на Джерси. Впрочем, скорбные новости были слегка смягчены известием о том, что Микки, которому был поставлен диагноз церебральной малярии, после критического периода в Тане был в конце концов отправлен на Джерси и находится на пути к выздоровлению.

А положение его действительно было критическим. Когда телегруппа доставила Микки в Тану, он метался в бреду. Ему сделали переливание крови и поставили капельницу, которую он постоянно сбрасывал, а мадагаскарские нянечки решили, что Микки слишком для них силен, и потому ухаживать за ним взялись Тим и Капитан Боб — они держали его за руки и за ноги, когда он становился особенно буйным и угрожал сбросить с себя целительный инструмент, без которого бы не выжил. И как радостно было узнать, что нашему милому и доброму другу становится лучше! Кроме всего прочего, это дало мне повод откупорить бутылку шампанского — выпить за упокой моего брата (этот жест он наверняка оценил бы!) и за выздоровление Майка.

События развивались во все ускоряющемся темпе. Самолет найден, водитель тоже, и теперь Ли пришлось вступить в борьбу с бюрократией, чтобы выцарапать из соответствующего министерства все необходимые разрешения на вывоз. Джентльмен, ведающий выдачей таких разрешений, похоже, постоянно отсутствовал. Когда же мы наконец ворвались в его логово, то первое, что заметили, — толстенный слой пыли на телефоне. Может быть, ему надоело, что его рвут на части, и он просто перестал брать трубку, а может быть, и сам телефон стоял здесь только для того, чтобы произвести впечатление на посетителя. В Аргентине и Парагвае я сталкивался с тем, что к чиновнику нет смысла обращаться, пока на стол к нему не ляжет солидная бумага, скрепленная по меньшей мере двумя десятками весомых печатей. Она ему совершенно не нужна, но, пока ты за ней бегаешь, он придумывает новые способы обструкции.