Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи - Том Рейнолдс

так что, вызвав полицию, я выбрал наименьшее из зол.

Насколько мне известно, у них толстенное дело на эту дамочку.

Поэтому обращаюсь ко всем полицейским, читающим мой блог, — уж извините!

Язык

Этот пост я написал из чистейшего эгоизма, но, в конце концов, сам себя не похвалишь, и никто тебя не похвалит…

Кажется, я только что спас человеку жизнь, благодаря собственной честности.

Было 6:20 утра, 10 минут до конца моей смены. Я отвез роженицу в роддом на дальней границе своего сектора, поэтому собирался посидеть там оставшиеся 10 минут, прежде чем «зажечь зеленый огонек». Тогда меня не направили бы на следующий вызов, я вовремя вернулся бы на станцию и к семи утра, счастливый и довольный, уже лежал бы в своей теплой кроватке.

«С другой стороны, — подумал я, — какова вероятность, что за эти 10 минут мне поступит новый вызов?» В общем, я отметился, что свободен, и потихоньку поехал в сторону станции.

В 6:28 мой компьютер ожил, и на дисплее появилось сообщение: «мужчина, 58 лет, распух язык».

Вот же черт!

Вызов был опять на другом краю сектора, что означает мигалку и сирену, поэтому я спросил диспетчерскую, нет ли кого поближе. Может, какой-нибудь экипаж заканчивает смену в 7 и может принять вызов? Никого не было.

Проблема с вызовом, который принимаешь в 6:30, заключается в том, что практически все остальные скорые и машины немедленного реагирования работают до 7:00. Поэтому, если они сейчас заняты, то предпочтут пересидеть последние 20 минут смены где-нибудь в клинике. Это если освободятся пораньше.

Когда диспетчеру некого отправить на вызов, он передает его по радио в надежде, что кто-то сможет выехать, и, должен сказать, обычно так и происходит.

Поэтому я помчался по адресу и добрался туда за 9 минут. Ну вот, засчитано как неудача… Я же должен являться на вызов меньше чем за 8 минут.

Язык у пациента действительно сильно распух, он практически вываливался изо рта. Оказалось, что отек начался прошлой ночью и с тех пор становился все хуже.

На мой взгляд, это была аллергическая реакция, и довольно тяжелая, хоть пациент и не представлял, на что у него может быть аллергия.

Ладно, — подумал я, — раз это продолжается какое-то время, значит, он продержится еще немного; надо дождаться скорой, и в больнице его полечат очень хорошими лекарствами. У меня на такой случай есть только адреналин, обладающий довольно неприятными побочными эффектами (ничего серьезного, просто его действие связано с неудобствами).

Поэтому мы подождали, поговорили немного, и мне удалось пациента успокоить.

— Язык-то продолжает опухать, — заметил вдруг мужчина.

Я присмотрелся: язык и правда достиг опасно большого размера. Если так пойдет и дальше, то он перекроет дыхательные пути и не даст мужчине дышать.

— Ну ладно, — решил я, — придется сделать укол, о котором мы с вами говорили…

…500 мкг адреналина внутримышечно.

…4 минуты спустя пациент сказал, что «язык становится меньше».

…10 минут спустя язык заметно уменьшился, пациент стал говорить нормальным голосом.

Тут его мать, дама 86 лет, спустилась вниз в кухонном фартучке в клетку и предложила мне чашку чаю.

Через 50 минут после прибытия на место, после оживленной беседы о ситуации с регби в Англии, о погоде и о пользе национальной системы здравоохранения, мы, наконец, дождались приезда скорой.

Они тоже «зажгли зеленый огонек» за 10 минут до конца смены. Благослови их Бог!

Я вернулся на станцию и заполнил документы; было восемь утра, 1,5 часа переработки. А через 10 часов мне снова заступать.

Но вдруг я задумался… Не будь я таким совестливым, то не получил бы тот вызов, язык у пациента распух бы еще больше, он мог задохнуться и умереть.

Цепь случайностей привела к тому, что больной вовремя получил помощь…

…а я пришел домой довольным, а не умирающим от усталости после бесконечной череды пьяных/нападений/нападений пьяных.

Взрывы в Лондоне — 7 июля 2005

В здании Британской медицинской ассоциации лежат тела погибших во взорванном автобусе. Окна здания обрызганы кровью. Новость от знакомого, находившегося поблизости в момент взрыва.

Сегодня. 7 июля 2005

Простите, это, скорее, «поток сознания».

Я узнал о том, что террористы взорвали в Лондоне бомбы, от электрика, который устанавливал розетки в моей новой квартире. Я тут же включил свой маленький телевизор и услышал о взрывах.

Я бросился звонить в наш резервный центр, потому что у меня был выходной, и они сказали, чтобы я явился на станцию Ньюэм.

Вместе с другими добровольцами, изъявившими желание выйти на работу, я в тот день замещал персонал скорой помощи, отправленный на устранение последствий атаки.

Кажется, за день к нам поступило гораздо меньше вызовов, чем обычно; я сидел на станции довольно долго, прежде чем нам с напарником поручили отвезти роженицу в больницу Эссекса.

Когда прошел первый шок, я начал ощущать громадную гордость за Лондонскую службу скорой помощи и другие медицинские ведомства, больницы, группы поддержки и организации, которые отлично справились со своей работой. На мой взгляд, план действий на случай серьезного происшествия был реализован идеально: хаос превратился в порядок.

Вот только не будем забывать, что происшествие было не одно, а целых четыре, и случились они все одновременно.

Мне кажется, все, кто был задействован, — от экспертов высшего ранга до простых людей, оказывавших помощь друг другу, — должны гордиться тем, как они справились с кризисом.

Лондон никогда не сдается; ИРА грозила нам 20 лет, и мы не боимся террористов.

Медицинский персонал в здании Британской медицинской ассоциации сделал все возможное, чтобы оградить своих «гражданских» сотрудников от зрелища той бойни, которая осталась на месте взрыва автобуса.

Мобильные сети были отключены — это хорошая мера для предупреждения новых взрывов, но она помешала многим людям вовремя связаться с родными.

Мой брат считает, что ему крупно повезло: вчера он водил 40 школьников в музей науки, находящийся совсем недалеко от места взрыва.

Завтра у меня опять дежурство, на этот раз уже по расписанию. Посмотрим, как все пройдет.

Прошел почти год, прежде чем полиция признала, что мобильные сети были отключены по ее распоряжению. Я до сих пор слышу истории о взрывах, противоречащие рассказам очевидцев, с которыми мы разговаривали во время и сразу после террористической атаки. Очень странно ощущать